Читать книгу Сброд - Константин Квашин - Страница 5

Ласковое майское солнце, освещало полупустые зрительские трибуны арены. Шли только первые бои в сегодняшней программе, а арена заполнялась полностью только ко второй половине – в заключительных боях сражались бойцы уже всем известные и хорошо зарекомендовавшие себя. Неизвестность бойцов, сражающихся в текущем бою, делала своё дело. Даже те зрители, которые уже пришли на трибуны, по большей части мало уделяли внимания происходящему на арене, предпочитая вести разговоры между собой, делая прогнозы на предстоящие поединки, либо условно сортируя всех известных бойцов по степени отточенности боевых навыков, либо просто обсуждая сегодняшнюю хорошую погоду. Да и насыщенность действий в текущем бою не была впечатляющей. Один из бойцов много и суетно двигался на ногах, в основном отступая, пытаясь нанести сопернику однообразные уколы коротким мечом. Выпады его были резкими, но не глубокими: он явно опасаясь противника. Второй, находясь в низкой, собранной стойке, не спеша, но неотвратимо поджимал противника к стенке, избегая уколов с помощью коротких уклонов или легко отбивая их таким же коротким мечом. Осознав, что скоро упрётся спиной в стену и станет лёгкой добычей, отступающий боец на мгновение поддался панике и, издав отчаянный крик, сделал быстрый и мощный выпад, нацелив длинный колющий удар в грудь противника. Но тот, как будто только этого и ожидая, низко подсев и сделав шаг вперёд, одновременно нанёс свой колющий удар. Столкновение масс на противоходе сделало этот удар настолько сильным, что меч, пробив поддавшегося эмоциям бойца насквозь, упёрся гардой в его доспех в районе печени. Победитель сразу же резко вырвал меч из тела противника и отскочил на шаг назад. Поверженный соперник ничком повалился ему под ноги, корчась в агонии, и тот, обхватив рукоять меча двумя руками, нанёс добивающий удар в спину, в область сердца. Вытащив меч из замершего тела, победитель пошёл в сторону своих ворот, по дороге стирая тыльной стороной левой ладони брызги чужой крови со своего лица.

Те из зрителей, кто успел заметить, как закончился бой, провожали победителя одобрительными возгласами, но большинство в недоумении крутили по сторонам головами, переспрашивая друг друга «как это случилось?». Раздался громоподобный голос глашатая арены:

– Бой окончен! Побелил – Духовлад, из Славнограда!

На просторном балконе, расположенном над зрительскими трибунами, за резным дубовым столом, плотно заставленном блюдами со всевозможными фруктами, сидели хозяин арены Диомид и Драган, один из его помощников. Рядом стоял слуга с большим кувшином в руках, по мере надобности подливавший прохладное вино в чаши беседующих господ.

– Да… Неожиданно быстрая развязка – сухо прокомментировал исход боя Диомид.

– Я же говорил, парень не плох! – оживлённо затараторил Драган (Духовлад, как раз был одним из его бойцов) – Из него может получиться грозный боец…

– Не знаю… может и «может» … – скривив гримасу неуверенности, перебил хозяин арены – Не внушает он мне доверия: мало двигается, не очень быстрый. Для опытного бойца он вряд ли станет испытанием.

– Можно организовать ему бой с более опытным противником, будет виднее – предложил Драган.

Диомид не спешил отвечать, явно что-то обдумывая. Оторвав от грозди крупную виноградину и аккуратно, двумя пальчиками, положив её себе в рот, он бросил удивлённый взгляд на дно своей, подозрительно лёгкой чаши и обнаружил, что она до сих пор пуста. Хозяин арены перевёл недовольный взгляд на слугу с кувшином. Увидев, что тот глубоко задумался о чём-то своём, потупив отсутствующий взгляд себе под ноги, Диомид не вставая, жёстко ткнул слугу под дых ножкой своей тяжёлой, серебряной чаши. Громко гыкнув и слегка согнувшись от неожиданного тычка, едва не выронив из рук кувшин, слуга быстро подлил вина господам, пытаясь не выразить на напряжённом, вмиг покрасневшем лице, признаков режущей боли в животе.

– Глупый бездельник. Зачем я тебя только хлебом кормлю? – недовольно прошипел Диомид, обращаясь к слуге, и выдержав короткую паузу, добавил – Нужно тебя дерьмом кормить…

Тем временем на арене уже начался новый бой. Бойцы явно боялись драться, кружа друг напротив друга и разрубая ударами воздух на таком расстоянии, что не смогли бы дотянуться до противника даже копьями, а не то что короткими мечами. Для Диомида такое поведение на его арене было неприемлемо. Он слушал громкие крики «ф-у-у-у!», доносившиеся со зрительских трибун, и его пухлые, беленькие щёчки наливались румянцем негодования.

– На счёт Духовлада… – осторожно напомнил Драган.

Диомид, повернувшись к собеседнику, сделал выражение лица, как бы задающее вопрос: «Кого?», но припомнив, ответил:

– Ах, этот… Я должен подумать. Поговорим об этом через пару дней, а пока можешь идти.

Встав и поклонившись, Драган направился к выходу с балкона, Диомид же, снова обратил взгляд на арену. Увидев, что в поведении бойцов ничего не изменилось, он нервно обратился к уходящему помощнику:

– Проклятые трусы! – при этих словах его пухленькие, розовые, изнеженные пальчики, снова нащупали крупную виноградину – Драган, распорядись, чтоб готовили зверя!

