Читать книгу Сброд - Константин Квашин - Страница 9

В лагере началась подготовка к выступлению. Разбойники готовили провиант, правили оружие, проверяли броню. Распорядок же Духовлада и Далибора не изменился, так как проверять или править им было нечего. Зато Духовлад нашёл в лесу дикий виноградник, тут же придумав, как извлечь из него пользу. По его просьбе, Всесмысл раздобыл где-то небольшой топорик, с помощью которого молодой боец нарубил лозы, и сплёл два корявых щита. Они представляли собой два слоя лозы, уложенных накрест, и ею же оплетённых вокруг. Такое изделие не могло защитить от колющего удара, но от рубящего или скользящего, лёгкая, упругая и вязкая лоза должна была спасти.

Духовлада тревожило, что Далибор избегал общения с ним, односложно отвечая на вопросы или вообще отмалчиваясь, но он старался не думать об этом, концентрируясь на предстоящем налёте. Он был уверен, что сможет со временем остудить враждебное отношение своего товарища к Всесмыслу, с помощью долгих, вкрадчивых и исчерпывающих объяснений того, насколько полезным может быть учёный человек, даже если он не является храбрым и умелым бойцом.

В день, когда всё было готово к выступлению, один из людей Тура привёл Духовлада с Далибором в амбар. В самом дальнем углу, как и говорил Всесмысл, лежала большая груда копий, из которой товарищам разрешили выбрать себе оружие. Практически все наконечники копий потускнели и тронулись ржавчиной. Но на самом верху, одно имело блестящий, как будто только что отполированный, наконечник. Далибор сразу же ухватил это копьё, явно довольный своей расторопностью.

– Подожди, дай мне проверить… – сказал Духовлад, забирая оружие из его рук.

Уперев копьё наконечником в земляной пол амбара, держа его под довольно острым углом, молодой боец стал надавливать ногой на древко чуть выше наконечника, понемногу прокручивая его вокруг своей оси. В одном из положений на древке открылся расщеп, глубина которого примерно достигала сердцевины древка.

– После первого же удара в щит врага, ты мог бы остаться безоружным – пояснил Духовлад – В копье главное не наконечник, а древко.

Но вместо благодарности, на лице Далибора промелькнуло выражение пренебрежительной усталости от постоянных поучений. Духовлад, которого задело такое отношение, всё же сделал вид, будто ничего не заметил. Швырнув негодное оружие обратно на кучу, он выбрал два копья, проверив их прежним способом. Хоть их наконечники не блестели новизной, но надёжность их древков не оставляла сомнений.

«Воинство» было уже собрано, и вот-вот должно было тронуться в путь. Далибор, получивший от своего товарища щит, плетённый из виноградной лозы, стоял, и с хмурым видом выслушивал его наставления на будущий бой.

– Когда начнётся атака, – говорил ему Духовлад – Держись поближе ко мне, а лучше – у меня за спиной. Если видишь, что противник силён, то не вступай с ним в схватку…

Его бесцеремонно перебил подошедший Опара, обратившийся к Далибору:

– Идём со мной парень. Твоё место среди волков, а не среди мышей.

Окончив говорить, он мельком смерил Духовлада презрительным взглядом, и быстро зашагал обратно. Далибор поспешил за ним, не удостоив покидаемого товарища ни словом, ни взглядом. Духовлад скрепя сердце выдержал такой поступок, глядя в след человеку, к которому успел так привязаться за те недели, что они провели вместе. Нет, он не ставил в укор Далибору тех времени и сил, что потратил на его обучение, просто, как будто ощутил потерю кого-то, успевшего стать родным. К нему подошёл Всесмысл, крутившийся неподалёку, и видевший, как всё случилось. Стоя за спиной Духовлада, и тоже глядя в след Опаре и Далибору, он задумчиво произнёс:

– Теперь твой товарищ, скорее всего, станет злейшим твоим врагом. На твоём месте, я бы больше не искал возможности снова с ним сблизиться.

– С чего ты взял? Я ведь не сделал ему ничего плохого… – с удивлением отозвался молодой боец.

– Для того, чтобы отвернуться от близкого, человеку нужны серьёзные основания. Чаще всего настоящим поводом, служит мнимая или очевидная выгода, но люди всегда пытаются возвысить свои мотивы. Они откапывают в памяти каждую мелочь, связанную с этим близким, которую можно истолковать, как какой-либо вред, и в своём сознании придают им характер системы. Занимаясь этим, они сами начинают верить, будто тот, кого они считали другом, только и пользовался их добротой, отвечая на то лишь неблагодарностью…

***

Опара привёл Далибора прямо к Туру, который бойко руководил последними сборами своих людей, и громко сказал, привлекая его внимание:

– Эй, Тур! Вот тот парень, о котором я говорил тебе! У него хороший удар, а также есть желание быть среди лучших, то есть среди нас! Что скажешь, посмотрим, каков он в деле?

Горделивый главарь повернулся к говорившему, и сразу принял очень важный вид. Выносить решения по любому поводу, было его излюбленным занятием. И вовсе не потому, что он видел в этом возможность улучшить обстановку в своём воинстве. Ему просто очень нравилась роль человека, говорящего решающее слово, и руководствовался он не стратегическими расчётами, а сиюминутными, импульсивными посылами. К тому же, как и любой самодур, занимающий ответственное положение, никогда не признавал ошибочности собственных решений, даже если это становилось совсем уж очевидным фактом. Вот и сейчас он был движим не переживанием за укрепление близкого к нему круга людей, а желанием «почесать за ушком» своего любимчика – Опару. Смерив оценивающим взглядом Далибора, он возвышенно ответил своему заместителю:

– Что ж, будь по-твоему. Поглядим, насколько хорош этот парень. А что это у него в руках? – брезгливо сморщился главарь, указывая пальцем на кривой щит из виноградной лозы.

– Щит… – ответил Далибор, залившись краской смущения. В нём тут-же вскипела злоба на Духовлада, из-за нелепой поделки которого, ему пришлось позориться перед этими уважаемыми людьми.

– Эй, найдите ему пристойный щит, раз уж он будет сражаться в наших рядах! – распорядился Тур.

Спустя несколько минут Далибору уже нашли старенький, но прочный круглый деревянный щит, окаймлённый железом. Он с отвращением бросил поделку Духовлада под куст, и радостно улыбнулся, принимая подарок от своих новых товарищей.

