Читать книгу Между светом и тьмой. Легенда о Ловце душ - - Страница 2

Библиотека Вальдхейма, столицы королевства Альгард, стояла в самом сердце дворца, словно старый друг, полный тайн и воспоминаний. Она казалась дверью в другой мир – мир, где время застыло в пожелтевших страницах, а мудрость дремала, ожидая, пока кто-нибудь её разбудит. Высокие стеллажи из тёмного дуба, потемневшего от веков, тянулись к сводчатому потолку, словно деревья в густом лесу знаний. Полки, тяжёлые от книг, слегка прогибались под их весом, будто устали держать на себе столько историй. Резные края – завитки, листья, тонкие линии – казались застывшими во времени, как будто мастера, что их вырезали, вложили в них частичку своей души. Полумрак зала мягко разгоняли свечи в бронзовых канделябрах – их пламя дрожало, отбрасывая тёплые тени на стены. Там висели портреты древних философов и учёных: строгие лица, вырезанные в дереве, в золотых рамах, смотрели вниз, будто спрашивали: "Зачем ты здесь? Что ищешь?"Их взгляд был тяжёлым, но не злым – скорее, любопытным, как у старших, что знают больше, чем говорят.

Воздух в библиотеке был густым, словно его можно было потрогать – пахло старой кожей переплётов, сухой пылью, что оседала на пальцах, и чуть-чуть дымом от камина, пылавшего в центре зала. Огонь потрескивал, как живой, бросая золотые блики на парчовые кресла у очага. Их обивка, мягкая и чуть выцветшая, была покрыта узорами, похожими на старинные гобелены – переплетённые нити шептались о забытых битвах, лесных духах и далёких временах. В одном из кресел, уютно поджав под себя ноги, сидела принцесса Диана. Её длинные волосы, чёрные, как ночь без луны, струились по плечам, касались спинки кресла, мягкие и живые. Огромные голубые глаза горели любопытством, ловили свет свечей, будто маленькие озёра, отражающие закат. На ней было простое платье из белого льна, лёгкое, почти невесомое, как утренний туман над рекой, – оно делало её ещё нежнее, ещё чище, как цветок, что только раскрылся. Напротив сидел Андрей – седовласый священник с добрыми, но острыми глазами, в которых светилась вера, настоящая, глубокая. Его ряса, старая и выцветшая, была простой, но аккуратно заштопанной, а в руках он держал книгу – толстый фолиант с потёртой обложкой, пахнущий временем. Эти страницы хранили историю богов, их победы и их тени. Рядом на столе лежал маленький медальон – старый, потемневший, с вырезанным кругом, символом Эона, будто случайно забытый кем-то из древних мудрецов.

– Принцесса, – начал он, слегка наклонив голову, как делал всегда, чтобы показать уважение, – сегодня я расскажу вам о богах, что держат в своих руках судьбы мира и людей. Они – как свет и тьма, как дыхание и тишина, как равновесие, что не даёт нам всем рухнуть.

Диана кивнула, её пальцы невольно вцепились в подлокотники кресла – не от страха, а от предвкушения. Она обожала эти уроки, когда мир раскрывался перед ней, как сундук с сокровищами, полный загадок и чудес. Андрей открыл книгу, и шорох страниц слился с треском дров в камине, как тихая мелодия.

– Первым идёт Люминор, Бог Света, – сказал священник, и его голос стал мягче, словно он вспоминал кого-то близкого. – Он приносит тепло, надежду, освещает дорогу тем, кто потерялся в темноте. Его рисуют высоким мужчиной в белых одеждах, что сияют, как снег под солнцем в морозный день. Волосы у него золотые, струятся, как лучи полудня, а в руках – посох с кристаллом, что разрывает мрак, как рассвет. Его символ – солнце, круглое, живое, вечное.Светлые боги

Диана закрыла глаза, и перед ней возник Люминор – величественный, добрый, окружённый светом, что обнимает, как тёплое одеяло. Ей вспомнился отец – как он рассказывал сказки у камина, и свет в его глазах был таким же живым, таким же тёплым, как лучи этого бога. Её губы дрогнули в улыбке, лёгкой, почти детской.

– Он добрый? – спросила она тихо, будто боялась спугнуть этот образ.

– Да, – кивнул Андрей, глядя на неё с теплом. – Но его доброта – это не слабость, а сила, которая просит веры и смелости.

Он перевернул страницу, и его палец пробежал по строчкам, выцветшим, но всё ещё живым.

– Потом – Аэлис, Богиня Жизни, – продолжил он, и в его голосе зазвучала нежность. – Она царит над природой, лечит раны, оберегает всё, что дышит и растёт. Её платье соткано из листьев и цветов, зелёное, как лес после дождя, пахнущее травой и землёй. Волосы длинные, путаются с виноградными лозами и диким плющом, живые, как сама весна. В руках – чаша с водой, что возвращает жизнь даже сухой ветке. Её символ – древо, корни которого уходят глубоко в землю, а ветви тянутся к небу.