– Будет сделано – ответил тот, и вышел с балкона к лестнице, ведущей в полуподвальные, служебные помещения арены.

***

Духовлад находился в одной из комнат ожидания: небольшое, полуподвальное помещение, имеющее небольшое, зарешёченное окошко полукруглой формы, выходящие на саму арену. По периметру боевой площадки, на которой и разыгрывались кровавые действа, таких помещений было около десятка.

Рядом сидел его боевой наставник – Военег – ранее наблюдавший за боем своего ученика из этой же комнаты.

– Неплохо ты дрался, – спокойным, вкрадчивым голосом делился выводами Военег – только нерешительно. У тебя было несколько возможностей закончить бой раньше… С опытным бойцом это может плохо закончиться.

– Я чувствовал его страх, вот и разыграл всё «до верного», чтоб чисто закончить. И драться мне с ним не пришлось: так, загнал в угол и убил. Скотобоем себя чувствую, а не воином… Паршиво… – ответил Духовлад, наблюдая сквозь зарешёченное окошко за кружением перепуганных «бойцов» на арене – Не так я это всё себе видел…

– Ты эти сопли бросай! Наслушались былин престарелых гусляров о Славе, Доблести и Чести! На войне всё по-другому: увидел спину врага – бьёшь! Враг бросил оружие, пощады просит – бьёшь! Ранен враг – добиваешь! – железным тоном молвил наставник и, подойдя к окошку со сложенными на груди руками, кивнул головой в сторону арены – Вон, эти двое: думали, что меч возьмут, на арену выйдут, и будут запросто всем головы рубить, а почувствовав опасность только о своей шкуре думают. Думать в бою надо не о том, как выжить, а о том, как врага убить, ибо в бою, это единственный способ выжить! Теперь оба за своё малодушие сгинут: сейчас прислужники в подвале, медведя в клетке слегка копьями поколют, разозлят, как следует, и на арену выпустят…

Будто бы в подтверждение его слов, над ареной громовым раскатом, раздался голос глашатая:

– Эти недостойные, опозорили арену своей трусостью, за что оба поплатятся жизнями на потеху достопочтенных зрителей!

Зловеще заскрипев, поднялись тяжёлые, дубовые ворота, и из них на арену выскочил взбешённый медведь. Один из «бойцов» с криком кинулся бежать к отвесной, гладкой стене, окружающей арену по периметру, а второй ничком упал на землю, прикрыв голову руками. Медведь, увидев доступных ему людей, с оглушительным рёвом побежал к ним. Подбежав к тому человеку, который лёг на землю, он, поставив одну из передних лап на его спину, одним ударом второй оторвал ему голову, и сразу же побежал к другому. Тем временем второй «боец» тщетно пытался преодолеть стену, стараясь как можно выше подпрыгнуть, хоть за что-то на ней зацепившись, но всякий раз беспомощно сползал вниз. Поняв, по приближающимся топоту и рёву, что медведю одной жертвы мало, человек подхватил с земли, брошенный было меч и, развернувшись лицом к животному, прижался спиной к стене, и тут же по его штанам стало быстро растекаться мокрое пятно. Выставив вперёд зажатый в обеих руках меч и зажмурив глаза, слегка отвернув голову набок, он непрерывно истошно кричал от ужаса. Разогнавшийся медведь в мгновение ока смял оцепеневшего человека и стал яростно трепать его из стороны в сторону.

Дверь отворилась, и в комнату ожидания вошёл Драган. Духовлад и Военег на мгновение повернули головы, чтобы посмотреть, кто пришёл и, увидев помощника хозяина арены, тут же вернулись к созерцанию кровавой расправы. Тоже взглянув в окно, Драган с отвращением отвернулся и произнёс:

– Не люблю я, когда такое происходит. Как по мне – это слишком…

– Когда у нас следующий бой? – спросил Военег, игнорируя сентиментальность пришельца.

– Пока неизвестно. Диомид сообщит мне через пару дней, а пока, вот плата за сегодняшний – ответил Драган, и пересыпал в протянутую ладонь Военега небольшую пригоршню медных монет.

– Не густо…– заключил тот, как бы взвешивая деньги на ладони.

– Ты же знаешь, чтобы получать здесь достойные деньги, нужно прославиться – сказал, пожимая плечами Драган, выходя из комнаты – Кстати, Военег: Диомид недоволен, что ты отвлекаешься от своей основной работы.

– Тогда скажи ему, пусть найдёт в своём хозяйстве хоть один тупой меч или сломанный манекен.

– Нет уж, в таком тоне я с ним разговаривать не собираюсь. Мне не нравиться смотреть, как он людей медведями травит, а уж разделить подобную участь, я и подавно не хочу! Можешь сам ему сказать, если жить надоело – ответил Драган и закрыл за собой дверь.

– Да мне жить надоело, когда ты ещё в люльке под себя мочился. Не хватало мне ещё на старости лет, какой-то жопы рунейской бояться! – проворчал ему в след Военег.