Вскоре «воинство» было собрано, и готово к выступлению. Небольшая группа была оставлена в лагере, остальные разбои отправились в налёт. Впереди шёл небольшой конный отряд во главе с Туром, подавляющее же большинство шло пешим ходом.

Покидая лагерь в пешей толпе, Духовлад увидел тот самый щит, который он сплёл для Далибора, небрежно валяющимся под пышным кустом. Отгоняя неприятное чувство, он сосредоточился на мыслях о предстоящем бое.

***

Разбойное войско добиралось до дороги, на которой нужно было ожидать торговый обоз, больше недели. В пути Всесмысл рассказал Духовладу, что в послании Горана говорилось, будто этот обоз идёт из Сталевлада в Славноград. Также в нём указывался участок дороги, на котором надёжнее всего было устроить засаду, так как купцы никак не смогут его обойти.

Добравшись на место, «воинство» расположилось в лесу по обеим сторонам дороги. На несколько километров, в направлении приближающегося обоза, был выслан небольшой конный дозор, который должен был заранее оповестить разбоев о приближении цели. Прибытия купцов нужно было ожидать минимум несколько дней, а то и неделю. Здесь, на время ожидания, каждый устраивал свой быт как мог.

Всесмысл и Духовлад устроились вместе, соорудив себе шалаш из веток, на случай дождя. Они много общались, благодаря чему молодой боец узнавал всё больше интересных и полезных вещей. Однажды Духовлад случайно оказался рядом с Ратибором, и внимание парня привлекла цельнометаллическая секира, которую тот носил за плечами. Её громадное лезвие, было испещрено отчеканенными на железе символами, очень заинтересовавшими молодого бойца. Он не преминул, при удобном случае, расспросить о них Всесмысла:

– Скажи: ты ведь видел знаки на лезвии секиры Ратибора?

– Ну конечно видел! – воскликнул беглый богослов, как будто немного даже обидевшись, расценивая вопрос, как сомнение в своей наблюдательности – Это древние руны Северных Воинов.

– Я помню ты говорил, что умеешь читать их. Ты ведь прочитал, что написано на этой секире?

Всесмысл, в обычной для себя манере, начал пространный рассказ по этой теме:

– Впервые увидев эту секиру, я сразу же обратил внимание на руны. Вообще, руны Северных Воинов читать тяжело, так как они обозначают не буквы, а слова целиком. Таким образом, одна и та же руна, находясь в соседстве с разными рунами, может нести разный смысл. Я загорелся желанием прочитать этот текст, но ты ведь видел Ратибора! Такой свирепый великан, может лишить жизни такого «храбреца», как я, одним только недобрым взглядом, вовсе не применяя силы! Я решил, что если просто подойти, и долго пялиться на оружие такого здоровяка, ему это может не понравится, а он не похож на человека, разрешающего подобные ситуации силой слова. Как я только не пытался подобраться к цели своего любопытства, не возбудив к себе подозрения! Но, всё-таки, в течение нескольких дней, мне удалось прочитать и расшифровать текст на этой секире, не попав под тяжёлую руку её хозяина!

Ещё несколько секунд послушав тишину, Духовлад понял, что Всесмысл считает ответ полным, и добавлять ничего больше не собирается. Улыбнувшись, он заметил учёному мужу:

– Своим вопросом, я подразумевал, что хочу узнать смысл написанного…

– Ах да, да… Смысл написанного… – спохватился богослов, несколько смутившись своей несообразительности – В тексте говорится, что имя этой секиры – Вельсунг, и владеть ей может только тот, в чьих жилах течёт кровь Северных Воинов. Если же ею завладеет недостойный, то она сама погубит его в первой же битве!

– Имя секиры?! – удивлённо переспросил молодой боец.

– Да. Все Северные Воины давали имена своему оружию, и если воину удавалось прославиться в битве, то он разделял с ним славу. Тогда ведун² благословлял это оружие, от имени Хоруга наделяя его чудодейственными свойствами.

Немного подумав, Духовлад обратился к Всесмыслу с просьбой:

– Научи меня читать и писать.

– Это очень трудоёмкое, и достаточно нудное занятие – предостерёг тот молодого бойца – Ты ждёшь, что получение знаний, станет для тебя увлекательным, но вместо этого, тебе снова и снова придётся повторять одно и тоже, заучивать вещи, которые будут казаться ненужными… У такого молодого и сильного человека, как ты, может просто не хватить терпения…

– Путь к овладению секретами любой истинной науки, лежит через терпение и усидчивость – пожав плечами, ответил Духовлад – Когда я начал постигать технику владения оружием, то ожидал, что это станет ярким и интересным занятием. Вместо этого, меня ожидали многократные избиения, во время которых, я даже не понимал, что происходит. Я решил, что все бойцы начинают с этого свой путь, что со временем у меня будет получаться отвечать на удары противников. Я терпел боль, но ничего не менялось. И только когда мой наставник – Военег – согласился обучать меня, видя моё упорство, я понял, что такое Учение. Мне пришлось час за часом, день за днём, повторять простейшие движения, выполнять упражнения для развития силы и гибкости. Мне показалось это сущей тоской. Время как будто остановилось для меня. Я не верил, что вся эта тягомотина сможет помочь мне стать грозным бойцом. Но спустя всего лишь месяц занятий, я стал понимать действия своих противников в учебных схватках, потом их предугадывать, и, наконец, разрушать их замыслы, нанося им ощутимые повреждения во встречных атаках. Только на деле увидев пользу от того, что казалось мне нудным и необязательным, я возлюбил боевые упражнения, и до сих пор повторяю их при возможности.

– Я и не думал, что пути воина и учёного мужа могут быть так похожи… – проговорил Всесмысл, глубоко задумавшись над словами Духовлада – Конечно, мне не довелось испытывать боли в моём учении, но точно также пришлось обуздать своё нетерпение… Ты так рассудителен, для своего возраста! Если бы ты родился в семье какого-нибудь правителя, то мог бы стать великим властелином, подданные которого процветали бы в достатке и справедливости! Как же несправедлива судьба! Я научу тебя всему, чему смогу…

В этом полезном занятии, Духовлад и Всесмысл скоротали несколько дней. Учитель объяснял своему новому ученику, как правильно разделять слова на звуки, прямо на земле рисовал палочкой буквы, рассказывая, каким звукам они соответствуют. Слова Духовлада не разошлись с делом: он проявлял себя прилежным и терпеливым учащимся, от чего постигал науку быстрее, чем предполагал Всесмысл. Только то, что молодой боец за эти несколько дней ни разу не увиделся с Далибором, несколько расстраивало его. Не смотря на заносчивость и склочность товарища, Духовладу его не хватало. А ещё он переживал за то, как у Далибора пройдёт первый бой. Если бы он был рядом в этом бою, Духовлад смог бы присмотреть за ним. Не смотря ни на что, чувство ответственности за судьбу своего ученика так и не покинуло молодого бойца.