Диана представила Аэлис – босую, среди цветущих полей, с птицами, что кружат над ней, и бабочками, что садятся на её руки. Её сердце забилось чуть быстрее, от этой картины стало тепло, как от солнца весной.

– Она красивая, – прошептала она, почти не замечая, что сказала это вслух.

– Как сама жизнь, со всеми её красками, – улыбнулся Андрей, и морщинки вокруг его глаз стали глубже.

Он замолчал на миг, будто собирал слова, и продолжил:

– И ещё Валериус, Бог Мудрости. Он хранит знания, оберегает тех, кто ищет правду. Его видят старцем в длинной мантии, серой, как туман над рекой утром. В одной руке – свиток, полный секретов, в другой – перо, что пишет судьбы мира. Глаза его глубокие, будто видят вчера и завтра. Его символ – книга, раскрытая, живая, зовущая.

Диана выпрямилась, её глаза загорелись. Валериус казался ей родным – хранителем того, что она любила: историй, книг, вопросов, на которые так хочется найти ответы.

– Но свет невозможен без тьмы, – сказал он тихо. – Есть и те, кто правит мраком. Арт, Бог Смерти, повелитель теней. Он несёт конец всему – людям, зверям, даже лучам солнца. Его доспехи чёрные, как ночь без звёзд, глушат свет, а в руке – Ловец Душ, меч, что забирает души и прячет их в своей пустоте. Его символ – череп, белый, холодный, как могила.Тёмные боги Андрей замолчал, его лицо стало серьёзнее, а голос упал, словно он боялся, что слова разбудят что-то в тенях за спиной.

Диана поёжилась, её пальцы сильнее сжали мягкую парчу кресла. Она вспомнила сказку отца об Арте и короле Алексе, и теперь мысль кольнула её, как заноза: "Отец рассказывал об этом вчера… Неужели Арт – не просто сказка?"Этот вопрос застыл в её голове, тяжёлый и холодный.

– Он злой? – спросила она, и голос дрогнул, как лист на ветру.

– Он… сложный, – ответил Андрей, подбирая слова, будто боялся сказать слишком много. – Его сила – часть мира, но она холодна и пугает.

Он перевернул страницу, и его взгляд потемнел, как небо перед грозой.

– Моргас, Бог Хаоса, – продолжил он. – Он ломает порядок, ускользает, как ветер перед бурей. Его лицо меняется – то человек с глазами, что горят огнём, то змея с ядовитыми клыками, то демон с крыльями, чьи когти рвут облака. Его символ – спираль, что кружится без конца, сбивает с толку.

Диана с ужасом сглотнула, представив Моргаса – его переменчивость пугала, как тень, что исчезает, стоит повернуться.

– Некрос, Бог Разложения, – голос Андрея стал шёпотом, почти заглушённым треском огня. – Он пожирает жизнь, превращает её в пыль и гниль. Его тело – скелет, обтянутый серой кожей, сухой и мёртвой, а под плащом шевелятся тени тех, кто ушёл. Его дыхание пахнет тленом. Его символ – червь, что копошится в земле.

Принцесса сжалась, её взгляд метнулся к камину – огонь стал её укрытием от этих слов.

– Заркун, Бог Зависти, – продолжал священник, и в его тоне мелькнула печаль. – Он хочет забрать всё, что есть у других: радость, тепло, свет. Его глаза полны яда, руки тянутся к чужому счастью, кожа чёрная, как уголь, а голос шипит, как змея. Его символ – змея, что душит добычу.

Диана нахмурилась, её брови сдвинулись. Зависть казалась ей мелкой, но острой, как заноза.

– И последняя – Тенебрис, Богиня Тьмы, – Андрей замолчал, его пальцы дрогнули на странице, как от холода. Когда он назвал её имя, пламя в ближайшем канделябре дрогнуло и угасло, оставив тонкую струйку дыма. Священник замер, его пальцы сжали книгу чуть сильнее, но он продолжил: – Она живёт страхами, сеет мрак. Её платье чёрное, как ночь без луны, глаза – пустота, что засасывает. Она прячет правду в тенях, обманывает тех, кто ищет свет. Её символ – луна, мёртвая, холодная, одинокая.

Диана почувствовала, как холод пробежал по спине, будто кто-то провёл ледяным пальцем. Ей показалось, что тень из коридора, длинная и змеистая, уже следит за ней из угла библиотеки, прячется в полумраке. Тенебрис пугала её больше всех – невидимая, как шёпот в темноте.