Вообще то, Военег не имел должности одного из «боевых наставников арены», он был «смотрителем снаряжения» – производил ремонт или замену учебного и боевого оружия, тренировочных манекенов. Когда Духовлад ещё совсем юнцом пришёл на арену, мечтая добыть славу и достаток в гладиаторских поединках, то никто из четырёх наставников не захотел с ним заниматься. Мальчишка был практически сиротой, которого на арене никого не знал – идеальный вариант попользоваться в своих интересах, не опасаясь последствий. Военег прекрасно знал, как боевые наставники обращались с такими, как Духовлад: врали, что будут учить владеть оружием, а позже помогут организовать денежный бой. На деле же, обманутых юнцов, не имеющих боевого опыта, ставили в учебные поединки к бывалым гладиаторам, а те в полную силу отрабатывали свои приёмы на «живых манекенах», избивая их деревянными мечами. За это «манекенам» никто не платил, выдавая произошедшее за «бесплатный урок боевого мастерства от опытного бойца». Обычно желания «стать бойцом арены», у наивных юнцов хватало, максимум на три «тренировки», после чего они переставали показываться на тренировочной площадке, расположенной прямо рядом с ареной. Но Духовлад продолжал приходить снова и снова. Иногда он пропадал, после особо немилосердных избиений. Но через несколько дней снова появлялся, немного отойдя от побоев. Гладиаторы и наставники смеялись над ним у него за спиной, говоря: «Парень настолько глуп, что до сих пор ничего не понял!».

Военегу стало жаль парня, и однажды, после очередного учебного поединка, он подошёл к Духовладу (в очередной раз избитому), покидающему тренировочную площадку, и сказал:

– Ты зря приходишь сюда. Они ничему не будут учить тебя, на тебе просто отрабатывают приёмы. А когда тебя, всё-таки выпустят на арену, то просто зарежут, как свинью, а ты даже и не поймёшь, как это случилось.

На это Духовлад спокойно ответил, держась за ушибленные рёбра:

– Я работаю в речном порту: за пару монет помогаю разгружать и загружать торговые суда. Денег мне еле-еле хватает на то, чтоб снимать грязный угол в бедняцкой ночлежке и кое-как пропитаться. К мирным ремёслам у меня руки не стоят, да и душа не лежит. Торговаться противно, воровать тоже. Остаётся только сражаться, но в городскую дружину не берут – говорят, мал ещё. Здесь, может, что-то получится, а не получится – так хоть мучиться не буду.

Военег посмотрел в его глаза, и увидел в них холодную, железную решимость. Сложив руки на груди, он сказал парню, опустив взгляд на землю:

– Когда в следующий раз придёшь на арену, найди меня – я покажу тебе кое-что…

А уж показать он мог побольше любого из официальных наставников. Военег был ветераном городской дружины, да ещё и сотником разведчиков. Во время осады Славнограда Батурием, он планировал нечастые, но всегда успешные вылазки за стену – в лагерь осаждающих. Свои замыслы он всегда претворял в жизнь лично: командуя отрядом разведчиков во время вылазок, он брал на себя самые сложные и опасные задачи, проявляя себя блестящим тактиком. Когда Батурий снял осаду, Военег ушёл на покой, чувствуя, что годы берут своё. Семьёй он не обзавёлся и, хоть имел средства, достаточные для безбедной старости, пошёл работать на арену, чтоб не киснуть от безделия.

Военег начал обучение парня с азов: рассказывал, как стоять, куда смотреть, на что обращать внимание. Конечно, сразу это результата не дало, и Духовладу продолжало крепко доставаться в тренировочных боях, но после каждого избиения, наставник детально разбирал с ним ошибки. С каждым разом бывалым бойцам арены становилось всё труднее достать парня хорошим ударом, а Военег говорил: «Ты думаешь о том, какие они быстрые и сильные, но это не так важно. Их действительное воинское мастерство не весит и десятой части их спеси и бахвальства. Настоящее мастерство заключается в умении быть разным в бою, и точно знать, каким именно необходимо быть в данный момент. Они постоянно двигаются на ногах взад, вперёд, в сторону, и на арене это можно себе позволить. Но в настоящем сражении, я бы не дал за них и ломаного гроша. Там по всюду валяются тела поверженных, о которые можно запнуться, так что каждый лишний шаг назад, может стоить тебе жизни. Ты не должен уподобляться им: суетиться вокруг противника, ждать, пока он ошибётся. Ты должен сам заставить его ошибаться. Неважно атакуешь ты или защищаешься, ты должен делать это решительно и безостановочно: атакующее действие сразу переходит в защитное, а защитное – снова в атакующее, никаких задержек. Ты должен постоянно двигаться вперёд, теснить врага даже защищаясь, нельзя дать ему возможность собраться. Возможно, на арене можно драться и по-другому, но ты не можешь знать, что готовит тебе Судьба, так что лучше готовься к тому, что задача будет гораздо сложнее, чем кажется изначально. Издалека и горы кажутся маленькими…». Военег заставлял парня выполнять изнурительные физические упражнения, благодаря которым удары Духовлада становились всё жёстче, короче, быстрее. Учил сражаться мечом, копьём, булавой, правильно использовать щит.

Постепенно Духовлад сам стал наносить в тренировочных боях травмы другим бойцам, столь привыкшим к его беспомощности, а однажды сломал одному из них ключицу могучим ударом деревянного меча. Наставник пострадавшего гладиатора долго гневно орал на Духовлада, пытаясь сформулировать справедливую претензию, но ничего, кроме несвязной ругани и необоснованных оскорблений, выдать не сумел. Духовлад стоял перед ним потупив взгляд в землю. Он делал вид, что сожалеет о содеянном, но в душе ликовал: вот он, столь долгожданный и убедительный успех! После этого случая другие бойцы стали избегать учебных схваток с Духовладом, оправдываясь чем-то вроде: «… Он слишком жалок, слаб, и недостоин тренироваться с такими, как мы…».