В одно утро, уже ближе к полудню, когда Духовлад и Всесмысл только приступили к учёбе, со стороны дороги послышался топот лошадиных копыт. Из кустов с обеих сторон, на дорогу стали выбегать разбойники, желающие раньше других узнать, кто именно приближается к месту засады. Это были люди из выставленного Туром дозора. Остановившись и спешившись, они поспешно повели лошадей с дороги в чащу, взволнованно сообщая всем:

– Готовьтесь: обоз будет здесь через несколько часов!..

Разбойное войско зашевелилось, словно муравейник. Все выбирали укромные места в густых придорожных кустах, растянувшись вдоль дороги по обеим её сторонам. Всех лошадей, бывших с отрядом, завели подальше в лес и привязали, дабы они своим ржанием не насторожили охрану обоза. Всесмысл, по своей старой традиции, тоже пока спрятался подальше от дороги. Духовлад привязал к спине свой щит из виноградной лозы, и уже нашёл хорошее место в кустах, как вдруг услышал за спиной незнакомый голос:

– Эй, парень! Пойдём со мной, на нашем участке нужно больше людей…

Молодой боец оглянулся, и увидел человека, о котором ему рассказывал Всесмысл, будто тот главный соперник Тура в воинстве. Кажется, его имя Предраг… да, точно – Предраг. В его интонации не было ни спеси, ни угрозы, сказанное воспринималось больше как просьба. Духовлад не видел принципиальной разницы, где именно занять позицию, и потому молча последовал за атаманом.

В течение получаса всё вокруг затихло. Все разбойники намертво затаились, не позволяя себе ни малейшего движения, ни самого тихого шума. Только изредка шелестела листва, от лёгкого дуновения ветерка, да перекликались лесные птицы. Ничего не выдавало устроенной здесь засады. Потянулись длинные часы напряжённого ожидания.

Спустя несколько часов, послышался шум приближающегося обоза: редкое ржание лошадей, размеренные, глухие удары об землю их копыт, скрип телег, редкие окрики погонщиков. Духовлад почувствовал, как от ног по его телу пробежала волна, оставляющая за собой «гусиную кожу», в конце своего пути ставшая комом в его горле, после чего в сознании стали возникать различные сомнения. Но ещё по опыту поединков на арене, он знал, как с этим справляться. Как заклинание, молодой боец повторял слова, некогда сказанные ему Военегом: «Во время битвы, для воина не имеет значения, что может произойти, имеет значение только то, что уже происходит!».

Наконец, мимо затаившихся разбоев, медленно поползли телеги и повозки купцов, вдоль которых по краям дороги ехали конные наёмники. Разбойники не нападали, ожидая сигнала рога, возвещающего, что обоз продвинулся на всю длину засады. Духовлад смотрел на лица проезжающих мимо наёмников: разморенные длительным путешествием и уставшие от однотипных лесных пейзажей, почти все уныло пялились под копыта своих лошадей, не утруждаясь даже мельком кинуть взгляд на придорожные кусты, скрывавшие их близкую погибель. Как будто громовой раскат в чистом небе, по спокойному лесу прокатился сигнал рога, и в один миг эти придорожные кусты словно ожили. С дикими боевыми кличами, разбои разом наскочили на обоз с обеих сторон. Многие наёмники были убиты раньше, чем успели опомниться и взяться за оружие. Тот наёмник, которого выбрал себе Духовлад, всё же успел достать меч, и даже замахнулся им для удара, но копьё молодого бойца, мощным ударом пробило его кожаный нагрудник, и тот, выронив меч из поднятой над головой руки, обмяк и скатился с лошади. Налёт ошеломил своей стремительностью, кое-кто из наёмников пытался оказать невнятное сопротивление, но большинство из них бросали оружие на землю, падали на колени, и слёзно молили о пощаде. Некоторых из таких убивали на месте, некоторых за шиворот тащили в конец обоза. Вокруг стоял страшный шум: звон оружия, крики сражающихся, стоны раненых и умирающих. Никто из купцов даже не думал о том, чтобы выскочить из повозки, и попытаться спастись в лесу, предпочитая этому бубнение, сквозь плач, пустых, бессильных молитв, сидя в своей хлипкой повозке. Большинство разбоев тоже не особо спешили ввязываться в бой, кучкуясь позади более храбрых собратьев, ограничиваясь выкрикиванием грозных кличей и добиванием раненых. Хотя и без них всё случилось достаточно быстро: Духовлад успел убить троих наёмников, явно не имевших серьёзных боевых навыков, как бой был практически окончен. Лёгкость, с которой досталась победа, даже как будто расстроила молодого бойца, внутренне готовившегося к более серьёзному испытанию.

Сопротивление наёмников было сломлено, настала очередь купцов. Разбойники, чувствуя себя уже более расковано, вальяжно забирались в повозки, вытаскивая оттуда несчастных торгашей, и тоже тащили их в конец обоза, к пленным наёмникам. Духовлад увидел неподалёку от себя Щура, в сопровождении нескольких подручных, того самого прихвостня Тура, который некогда плюнул в котёл с кашей, предназначавшейся для него, Далибора и Всесмысла. Молодой боец улыбнулся мысли, что в разгаре боя, можно было бы «под шумок» заколоть поганца, но махнул рукой, не желая так рисковать из-за какой-то мрази. Между тем, один из разбоев вразвалочку залез в очередную повозку, но вдруг, резко дёрнувшись, захрипел, и вывалился из повозки, с обильно кровоточащей раной в груди. Вслед за ним оттуда выскочил человек, завернувшийся в плащ, и сжимавший окровавленный меч в правой руке. Он не стал бежать, а просто быстро пошёл в сторону леса. Выражение его лица было спокойным и сосредоточенным.

– Убить его! – завопил оставшимся трём подручным Щур, указывая пальцем на человека в плаще и корча свирепое лицо, при этом сам не трогаясь с места.