– Но над всеми ними – Эон, Бог Равновесия, – сказал он тихо, почти благоговейно. – Он создал этот мир – свет и тьму, жизнь и смерть, всё, что мы видим. Его лицо никто не знает, его голос давно затих, как эхо в горах. Говорят, он ушёл, оставив богов и людей разбираться самим. Его символ – круг, простой, но бесконечный, как время.Верховный бог Андрей закрыл книгу, положил её на колени и посмотрел вверх, где тени свечей плясали под потолком, как живые.

Диана задумалась, её пальцы теребили край платья, мягкий лён успокаивал. Эон был как загадка – почему он бросил свой мир? Что он хотел от них всех?

Тут дверь библиотеки со скрипом распахнулась, тяжёлая, как судьба, и в зал шагнул король Всеволод. Его фигура заполнила пространство – высокий, сильный, в бордовом плаще, что колыхался за спиной, как знамя. Седые волосы, собранные в хвост, блестели в свете камина, а глаза, глубокие, как море в шторм, были строгими, но усталыми, будто что-то давило на него. За ним шёл Мастер Совикус, советник – худой, с острым лицом и взглядом, холодным, как лёд. Его чёрная мантия шуршала по полу, а тонкие губы кривились в усмешке, едва заметной, но острой. Когда-то он пришёл в Вальдхейм как лекарь, спасал людей от болезни, и король доверял ему, как брату. Но теперь его тень стала длиннее, а сердце – жёстче.

– Почему ты здесь, Диана? – спросил он, голос твёрдый, как камень, но в нём дрожала нотка заботы.Всеволод остановился, обвёл взглядом библиотеку, и его глаза нашли Диану, маленькую фигурку в большом кресле.

– Я учусь, отец, – ответила она, подняв голову. Её тон был мягким, но в нём звенела сила, тонкая, но ясная.

– Учёба – дело хорошее, – сказал он, сухо, как шорох листьев, – но королевству нужны не мечтатели, а правители, что держат народ крепкой рукой.Совикус хмыкнул, скрестив руки, его пальцы постукивали по рукаву.

– Народ – не стадо, – прошептала она, но громко, чтобы её голос долетел до него.Диана сжала кулаки, ногти впились в ладони, оставляя красные следы.

– Мило, – бросил он. – Но глупо.Совикус ухмыльнулся, его глаза блеснули, как лезвие ножа.

– Чем вы её заняли? – спросил он, резко, но не зло.Всеволод посмотрел на Андрея, его брови сдвинулись, как тучи перед грозой.

– Историей богов, мой король, – спокойно ответил священник, положив руку на книгу, будто защищая её. – Это её корни, её наследие.

– Боги не спасут нас, – отрезал Совикус, шагнув ближе, его мантия прошелестела, как ветер. – Власть спасёт. Сила спасёт. Диане пора учить не сказки, а как держать трон.

– А разве не вера даёт силу? – спросил он тихо. – Без неё власть – пустая оболочка.Андрей поднял взгляд, встретился с глазами советника, и в его голосе зазвучала твёрдость:

– Диана, идём. У нас дела.Совикус фыркнул, но промолчал, только уголок рта дёрнулся. Всеволод сжал рукоять кинжала на поясе, его пальцы побелели. После паузы он кивнул дочери:

Она посмотрела на Андрея – тот кивнул, но в его глазах мелькнула тревога, как тень облака. Диана встала, бросив взгляд на книгу и медальон с кругом Эона – её страницы и этот символ казались живыми, шептались о чём-то важном. Она пошла за отцом, её шаги гулко отдавались в каменных коридорах. В голове кружились мысли: как сильно изменился Всеволод с тех пор, как Совикус стал его тенью. Его строгость, его холод – как будто часть его души ушла вместе с Эльзой. Что-то трещало в их семье, и она не знала, как это склеить. Вдруг в полумраке коридора её взгляд поймал тень – длинную, змеистую, живую. Она скользнула по стене, потянулась к факелу и замерла, будто прислушивалась. Диана вздрогнула, сердце заколотилось, но тень дрогнула и растаяла, оставив лишь холод, пробравший до костей. Она обернулась – пусто.

– Не сейчас…Всеволод внезапно остановился, его широкая фигура застыла в полумраке, как статуя. Он медленно повернул голову, глядя куда-то в глубину коридора, туда, где свет факелов не доставал. Его губы шевельнулись, и низкий, едва слышный шёпот сорвался с них:

Диана замерла, её дыхание сбилось. Она вгляделась в темноту – ничего, только тени плясали на стенах, но в глазах отца мелькнула тревога, острая, как лезвие. Он резко отвернулся и пошёл дальше, не сказав ни слова. Диана поспешила за ним, но в ушах всё ещё звенел его шёпот, холодный и тяжёлый, как предчувствие, от которого не спрятаться.