У Диомида, хозяина арены, было четыре помощника. Они занимались подбором бойцов и организацией поединков. Один из них – Драган – когда узнал от Военега, что «мальчик для битья» покалечил бывалого бойца, согласился заниматься организацией боёв для Духовлада. Сегодня Духовлад победил своего четвёртого соперника.

Всё это сейчас пронеслось в памяти Военега. Он смотрел на своего ученика, и гордость как будто бы слегка размягчала его сердце, несколько очерствевшее за многие годы жестоких сражений. Постепенно, на его глазах, Духовлад из щуплого, неуклюжего мальчишки, превратился в спокойного, рассудительного мужа и умелого воина, уверенного в своих силах. Даже сейчас, когда Духовлад сосредоточенно следил за поединками на арене, его наставник знал, что он не просто наслаждается зрелищем, но изучает особенности поведения в бою своих возможных будущих соперников.

– Что будешь делать после окончания сегодняшних боёв? – обратился Военег к своему ученику – Может, всё-таки, поживёшь у меня, хотя бы пару дней?

Духовлад, слегка улыбнувшись, ответил, не отводя глаз от окошка, выходящего на арену:

– Мы с тобой это уже обсуждали: до тех пор, пока я не смогу купить себе дом, я буду жить в бедняцкой ночлежке. Но, в любом случае, благодарю за заботу.

Военег не стал настаивать. Ему даже импонировала природная неприхотливость Духовлада в быту. Наставник считал, что это одна из главных черт прирождённого воина: такой человек в любых условиях сможет сконцентрироваться на своей основной цели.

– Ну, тогда увидимся завтра – произнёс Военег, вложив в руку Духовлада деньги, принесённые Драганом и, зевая, добавил, направляясь к двери – Пойду отдыхать. Старею я, утомляюсь быстро…

Духовлад глянул на деньги и окликнул наставника:

– Эй, свою долю возьми!

– Вот купишь дом, тогда и буду брать с тебя долю – ответил Военег, не оборачиваясь, и закрыл за собой дверь.

***

Прошло три дня. Уже вечерело. Духовлад, со своим наставником, сидели в углу тренировочной площадки арены. Военег был очень доволен сегодняшней тренировкой своего ученика (не забывая, разумеется, мимикой показывать обратное): Духовладу, на диво легко давались сегодня отрабатываемые технические элементы. Молодой боец сидел и, нежась в приятной усталости после упорной тренировки, молча слушал меткие и лаконичные наставления Военега, не отводя от него расслабленного взгляда. Он обожал эту – такую особенную – усталость: казалось, будто весь этот мир, вся тьма вещей, происходящих в нём – это всего лишь туманный сон, не имеющий к нему – Духовладу – никакого отношения. Ничего не хотелось, но казалось, что стоит ему обратить внимание на самые сокровенные тайны мироздания, как они послушно откроются его прояснившемуся сознанию… Жаль только, что столь недолговечно это ощущение…

Обычно Духовлад не задерживался на арене допоздна, но сегодня было на то веское основание: Драган должен был решить с Диомидом его (Духовлада) дальнейшую судьбу. Дождаться Драгана нужно было, во чтоб это ни стало, чтобы спланировать распорядок завтрашнего дня.

***

В это время Драган находился в предпокое Диомида, уже очень долго ожидая приёма. Хозяин арены о чём-то долго совещался с другим своим помощником – Яком. Все четыре помощника Диомида не любили друг друга (что нормально для людей, чьи интересы постоянно пересекаются на встречных курсах), но Як и Драган друг друга просто люто ненавидели. До крайности обострилось напряжение, когда Духовлад сломал ключицу одному из бойцов Яка на тренировке. Сейчас Драгана переполняло плохое предчувствие – слишком уж долго длилась эта аудиенция.

Наконец дверь открылась, и от Диомида вышел Як. Бросив на Драгана презрительный взгляд, полный превосходства, он произнёс, небрежно махнув головой в сторону открытой двери:

– Мы закончили. Можешь заходить.

Драган тяжёлым взглядом проводил соперника, неторопливой походкой направившегося к выходу и, как только тот покинул предпокой, вошёл к Диомиду. Хозяин арены сидел за столом, уставленном разными блюдами, и неспеша ужинал. Драган попытался вспомнить: видел ли он Диомида, хоть раз, за долгие годы работы на арене, не принимающим пищу. Но, как ни напрягал свою память, не смог припомнить ни одного такого случая.

– А, заходи. Есть кое-что для тебя – промямлил хозяин арены с набитым ртом, подняв поросячьи глазки на Драгана – Завтра будет проведено несколько боёв, и в одном из них, твой Духовлад будет драться с Чернеком.

Нехорошее предчувствие Драгана усилилось: Чернек был как раз тем бойцом, которому Духовлад сломал ключицу в тренировочном поединке, а по опыту он знал, что после такой серьёзной травмы, ценному бойцу сначала организовывают несколько боёв с заведомо слабыми соперниками. Делалось это, для восстановления уверенности в своих способностях, а тут Чернека сразу выводят против человека, который его фактически убил. Диомид поверил в Духовлада и хочет дать ему возможность проявить себя в боях с именитыми гладиаторами? Нет, не похоже. Этот рунеец всегда всё разыгрывает «до верного», и тщательно оберегает уже прославившихся бойцов…

Диомид прервал размышления Драгана, бросив на стол увесистый кожаный мешочек:

– Здесь пятьдесят золотых. Это твоя часть. Своему бойцу пообещай десять золотых. Уверен, что этот голодранец таких денег в самых сладких снах не видел, и забудет обо всём на свете.