Те с криком бросились за человеком с мечом, который даже и не подумал от них убегать. Бросившись на разбойников, он, умело уворачиваясь от их неумелых выпадов, зарубил всех троих несколькими точными ударами своего меча. Легко покончив с этими, он сделал твёрдый шаг в сторону Щура. На широком лице последнего тут же и след простыл от боевого оскала. Он молниеносно нырнул под ближайшую телегу, показав с её обратной стороны только свои перепуганные глазки. Человек с мечом бросил в его сторону презрительный взгляд и, снова завернувшись в плащ, продолжил свой путь в сторону леса. Когда этот человек рубил разбоев, и плащ развивался у него за спиной, Духовлад заметил у него на теле кольчугу. Столь серьёзное, дорогостоящее защитное снаряжение и очевидный высокий уровень боевых навыков, характеризовали его, как опытного, и хорошо подготовленного воина, но молодой боец не раздумывая бросился к этому грозному противнику. Он издал громкий крик, пытаясь привлечь к себе внимание, и держа копьё наперевес, неуклюже расставил в стороны локти, изображая человека, неопытного в военном ремесле. Ему это удалось, о чём говорила презрительная усмешка на устах противника, сразу же оглянувшегося на крик. Подбежав к человеку в плаще, Духовлад нанёс корявый, размашистый укол копьём, от которого смог бы увернуться даже начинающий боец. Легко увернувшись от копья, перенеся вес тела на левую ногу и немного скрутившись правым плечом в левую сторону, одновременно «заряжая» этой амплитудой свой ответный удар, противник наотмашь рубанул Духовлада, намереваясь снести ему голову. Но молодой боец молниеносно перестроился, перекинув копьё на левую от себя сторону, как бы продолжив свой, заведомо безрезультатный удар, и быстро скакнув боком в сторону противника, толкнул его плечом в плечо, вжимая голову, и подставляя под удар спину, прикрытую лозовым щитом. Человек в плаще, неожидавший такой прыти, от толчка потерял равновесие, и беспорядочно перебирал ногами, желая его восстановить. От этого его удар потерял мощь, и меч только бессильно шлёпнулся о плетёный щит молодого бойца. Духовлад, находясь в удобной для повторной атаки позиции, собрал все силы, и нанёс мощнейший колющий удар вдогонку противнику. Его копьё со страшной силой ударило того в правый бок, отчего противник отлетел, и упал на землю. Духовлад почувствовал, какой страшный удар он нанёс, и просто не мог поверить, что не пробил кольчугу. «Должно быть там ещё пластины…» мелькнула мысль у него в голове, но раздумывать над этим не было времени. Удар молодого бойца вовсе не был безуспешным: несмотря на то, что наконечник не пробил броню, мощный удар сбил дыхание противника. Человек в плаще попытался подняться на ноги, но смог только сесть на корточки: сильный болевой спазм не давал ему разогнуться. Он поднял на Духовлада взгляд, в котором читалась ненависть, и гордая готовность принять свою судьбу. Не отрывая своих глаз от этого взгляда, молодой боец нанёс короткий, резкий и точный укол в горло его обладателя. Взгляд помутнел, и человек в плаще завалился на спину, хрипя и захлёбываясь кровью.

Разбойники, уже не ожидавшие серьёзного сопротивления, беспечно растянулись по всему обозу. Но те, кто был поближе к произошедшему, с разных сторон поспешили к месту молниеносной потасовки. Щур, увидев из-за телеги, что страшный враг повержен, вновь нырнул под неё, выбравшись с обратной стороны, и с надменным видом зашагал в сторону убитого. Ухватив Духовлада за щит, привязанный к спине, он бесцеремонно откинул его от трупа, над которым тот только-только склонился, и презрительно бросил:

– А ну, отвали, щенок! Это моя добыча!..

Духовлад, сделавший несколько шагов назад, восстанавливая равновесие после неожиданного действия Щура, вскипел от негодования. Отдать заслуженную добычу этому трусливому выродку, в минуту опасности спрятавшемуся под телегой?! Нет, это уже слишком… Наглец уже сам присел над телом, начав обшаривать его на предмет ценностей. Держа направленное вверх копьё в правой руке, молодой боец подошёл со спины к сидящему Щуру и, взяв его левой рукой за одежду на правом плече, резко потянул, разворачивая негодяя к себе лицом. В свою очередь Щур, делая вид, будто обыскивает тело, только и ждал чего-нибудь подобного, крепко зажав нож в правой руке. Стоило Духовладу взять его за плечо и потянуть на себя, как он сам резко развернулся в ту же сторону, и нанёс ему удар ножом, нацеленный под сердце. Быстрота реакции не подвела молодого бойца: молниеносным встречным ударом своего левого основания ладони в наносящее удар предплечье Щура, он выбил из руки противника нож и, освобождая себе пространство для удара копьем, резко и мощно толкнул его плечом в грудь. Подавшись от толчка назад, Щур споткнулся о мёртвое тело, так воспалившее его алчность, и плашмя грохнулся на землю. В смятении пытаясь быстро подняться, он стал поворачиваться на левый бок, но наконечник копья Духовлада, тут же поразил его в правый. Щур истошно завопил, и стал кататься по земле, корчась в агонии.

Всё случилось невероятно быстро. Со всех сторон как раз сбежались разбойники, молча исступлённо пялясь на издыхающего в мучениях. Первыми опомнились люди Тура, наперебой поднявшие крик:

– Это вон тот щенок Щура убил!..

– Ты заплатишь!..

– Режь его, братья, коли!..

Духовлад понимал, что от такой толпы ему вряд ли удастся отбиться и, снова подняв копьё, приготовился забрать с собой побольше душ.

– Кто тронет парня хоть пальцем, лишится рук по локти! – прозвучал у него за спиной голос Предрага.

Молодой боец оглянулся, и увидел атамана, окружённого толпой своих людей, на лицах которых читалась железная готовность вступить в долгожданную схватку с людьми Тура. Люди в толпе, преданной Туру, как-то сразу осунулись, не решаясь действовать без присутствия своего предводителя.

– Найдите Тура, расскажите ему, что здесь стряслось!.. – осенило кого-то из них.

Разбои, не имеющие «политических» предпочтений в отряде, стали расходиться подальше от места накала страстей между двумя группировками. Их, вечно обделённых из-за своей малочисленности и разобщённости, вдохновляла возможность урвать себе хоть чего-нибудь ценного, пока львиная доля воинства выясняет между собой отношения.

Взволнованный сбивчивым и непонятным донесением одного из своих людей, Тур уже спешил к месту инцидента. За ним, не отставая, шёл спокойный, но сосредоточенный Горан. Они как раз только встретились, когда принесли тревожное известие о возможной внутренней потасовке в отряде. Добравшись на место, Тур грубо протолкнулся в центр сборища, и наглядно оценил ситуацию. Узрев четыре трупа своих людей, он нахмурил брови, и, указывая пальцем на тела, задал вопрос, оглядывая присутствующих:

– Кто это сделал? Кто убил моих людей?!

– Троих – он, – не таясь, ответил Духовлад, указав на тело в плаще и кольчуге, после чего перевёл палец на Щура, уже испустившего к тому времени дух – А этого – я…

Он хотел прояснить ситуацию более детально, но глаза Тура сразу же наполнились злостью, и главарь, брызгая слюной, злобно зашипел:

– Ну, мерзкий щенок, ты допрыгался! Думал, тебе это с рук сойдёт?! Ты у меня перед смертью помучаешься!..

– Твой Щур сам виноват! – перебил его Предраг – Я видел, как всё было: парень защищал свою жизнь, а твой поганый задолиз, посягнул на его законную добычу!

Переведя взгляд на давнего соперника, Тур стал злобно шипеть уже на него, указывая пальцем на Духовлада:

– У него ещё не может быть здесь никакой «законной добычи»! Он ещё не принят в воинство! Чтобы ни случилось, он не имел права поднимать оружие против моего человека!..

В этот момент, сквозь толпу протиснулись Ратибор и Вук. Подойдя размеренно, и даже как-то величественно, Ратибор встал между Туром и Предрагом, приковав всё внимание присутствующих к своей могучей фигуре, внушительность которой существенно дополняла забрызганная кровью секира в его руках. Вук остановился позади него, молча с интересом разглядывая тела поверженных. В наступившей тишине, здоровяк медленно оглядел присутствующих, и глубоким, благородным голосом, спросил:

– Что здесь произошло?

Окружающие как будто вновь ожили. Со всех сторон посыпались разные версии случившегося, выдвигаемые многочисленными свидетелями, старающимися перекричать друг друга. Оглядывая кричащих и оживлённо жестикулирующих разбоев, Духовлад увидел Далибора, находившегося среди людей Тура. Товарищ молчал, но смотрел на него осуждающе. Молодой боец отвёл от него взгляд, продолжив скользить им по толпе.

Несколько минут вслушиваясь в крики, и сделав некоторые выводы о случившемся, Ратибор поднял свою секиру вверх, давая всем знак замолчать. Все сразу послушно притихли.

– Значит, этот зарубил троих наших – сказал здоровяк, указав секирой на труп человека в плаще – А этот (он направил секиру в сторону Духовлада) – его убил?..

Приостановившись, он вновь обвёл взглядом присутствующих, ожидая, чтобы кто-нибудь его поправил. Толпа подтвердила его правоту своим гробовым молчанием, и Ратибор продолжил, теперь указывая своим оружием на тело Щура:

– …И Щур решил, что добыча с убитого должна принадлежать ему?..

Вновь никто не попытался его исправить, и он опять продолжил:

–… Завязалась свара, в которой этот парень убил Щура?.. Я думаю так: парень доказал, что храбр, атакуя человека, на его глазах зарубившего троих, а убив его – доказал, что умеет сражаться. Такой человек нам нужен… А дерьма (при этих словах, он пнул ногой труп Щура), в бою прячущегося за чужими спинами, после «храбро» пытая пленных, в нашем «воинстве» и так хватает!

– Погоди, по нашим правилам… – попытался возразить Опара, стоявший сразу за Туром, но был бесцеремонно перебит Ратибором:

– Оставь правила для лагеря, а в бою, можешь засунуть их себе в зад! Хорошие бойцы во время сражения, важнее любых правил!

Сказав это, он перевёл взгляд на Тура, безмолвно предлагая ему сказать своё слово. Тот немного помялся, и вдруг глуповато, и как-то нелепо для данной ситуации, улыбнулся Ратибору:

– За что тебя уважаю, так это за рассудительность! Вот несколько слов всего, и проблема решена! Теперь вижу: неправ был Щур, по делу получил!..

– Ага – равнодушно отозвался здоровяк отворачиваясь, и собираясь уходить. Но опомнившись, он вновь обернулся, и обратился к Духовладу, указывая на тело человека в плаще – Да, кстати, добыча с убитого твоя по праву, малыш.

– Справедливо, справедливо – поспешил поддержать его Тур.

Предраг оскалил зубы в улыбке, явно очень довольный исходом спора, а точнее, глупым положением Тура в итоге. Духовлад теперь казался ему ещё более полезным. Осталось неспешно «доламывать» пошатнувшееся положение главаря в отряде.

***

Тур пытался казаться спокойным, но распирающий его гнев, выдавала подрагивающая нижняя губа. По окончании позорного для него спора, он сразу отдал команду разорять обоз, отказавшись даже от своих любимых прелюдий. Верные ему разбои, тоже чувствовавшие себя униженными, с радостью кинулись вымещать свою злость на несчастных купцах и их помощниках. Тур, оставшись наедине с братом, рыская в глубине своего сознания в поисках виновников его теперешнего положения, язвительно прошипел Горану:

– Спасибо тебе, дорогой братец, что подбросил мне в отряд этого проклятого щенка, безнаказанно убивающего моих людей!

– Разве?! – с ноткой сарказма удивился тот – А я только что от тебя слышал, что он был прав, и что Щур твой «по делу получил»!

Тур хотел что-то ответить, но брат поднял вверх открытую ладонь, давая ему сигнал помолчать, а сам продолжил:

– Если бы ты слушал меня, дорогой братец, то окружал бы себя людьми, хотя бы такими, как этот щенок, а не спесивыми, слабыми, и бесполезными подхалимами. Ты зол на этого парня? Настанет время, и ты сможешь с ним посчитаться. Но сейчас не время! Ты понял меня?! Не время! Это может обострить ситуацию во всём отряде. Я так понимаю, что ты здесь всё не так хорошо контролируешь, как бахвалишься передо мной при каждой нашей встрече. Я вижу в ТВОЁМ воинстве людей, которым ты не смеешь поперёк и слова сказать. Я не хочу наврать «с три холма» следующему обознику о своих связях и благах, которые ему предоставлю, и беспрепятственно доехать в его обозе до конца пути, а после спасаться от него бегством, не имея возможности исполнить обещанное. А ведь так и случится, если вы перережете друг друга в этих лесах! Поэтому, ты задобришь своих противников. Не спрашивай меня как. Сам до этого довёл, сам и расхлёбывай. И прекрати цепляться к этому мальчишке, он тебе не враг. У него и своих трудностей хватает. Лучше склони его на свою сторону! Ты же видишь теперь, что он может быть полезен? Пообещай мне, что сделаешь так, как я прошу! Слышишь?! Пообещай!