Драган дрожащим голосом спросил, не в силах оторвать округлившихся глаз от вожделенного мешочка:

– Пятьдесят золотых? Так много? Я и с десяти боёв столько не зарабатываю… Почему так много?

– Среди игроков, делающих ставки на арене, уже давно стало известно о случае на тренировке. О том, что этот бой состоится, пустили слух ещё неделю назад. Оказалось, что многие люди готовы поставить на твоего бойца большие деньги, и это нас устраивает – разъяснил Диомид, и продолжил, кинув на стол ещё один, очень маленький, кожанный мешочек – Подмешаешь этот порошок в воду, и напоишь ею своего бойца перед самым поединком. Он станет быстро терять силы, и принесёт мне целую кучу денег.

Дарган был мягким человеком, и хорошо относился к Духовладу. Сделав глубокий вдох, он попытался несмело возразить:

– Послушай, Диомид. Духовлад хороший парень, не надо так…

Хозяин арены тут же протянул открытую ладонь в сторону своего помощника, подавая сигнал замолчать, что тот сразу и сделал. Диомид отложил недоеденную куриную ногу, проглотил пережёванное мясо и, взяв со стола серебряную чашу, не спеша сделал несколько глотков вина. Поставив правый локоть на стол, он выставил в сторону Драгана указательный палец и заговорил, медленно и чётко произнося каждое слово:

– Во-первых: каждый год на этой арене погибают сотни «хороших парней», одним больше, одним меньше – неважно. Терять такой солидный куш, чтобы сохранить жизнь одному из этих олухов, которые этой жизнью сами ни черта не дорожат – это просто глупо! Во-вторых: я тебе уже говорил, что не верю в твоего бойца, а Чернек уже доказал свою состоятельность и зрители его знают! Мне выгоднее оставить Чернека, а этот бой – отличный способ восстановить его веру в себя! И в-третьих: я не так часто вмешиваюсь в вашу возню, чтобы ты мог позволить себе мне перечить, очевидно забыв, что это МОЯ АРЕНА!

Последние слова прозвучали, уже явно угрожающим тоном и испугавшийся Драган почувствовал, как его лоб и спина покрылись испариной. Он вскинул руки в успокаивающем жесте и затараторил, пытаясь оправдаться:

– Я даже не думал тебе перечить, просто хотел узнать: может, есть другой вариант…

– Его нет! – грубо оборвал его Диомид – Где сейчас твой боец?

– Он здесь, на арене. Я сейчас же пойду к нему и сделаю всё так, как ты сказал!

Драган, дрожащими руками схватив со стола мешочки с деньгами и порошком, кинулся к выходу, но Диомид окликнул его:

– Стой! Я тоже пойду, чтоб ты ничего не испортил…

Хозяин арены ещё хлебнул вина и, с трудом вытащив из кресла свой толстый зад, пыхтя, направился к выходу. По пути Драган достал из мешочка пять золотых монет и зажал их в руке.

***

Уже совсем стемнело, а Духовлад и его наставник ещё сидели на тренировочной площадке. Молодой боец был слегка обеспокоен тем, что придётся в темноте возвращаться в ночлежку почти через весь «бедняцкий квартал». Это место и при свете дня было не очень-то благополучным, а ночью туда даже городская стража не часто совалась. С другой стороны, он понимал, что явно не является «лакомым куском» для грабителей: из одежды только явно обветшавшая рубаха с коротким рукавом, некогда имевшая белый цвет, да бесформенные войлочные штаны, заправленные в кожаные сапоги, прохудившиеся во многих местах. В свою очередь его крепкие руки, бугрящиеся высушенными мышцами, и мягкая, тихая, но при этом уверенная походка, не сулили возможным противникам лёгкой победы. Не смотря на это, он знал, что в «трущобах» полно недалёких увальней, у которых не хватит ума даже на такую нехитрую оценку, а попусту испытывать судьбу Духовлад не любил.

Наконец, в свете факелов, освещавших тренировочную площадку, показались Диомид и Драган. Увидев их, Духовлад поднялся и поприветствовал хозяина арены неглубоким поклоном. Военег при этом, остался вальяжно сидеть на лавке, молча наблюдая за происходящим, и выражением лица, демонстрируя явное недоверие. Подойдя, Диомид молча смерил недовольным взглядом безучастного смотрителя снаряжения и перевёл оценивающий взгляд на Духовлада. От этого, надменно-презрительного взгляда, у последнего появилось чувство, будто на него вылили содержимое отхожего ведра. Но негодование, наполнившее всё естество молодого бойца, никак не отразилось на его спокойном, словно железная маска, лице. Выдержав небольшую паузу, хозяин арены обратился к нему со свойственной ему холодной, надменной интонацией:

– Тебе повезло, парень. Мы решили допустить тебя к серьёзным боям, за серьёзные деньги. Завтра у тебя будет бой с Чернеком. Победишь – получишь десять золотых. Устроишь хороший бой – в следующем получишь ещё больше. Что скажешь?

Духовлад смог ответить не сразу. Несколько секунд он просто заставлял себя поверить в то, что услышал. Значит, его всё-таки оценили, в него поверили! Вот он – долгожданный шанс прославиться, зарабатывать достойные деньги! Все прежние эмоции отступили, перед нахлынувшей волной радости и, срывающимся от волнения голосом, он с готовностью ответил:

– Я не подведу! Я буду беспощаден к себе и к противникам! Благодарю Вас за…

– Хорошо, мне нравится твой настрой – перебил его Диомид – Завтра в полдень ты уже должен быть на арене. Постарайся, я рассчитываю на тебя.

– Да, я буду ещё до полудня – закивал в ответ Духовлад.

Драган сделал полшага вперёд, и вложил в руку бойца пять золотых, осторожно скосив взгляд в сторону Диомида, как бы спрашивая разрешения:

– Это задаток. Остальное получишь в случае победы.

– Желаю тебе удачи – беспристрастно бросил Диомид Духовладу и, повернувшись к своему помощнику, властно распорядился – Пойдёшь со мной, нам нужно обсудить детали.

Неуклюже развернувшись, грузный хозяин арены пошёл обратно к своему роскошному дому, находящемуся рядом с тренировочной площадкой и огороженному одним высоким забором с ареной и пролегающими к ней постройками. Драган послушно засеменил следом, уныло опустив голову. Ему было не по себе. Даже столь крупное денежное вознаграждение не помогало справиться с чувством вины. Он бы с радостью отказался от денег, лишь бы не участвовать в этом деле, но опасался гнева Диомида, и не хотел терять своё тёплое место. Всю дорогу он убеждал себя, что не имеет выбора, действует не по своей воле, что главное – кормить свою семью, а своему бойцу он всё равно ничем помочь не может.

По дороге, Диомид подозвал к себе одного из охранников арены, патрулирующего территорию, и приказал ему срочно отыскать главу охраны и направить его в покои хозяина арены. Вернувшись в свои покои, он снова уселся в кресло за столом, уставленным яствами. Даже такая небольшая прогулка далась его изнеженному, растолстевшему телу с большим трудом: дыхание сбилось, а во рту пересохло. Диомид налил в чашу вина и сделал несколько жадных глотков. Немного переведя дыхание, он непонимающе уставился на Драгана и удивлённо спросил:

– Зачем ты дал деньги этому голодранцу? Он всё равно завтра сдохнет.

– Пусть завтра хоть поест вволю, порадуется… – тихо ответил тот, потупив взгляд.

– Горстки медяков хватило бы. От совести откупаешься? Ну, да ладно. Твои деньги – твоё дело. Мне всё равно. Только не вздумай мне всё испортить своим состраданием. Проболтаешься – на ремни порежу. Ещё эта крыса, возомнившая себя наставником, что-то подозревает. Вот чувствовал, что хорошего от него ждать нечего…

Дверь открылась, и вошёл глава охраны. Плохо скрывая на лице озабоченность, он спросил у хозяина арены:

– Вы хотели меня видеть?

– Да, хотел – раздражённо ответил Диомид – Наш смотритель снаряжения, как его, этот…

– Военег? – с готовностью подсказал глава охраны.

– Да, да, он самый. Так вот, мне надоело, что он постоянно занимается не своими делами. С завтрашнего дня на арену его не пускать, он здесь больше не работает. Сегодня ему ничего не говорить, не трогать. Пусть уходит, когда захочет, но завтра – чтоб ноги его здесь не было! Ни под каким предлогом!

– Будет исполнено! – с готовностью ответил начальник охраны.

***

Духовлад стоял, не в силах ни пошевелиться, ни отвести взгляд от монет, лежащих на его открытой ладони. Для него эти пять золотых, были целым состоянием. Военег поднялся с лавки и подошёл к своему ученику, хмуро, с подозрением глядя в ту сторону, где скрылись в темноте Диомид и Драган. Погладив свою седеющую бороду, он задумчиво произнёс:

– Ох, не нравится мне это: руннейская свинья принесла сюда свой жирный зад на собственных ногах, только ради того, чтобы сказать то, что мог передать один Драган? Да и никаких задатков здесь никогда и никому не давали… Нечистое это дело… Слышишь меня, Духовлад?

Духовлад слышал, но его голова уже была переполнена красочными мечтами о будущих больших победах, от чего все слова наставника, влетали в одно его ухо и тут же вылетали из другого, ни на мгновение не задерживаясь. Он радостно и легко ответил Военегу, всё ещё глядя на деньги в своей ладони:

– Я справлюсь, всё будет хорошо!..

Наставник взял его обеими руками за плечи и резко развернул к себе лицом. Духовлад еле успел сжать ладонь в кулак, чтобы не выронить монеты. Военег впился взглядом в его глаза и размеренно заговорил:

– Ты понимаешь, что это именно то, что им нужно? Посмотри на себя: ты уже забыл, где находишься, чем занимаешься, и чем это может для тебя закончиться! Сейчас ты ловок, силён и я не сомневаюсь в тебе… Но, я сомневаюсь в них! Я не верю, что всё будет честно. Поэтому ты придёшь завтра на арену, сразу же найдёшь меня, и не будешь отходить от меня ни на шаг, до самого боя! И ни в коем случае не бери здесь ни у кого, ни еды, ни питья! Ты понял меня?

– Понял. Я сделаю всё так, как ты сказал – ответил Духовлад, явно относясь к этому уже более серьёзно и, наконец, запихнул монеты за пояс.

– Вот и славно, ступай отдыхать. Завтра тяжёлый и важный день – эти слова Военег произнёс уже тепло, по-отечески. Духовлад обнял его, поблагодарил за заботу и направился в сторону ворот. Наставник некоторое время смотрел ему вслед, не в силах отделаться от тяжёлого предчувствия, что должно случиться что-то нехорошее, потом вдруг резко тряхнул головой. Всю свою жизнь, Военег считал рассуждения о подобных предчувствиях, уделом богобоязненных старушек, а теперь и он сам туда же! Он молча улыбнулся собственному удачному сравнению: «Да, да, я старею! Он справится, всё будет хорошо…». Военегу ещё оставалось закончить подготовку снаряжения для завтрашних мероприятий, и он неторопливо направился к своей кладовой.