Насупившись, словно отчитанный отцом мальчуган, Тур пообещал, что выполнит просьбу Горана, в уме лелея мысль о том, что всё равно сделает всё по-своему. Горан оставил его руководить грабежом, а сам забрался обратно в свою повозку.

Неподалёку стояли Опара и Далибор. В налёте Далибор неплохо проявил себя, не страшась атаковать в первых рядах, и заколов двух наёмников. Получив несколько лёгких ранений, в виде порезов на ударной руке, он даже не обращал на них внимания, проявляя своё мужество. Теперь Опара видел в нём ценное приобретение, и хотел закрепить его среди Туровых людей. Сейчас он монотонно нес Далибору всякую чушь, которую тот, впрочем, молча и внимательно выслушивал:

– …Мы здесь братья, и от нашей сплочённости зависит наше выживание. Жаль, что не все это понимают, и пытаются потакать своим мелким интересам в ущерб Общему Делу. Мы боремся с ними и обязательно победим! Но мы должны быть твёрдо уверены, что можем на тебя рассчитывать, ведь твой товарищ подло убил одного из наших братьев, нарушив все наши правила, и присоединился к нашим врагам…

– Он мне не товарищ! – перебив, ответил Далибор, глядя в глаза Опары с готовностью сражаться за «Общее Дело».

– Это хорошо, хорошо – сказал Опара, тепло, по-товарищески, положив руку на плечо Далибора – А этот щенок долго здесь не проживёт, помяни моё слово…

***

Когда разбойный отряд кинулся громить обоз, Предраг обратился к Духовладу, оставшись с ним наедине:

– Не переживай, парень, ты всё сделал правильно. Правда, Турова свора, скорее всего захочет отомстить тебе за Щура, но если ты будешь держаться нас, то они не посмеют тебя тронуть. Поверь: среди нас тебе понравиться, у нас каждый имеет право голоса. Да и такой умелый боец как ты, будет нам очень полезен. Ну что, по рукам?

Духовлад понимал, что если бы Предраг не вмешался, то люди Тура наверняка бы его убили. После этого, он не видел для себя иного выхода, кроме как примкнуть к отряду своего спасителя. Молодой боец посмотрел в глаза собеседника, и молча пожал протянутую им руку. Радушно улыбнувшись на это, Предраг по-дружески положил вторую руку ему на плечо, и попросил:

– Скажи мне своё имя, парень.

– Духовлад.

– А моё имя – Предраг. Теперь, Духовлад, ты часть нашего сообщества. Мы все вместе заботимся о каждом из нас, и каждый из нас, старается на благо всех остальных. Таков наш порядок. Ладно, занимайся своей добычей, не буду мешать. Если что, сразу зови нас – мы тебя в обиду не дадим. А ещё лучше – всё время держись к нам поближе.

Сказав это, он не спеша пошёл вдоль разоряемого обоза, что-то напряжённо обдумывая. Духовлад склонился над телом человека в плаще, и взял его меч в руки, с удивлением его разглядывая. Ему никогда не доводилось видеть такого клинка: вдоль всей его длинны, виднелся явно нерукотворный, причудливый узор, прямо на стали. Как ни странно, нигде на кромке не было видно зазубрин, обычно остающихся после ударов о броню или оружие противника. Либо мечом практически не пользовались, либо его сталь бала невероятно крепка.

Из ближайших кустов, к Духовладу подскочил Всесмысл, на лице которого читалось сильное волнение. Он сразу стал безудержно тараторить, делясь своими переживаниями:

– Я видел всё! Когда ты кинулся на этого воина из обоза, я решил, что тебе конец! Не пойми меня неправильно – я верю в тебя, и всё такое… Но как он был быстр, как точен! А ты его раз, раз, и готов! Тут тебя толкает Щур… Когда ты подходил к нему сзади, я увидел, что он держит наготове нож, собираясь неожиданно напасть на тебя, и я решил, что тебе конец! Но ты его обезоружил, и заколол, как свинью! Когда вокруг стали собираться люди Тура, то я решил, что теперь тебе точно конец! Но тут Предраг вступился за тебя, а за ним и Ратибор!.. Ты что, у Смерти в кости выиграл?!. Ого, да это же булатный клинок!

– Булатный? – переспросил молодой боец.

– Ну, да! – уверенно подтвердил Всесмысл – Булат – это невероятно прочная и упругая сталь, секрет изготовления которой, известен очень немногим оружейникам в Рунейской империи! У нас такие вещи, вообще не делают. Этот меч очень дорого стоит…

Духовлад положил меч рядом с собой, развязал плащ на трупе его бывшего обладателя, и стал осматривать на нём залитую кровью кольчугу. Ему сразу бросилось в глаза очень мелкое сечение её колец. Первым делом он рассмотрел место, куда пришёлся удар его копья, которым он не смог пробить это защитное снаряжение. Снаружи не было никаких дополнительных пластин. Духовлад надавил на это место пальцем, и кольчуга мягко и послушно под ним промялась, показывая, что под ней тоже нет дополнительной защиты. Весьма удивлённый этим, молодой боец расстегнул на трупе пояс с ножнами, затем несколько ремешков, закреплявших кольчугу, и с трудом стянул её с тела мёртвого врага. Только теперь, увидев внутреннюю сторону, он понял её секрет: в этой кольчуге было два слоя колец! При этом, сплетена она была настолько искусно, что ни двойной слой колец, ни их маленький размер, практически не влияли на общую эластичность самого изделия. Единственным недостатком этого шедевра оружейного дела, был вес: он был значительно выше, чем у тех кольчуг, с которыми Духовладу доводилось сталкиваться на арене. Свернув её в рулон и положив возле себя, он высвободил из-под мёртвого тела, кожаный пояс, красиво украшенный неброской вышивкой, на котором кроме ножен для меча, висел ещё большой нож. Подпоясавшись этим ремнём, молодой боец вложил меч в ножны и поднял с земли кольчугу. Судя по комплекции убитого, Духовладу она должна была прийтись впору. Подумав об этом, он вспомнил о Далиборе, которому она тоже скорее всего подошла бы. Молодой боец решил, что с него хватит и меча, а кольчугу он отдаст своему товарищу, который ещё не так опытен в технике защиты.