Духовлад уже подошёл к воротам, служащим выходом с территории арены, как вдруг увидел знакомую фигуру, вышедшую из тени. Это был Чернек, тот самый боец, которому он некогда сломал ключицу на тренировке, и с которым завтра должен будет сражаться насмерть. Свет факела, закреплённого у ворот, осветил дрожащим светом глаза Чернека, полные злорадного торжества. Он заговорил, криво усмехаясь и смакуя каждое слово:

– Ну что, сопляк? Жизни радуешься? Ничего, завтра ты сполна ответишь за свою подлость!

Духовлад даже не стал обдумывать ответ. Одновременно поворачиваясь в сторону будущего противника, опуская подбородок к груди, подтянув под себя таз и слегка округлив спину, он грозно предложил:

– Могу и сейчас ответить.

Чернек инстинктивно сделал полшага назад, а в его глазах промелькнуло смятение. Но, быстро взяв себя в руки, он также уверенно ответил:

– Нет уж! Пусть весь Славноград увидит мой триумф, и твою смерть!

Духовлад не любил сотрясать воздух бахвальством и угрозами, а потому, осознав, что кроме этого его здесь ничего сегодня не ждёт, развернулся, и молча, спокойно покинул территорию арены. Чернек ещё кричал что-то ему вслед, но Духовлад не слушал. Он даже не видел смысла в том, чтобы злиться на человека, которого завтра можно будет убить.

Для того, чтобы попасть в бедняцкий квартал, где была расположена ночлежка, в которой он всё ещё снимал угол, Духовладу нужно было пройти через торговый район. Этот район был достаточно большим и состоял из громадного количества всевозможных мастерских, лавчонок, постоялых дворов и тому подобных заведений. Все заведения, за исключением постоялых дворов, были уже закрыты, поэтому улица практически не освещалась, благо луна этой ночью была полной, а небо – безоблачным. Духовлад уверенно шагал по тёмной улице. Голова немного вжата в плечи, подбородок слегка опущен, глаза медленно и размеренно двигаются из стороны в сторону, чтобы не упустить ни малейшего движения теней, в сокрытых тьмой подворотнях. Неприятные ощущения после встречи с Чернеком, красочные мечты о новой жизни в достатке – всё это выброшено из головы! Всё сознание Духовлада сейчас превратилось в слух: каждый упущенный шорох за спиной может стоить жизни. Ночью эти улицы не прощают легкомыслия… Вдруг из-за поворота, метрах в пятидесяти, показался дрожащий свет факела. Спустя немного времени показалось две фигуры, одна из которых и несла факел. Развязная, неторопливая походка, чёрные кожаные доспехи и, беспрестанно испытывающие их на прочность изнутри, уродливые, жирные животы: конечно, это городская стража! Появление на тёмной улице этих «достойных мужей», вовсе не внушало честному человеку ощущения безопасности, скорее даже напротив. Духовлад надеялся, что парочка слишком увлечена беседой и не обратит на него внимания, но ошибся.

– Эй, ты! А ну, стой! – поравнявшись, пренебрежительно обратился к Духовладу тот стражник, который нёс факел – Ты чего здесь шатаешься? Держи руки так, чтобы я их видел!

– Я работаю на арене, возвращаюсь в ночлежку… – начал объяснять Духовлад, остановившись и приподняв руки в стороны, открытыми ладонями вверх.

– Заткнись! – оборвал его стражник с факелом (очевидно старший в группе) и, поднеся факел поближе к Духовладу, отдал распоряжение второму стражнику – Посмотри-ка, что есть у этого оборванца.

Тот с готовностью кинулся выполнять поручение. Похлопав Духовлада ладошками по рёбрам и по ногам, отчаявшись уже обнаружить что-нибудь интересное, стражник, уже для очистки совести, шлёпнул разок по поясу. Уловив под ним что-то твёрдое, пальцы стражника ловко скользнули под туго намотанную ткань и извлекли оттуда пять золотых монет. Глаза стражников радостно округлились и старший, сразу же выхватив добычу из рук подчиненного, стал пристально разглядывать монеты под светом факела, рассуждая вслух:

– Надо же, золото! Похоже настоящее! Видать, сучёныш кого-то удачно ограбил! Ладно, повезло тебе, убогий… Неохота с тобой маяться, ступай себе…

– Это честные деньги, задаток за бой! Я не вор!.. – начал было протестовать Духовлад, сделав пару шагов в сторону старшего стражника.

Младший стражник тут же схватил левой рукой парня за шею, а правой выхватил меч. «Слуга закона» был выше Духовлада на полголовы и тяжелее раза в полтора, так что без труда оттолкал того к ближайшей стенке и прижал к ней затылком.