– Надень кольчугу, – посоветовал Всесмысл, молча следивший за ним всё это время – Мало ли что ещё может случиться.

– Та ну, – отмахнулся Духовлад – Она будет движения мои стеснять, скорость снизит… Обойдусь…

– Да ты никак в подарок её готовишь? – покачал головой учёный – Уж не Далибору ли? Что ж ты понять никак не хочешь, что не товарищ он тебе больше! Я видел, как он на тебя смотрел, когда Тур с Предрагом за тебя спорили. Будто ты заколол не ублюдка паршивого, в кашу ему плюнувшего, а отца его родного! Ну да ладно: твоя добыча – твоё дело…

Молодой боец не хотел об этом говорить. Он и сам видел, что Далибор стал относиться к нему холодно, часто неуважительно. Но под давлением привязанности, образовавшейся за эти месяцы тесного общения и переживания общих невзгод, Духовладу казалось, что восстановить тепло и искренность отношений с Далибором можно, если просто не спеша, обстоятельно с ним объясниться. Скорее для смены темы разговора, молодой боец задал Всесмыслу вопрос:

– Вот ты вспомнил о споре Тура с Предрагом. Не пойму: у Предрага свои верные люди есть, и не намного их меньше чем у главаря, а Тур готов был с ним сцепиться насмерть. Но стоило появиться Ратибору и высказаться в мою защиту, как Тур ему и слова поперёк высказать не осмелился. Это при том, как ты же мне и рассказывал, что кроме Вука, людей за Ратибором нет. Какими бы эти двое умелыми воинами не были, но против всей Туровой шайки не выстояли бы. Как это объяснить?

Всесмысл пожал плечами, и изложил свои соображения по этому поводу:

– Тур и Предраг, одного «покроя» личности. Последний, правда, как по мне, похитрее да порассудительнее, и в горячку по пустякам не впадает. Но суть в том, что оба они сильны только своими людьми. Причины их поступков, преследуемые ими цели видны и понятны, так как дороже собственной шкуры ни у того, ни у другого ничего нет. Вот они бесстрашно и скалятся друг на друга, драться то всё равно холопам придётся. А Ратибор – свирепый воин, и ответные поступки его зависят исключительно от сиюминутного настроения. Заспоришь с ним – может просто молча развернуться и уйти. А может и секиркой своей надвое поделить. И случиться это может без угроз, без криков. Такие люди больше всего пугают, так как не знаешь, чего ждать от него, к чему готовиться. Только тебе особо уповать на расположение Ратибора не стоит. Он следить за тобой, да охранять не станет, ему свои дела важнее. Тебе теперь самый лучший выход – это к Предрагу в шайку податься. Сдаётся мне, виды он на тебя имеет, глянулся ты ему чем-то. А раз так, то он в обиду тебя не даст, пока уверен в тебе будет.

***

Разорение обоза шло полным ходом. Люди Тура, обозлённые моральной сдачей позиции в споре с шайкой Предрага, свирепствовали ужасно. Несчастных торговцев и их прислужников, которым суждено было разделить лихую участь своих хозяев, не убивали быстро. Некоторым отрубали руки по локти и ноги по колени, глядя, как они, крича и плача от боли, пытались уползти с дороги в лес, загребая землю кровоточащими обрубками, то и дело неуклюже переворачиваясь. С десяток людей из обоза раздели догола и выкололи им глаза. После стали подстёгивать их плетьми, криками заставляя бежать. Разбои катались со смеху, глядя, как ослеплённые, гонимые болью и ужасом калечились, на полном ходу врезаясь в телеги, или друг в друга. Среди мучителей был и Далибор. Когда похожая резня произошла в обозе Здебора, он ужаснулся увиденному, находясь в положении стороннего наблюдателя. Его сердце тогда переполняли сострадание к истязаемым, и праведное негодование к бесцельному зверству разбойников. Но теперь подобных ощущений не было и близко! Заведённый в бою с охраной обоза и гордый своим новым статусом, как полноценная часть самого многочисленного сообщества во всём разбойном воинстве, он растворился в беснующейся толпе, потеряв свой облик и способность самостоятельно оценивать ситуацию. Он стал маленькой частью кровавого хаоса, послушно и безвольно следующей по его течению. Но самому себе он сейчас представлялся другим. Далибор видел в себе и своих подельниках Вершителей Судеб! Людей, которые просто обязаны наказать свои жертвы за их ничтожность, железными доказательствами которой, он считал их беспрестанные стенания и мольбы о пощаде. Сейчас он ненавидел истязаемых за их слабость и беспомощность, и в беспощадности к ним, видел истинную справедливость.

Когда разбойники натешились, и наконец перебили всех людей в обозе, они принялись рыскать по телегам, с громкой бранью деля добычу. В этом Далибор уже не участвовал. Кровавая жажда отступила, и он почувствовал себя обессиленным. Присев на высохший ствол поваленного дерева, лежавший у обочины, он обдумывал случившееся сегодня. Где-то в глубине подсознания, еле-еле маячил вопрос: правильными ли были его поступки? Но гордыня, возбуждённая признанием со стороны нового сообщества, в которое ему выпала честь влиться, железно убеждала его в тотальной правоте. Далибор теперь не просто принимал правила, изложенные Опарой, за абсолютную истину, но и сам готов был силой заставлять других им следовать. Ему казалось, будто что-то великое осенило его своим невидимым присутствием, и жизнь его с этого дня наполнится неким Высшим Смыслом. Инстинктивно повернув голову влево, сам не осознавая почему, он увидел приближающегося к нему Духовлада, державшего в руке какой-то свёрток. Далибор встал, и горделиво выпятив грудь, встретил его холодным взглядом.

– Как ты, не ранен? Как у тебя всё прошло? Я тут… – заботливо проговорил Духовлад, делая вид, что не замечает недвусмысленного взгляда бывшего товарища, протягивая ему свёрток, но был резко и враждебно перебит Далибором:

– Ты считаешь, что правила нашего воинства тебя не касаются?! Думаешь, что можешь нападать на кого захочешь, и тебе всё будет сходить с рук только потому, что ты вылизываешь зад этому лжецу Предрагу? Ему недолго осталось портить воздух. Хочешь быть его шавкой? Тогда вскоре разделишь с ним его лихую долю! Мне не о чем с тобой говорить, пока ты не покаешься перед всем воинством в своём подлом поступке!