– Смотри-ка! Не понимает, гнида! – сквозь недобрую усмешку процедил стражник, схвативший Духовлада. Он неуклюже поигрывал мечом, в расслабленной правой ладони, а левой потихоньку сдавливал его горло – Ему дали возможность свалить «по добру», а он всё с краденым добром расставаться не хочет! Придётся вспороть ему брюхо, раз он такой дурак… Всё равно, только зря воздух переводит…

Старший продолжал молча изучать монеты в свете своего факела, как будто происходящее его не касалось. Духовлад смотрел в лицо державшего его стражника: узкий лоб «недалёкого» человека и маленькие злые глазки, излучающие уверенность в собственной безнаказанности. Ещё Духовлад чувствовал руку, сжимавшую его горло. Нежная кожа на мягких, пухлых пальчиках: эти руки явно никогда не видали ни тяжёлой работы, ни упорной тренировки. Сознание молодого бойца, вскипело негодованием и яростью. Стражник как раз немного повернул голову в сторону старшего, намереваясь что-то уточнить с глумливой ухмылкой, и Духовлад немедля надавил двумя руками на гарду меча таким образом, что оружие в мгновение ока легло рукоятью ему в правую ладонь. Не давая стражнику опомниться, он резко и мощно раскрутился всем туловищем, правым локтем сбивая со своей шеи руку противника, одновременно полоснув его по горлу мечом. Ловко сыграв тазом, Духовлад перевёл оставшуюся от этого движения энергию в обратную сторону и нанёс ещё один рубящий удар прямо в лицо, усилив его скручиванием правого плеча в сторону своего левого колена. Стражник без звука рухнул на землю с разрубленным лицом и вспоротым горлом. Услышав свист меча, разрывающего воздух и плоть, старший расслаблено оглянулся, беспечно полагая, что удары наносит его напарник, вместо чего увидел несущегося к нему «оборванца», забрызганного кровью и сжимающего в руке меч. Нет, он не попытался выхватить оружие и защитить себя. Крепко зажав в кулак монеты, он со всех ног кинулся бежать, крича во всё горло:

– Нападение на городскую стражу! На пом…

Духовлад догнал его в два счёта и нанёс рубящий удар по затылку. Осёкшийся на полуслове стражник, успевший уже набрать скорость, грохнулся на пыльную дорогу и по инерции проехал по ней на пузе около метра. При падении его рука разжалась, и монеты разлетелись в разные стороны. Разрываемый изнутри яростью, Духовлад воткнул меч в его спину с такой силой, что клинок пробил тело, вошёл в землю и остановился лишь тогда, когда гарда меча упёрлась в рёбра на спине стражника. Почти во всех ближайших дворах собаки, встревоженные криком, подняли истошный лай. Духовлад бросился искать свои деньги. Он сумел найти только два золотых, недалеко откатившихся от упавшего факела, как из-за угла послышался топот приближающихся людей. Разрываясь между желанием продолжить поиск своего золота и пониманием необходимости убираться отсюда как можно скорее, Духовлад непозволительно замешкался, и из-за поворота выбежали ещё шесть или семь стражников. Несколько из них держали в руках зажжённые факела. Увидев в темноте силуэт человека, сидящего неподалёку от двух обездвиженных тел, они бросились к нему. Духовлад с максимальной скоростью рванул от стражников по тёмным переулкам торгового района. Он был быстрее, но разрыв увеличивался очень медленно. Вдобавок, стражники всё время выкрикивали угрозы и приказы остановиться, из-за чего в окнах многих домов по ходу движения загорались огни, во дворах появлялись люди с факелами и оружием, либо тяжёлыми орудиями труда. Духовлад понимал, что с дороги нужно уходить, пока он не наткнулся на встречный отряд стражников, но все встречные участки были обнесены высокими заборами, и почти из-за каждого забора громко лаяла собака. Повернув на очередную улочку, беглец увидел просторный постоялый двор, не обнесённый стеной. На его территории стояло множество повозок, и не было слышно собак. Во дворе уже мельтешили несколько факелов, но далеко в глубине. Пригнувшись, Духовлад нырнул в самую гущу повозок и стал тихо, аккуратно пробираться между ними. Наконец он заполз под одну из них, затаившись под её передней осью. Отсюда нельзя было разглядеть происходящего во дворе, а значит, это место было относительно надёжным укрытием. Стараясь сдерживать и приглушать учащённое после интенсивного бега дыхание, Духовлад вслушивался в происходящее вокруг. Судя по топоту ног и общей освещённости двора огнями факелов, он понимал, что народу вокруг прибывает.

– Кто здесь главный? – голос явно принадлежал одному из стражников, преследовавших Духовлада.

– Я – послышался в ответ уверенный голос – Кого вы преследуете?

– Мы преследуем убийцу двух городских стражников. Он забежал на этот двор…

– Да, да, я видел кого-то, – мягко перебил человек, назвавшийся главным, взволновано-дружелюбным тоном, проявляя желание помочь страже – Он перелез через забор на соседнюю территорию. Продолжайте бежать по этой улице, тогда сможете перехватить его. С одной стороны улицы, на которой он окажется, тупик, поэтому двигаться он сможет только к пересечению с улицей, по которой будете двигаться вы. У меня здесь сотня наёмников, если убийца вернётся, мы его схватим и передадим вам.

– Чего встали?! Бегом к пересечению улиц! – заорал стражник на своих подчинённых.

Послышался удаляющийся топот небольшого отряда. Топот затих, и Духовлад почувствовал некоторое облегчение. Но неспешно передвигающиеся по двору огоньки факелов, говорили о том, что вокруг полно наёмников. Вдруг Духовлад задался вопросом: кого же тогда видели перелезающим через забор?! Как будто в ответ на это, громко прозвучал уверенный голос человека, пустившего стражу по ложному следу:

– Я знаю, что ты всё ещё тут. Выходи. Не бойся, я не собираюсь сдавать тебя стражникам.