Выпалив это, он быстрым шагом затерялся в толпе разоряющих обоз разбоев. Духовлад с недоумением смотрел ему в след, опустив руку, сжимающую отвергнутый подарок. Он силился связать поток упрёков, высказанных Далибором, с чем-нибудь реально произошедшим. Рядом с ним тут же возник Всесмысл, державшийся неподалёку, и слышавший разговор. Понимая, о чём сейчас думает Духовлад, он не смог удержаться, и не подчеркнуть доказательства своей правоты:

– Видишь? Это то, о чём я тебе говорил: теперь он просто поглощён желанием видеть в тебе врага. Что бы ты не сделал, он будет искать в этом злой умысел, и если не найдёт, то просто придумает его. Поверь моему опыту: если не перестанешь искать примирения с ним, то дальше будет только хуже.

Духовлад ничего не ответил, но сейчас уже вполне видел правоту Всесмысла. Поведение Далибора вызвало в нём сильное внутреннее раздражение: нашёл себе друзей? Что ж… увидим, к чему ты с ними придёшь… Молодой боец сел на то же бревно, с которого только-что встал Далибор и, положив свёрнутую кольчугу себе на колени, стал водить взглядом по разоряемому обозу. Рядом присел Всесмысл, который пока – на удивление – тактично молчал. Толкотня и ругань уже несколько притихли, очевидно от того, что самое ценное уже было найдено и разделено. Разбойники просто перерывали кучи неинтересных для них товаров, в надежде обнаружить среди них что-нибудь полезное. Внимание Духовлада привлёк Ворон – один из местных атаманов – неспешно шедший вдоль обоза. Он разглядывал телеги, с видом зеваки, от нечего делать пришедшего на рынок, но покупать ничего не собирающегося. На одной из телег, была выломана задняя ось, от чего задняя её часть лежала на земле. Под ней лежал раздавленный человек, скорее всего решивший спрятаться под телегой от разбоев. Это тело чем-то привлекло внимание Ворона, как раз проходившего мимо. Немного наклонившись, он некоторое время разглядывал его, после чего стал оглядываться по сторонам, видимо в поисках помощников. Не найдя взглядом по близости никого из своих людей, он окликнул двух случайных разбоев. Те, откликнувшись на призыв, с двух сторон приподняли зад телеги, груз с которой уже валялся распотрошённым вокруг неё, а Ворон стал вытягивать из-под неё тело. Теперь, когда Духовлад мог поближе рассмотреть этого атамана, тот его очень заинтересовал. Длинные чёрные волосы, ниспадающие на мощные плечи и аккуратно подстриженная борода того же цвета, говорили о том, что их хозяину не был безразличен собственный внешний вид, а недоброе выражение глубоких голубых глаз, сломанная некогда переносица, отсутствие четырёх верхних передних зубов и богатырское телосложение, говорили об отсутствии стремления решать споры по средствам дипломатии.

Вытащив тело из-под телеги, Ворон перевернул его на спину. Заботы были не напрасны: мёртвый купец накрыл собой невысокий, но продолговатый и широкий ларец, богато испещрённый узорами. В таких обычно хранят драгоценные украшения. Достав из-за пояса нож и присев над ларцом, атаман стал ковыряться кончиком лезвия в маленькой замочной скважине, пытаясь его вскрыть. Двое помощников всё ещё стояли рядом, следя за его действиями. Заметив это, Ворон поднял на них вопросительный взгляд, мол «Чего ждём?». Один из них, имевший рябую рожу, опухшую от постоянного пьянства, маленькие наглые глазки и рыжую всклокоченную шевелюру, не стушевавшись, уверенно ответил:

– Мы вместе доставали это! Ты должен с нами поделиться…

– Ой, дурааак… – тихо, себе под нос протянул Всесмысл, услышав его слова.

Напарник рябого был скромнее. Он, молча глуповато улыбался, глядя то на товарища, то на Ворона, явно заранее решив отказаться от «своей» доли в случае обострения спора, но в обратном случае – с радостью принять участие в дележе.

– Раз так, – спокойно и с пониманием ответил Ворон рябому, указывая рукой куда-то за его спину – Тогда давай сюда вон тот мешок…

Рябой вальяжно повернулся в указанном направлении, рассеяно шаря взглядом по пустому месту, и пытаясь понять, где Ворон умудрился здесь увидеть мешок. Атаман же в это время резко встал, и ткнул ножом в горло отвернувшегося «нахлебника». Тонкая струйка крови, брызнула в лицо второму помощнику, который оцепенел от столь стремительного развития событий. Рябой, схватившись за кровоточащее горло, хрипя и пошатываясь, ещё простоял на ногах несколько секунд. В это время Ворон размеренно, не спеша, вытер окровавленный нож о его плечо, после чего тело навзничь грохнулось на землю. Широко раскрытыми от ужаса глазами глядя на труп своего товарища, в шоковом состоянии даже не вытерев кровь стекающую по лицу, второй помощник не мог сдвинуться с места. Из этого состояния его легко вывел Ворон, не навязчиво поинтересовавшись:

– А ты чего стоишь? Или с тобой тоже поделиться?

Тот, в одно мгновение опомнившись, скрылся в неизвестном направлении с невероятной скоростью, а Ворон стал оглядываться по сторонам, как будто в поисках недовольных. Увидев это, Всесмысл мигом упал на четвереньки, делая вид, будто ищет что-то на земле, шёпотом обращаясь к Духовладу:

– Не смотри, не смотри на него!..

Но молодой боец несколько замешкался, и его с атаманом взгляды встретились. Немного посмотрев в глаза Духовладу, находящемуся всего лишь метрах в десяти от него, Ворон громко спросил у него:

– Что-то не так?

– Нет, всё в порядке – пожав плечами, ответил тот не отводя взгляда.

Скривившись в улыбке, Ворон молча вернулся к попыткам открыть свой ларец.

– Смотри, опять тебя пронесло! – подал удивлённый голос Всесмысл, забыв подняться с земли – Я так скоро в заговоры верить начну…

***

Часть добычи снова снарядили в меньший обоз – Горану для продажи. Отправляясь охранять его в пути до ближайшего городка, Тур оставил старшим в отряде Опару, строго наказав ему до своего возвращения не затевать ссор с людьми Предрага. Тур ушёл с обозом брата, а остальной отряд – напряжение между двумя самыми большими группами которого, уже почти ощущалось физически – выдвинулся обратно в лагерь…