Читать книгу Серебряный век ивритской поэзии - Мири Яникова - Страница 21

Авраам Шленский родился в 1900 году. Его семья находилась в родстве с семьей Шнеерсонов, и в детстве он испытал влияние ХАБАДа. После окончания хедера родители послали его в Эрец Исраэль – учиться в тель-авивской гимназии «Герцлия». Затем он вернулся домой, в местечко рядом с Кременчугом. В 1921 году он репатриировался в Эрец-Исраэль, работал на стройках и на строительстве дорог. В 1925 году он разошелся во взглядах с Берлом Кацнельсоном, что привело к его разрыву с газетой «Давар», в которой он начал было сотрудничать.

Вот одно из стихотворений Авраама Шленского, положенное на музыку и ставшее популярной песней:

С Бяликом Шленский познакомился сразу же после появления того в Тель-Авиве. Как и другие молодые авторы, он искал внимания со стороны патриарха. Бялика он заинтересовал, но скорее как явление, чем как поэт, хотя и стихи молодого бунтаря ему нравились.

Но не настолько эти стихи понравились Бялику, чтобы он согласился опубликовать сборник Шленского в издательстве «Двир». Бялик отказал ему в этой просьбе, чем нажил себе непримиримого оппонента.

Однажды, в 1927 году, Хаим Нахман Бялик устроил в Тель-Авиве вечер в честь приезда из Америки писателя Шолома Аша и поэта Переца Хиршбейна и позволил себе построить приветственную речь так, что из нее следовало, будто бы идиш не менее важен для народа, чем иврит… «Иврит и идиш обручены на небесах, их невозможно разлучить», – произнес народный поэт… Что тут началось! Какие поднялись дискуссии в прессе! Как же можно было именно сейчас, когда на повестке дня стоит воссоздание настоящего разговорного и литературного иврита, произносить такие слова! Бялик утверждал, что спор ведется не только вокруг языка, что это спор между еврейством галута и сионистами, спор между прошлым и будущим. Конечно, он был прав, так же как и все остальные участники дискуссии. Все утверждали одно и то же – надо строить новое, не разрушая старого. Но договориться об акцентах и деталях они не могли. Потому что это был спор поколений.

После этих событий молодые члены Союза писателей Элиеэзер Штейнман и Авраам Шленский почувствовали потребность отделиться и создать свой собственный молодежный журнал. Им пошли навстречу. Так в 1926 году, по инициативе Хаима Нахмана Бялика и в рамках Союза писателей, возник журнал «Ктувим». На данном этапе все пока еще шло мирно, происходила естественная смена поколений с передачей наследия. Авраам Шленский был всем сердцем предан «Ктувим», это был его храм, в котором он вел борьбу за новую литературу, границы которой простирались дальше, чем определили их Бялик и его поколение.

Однажды один из издателей попросил Хаима Нахмана Бялика перевести на иврит «Евгения Онегина» и предложил за эту работу неплохой гонорар. Бялик отказался. Тогда такое же предложение получил Шауль Черниховский. Он тоже его не принял, несмотря на то, что прекрасно знал русский язык и очень почитал Пушкина, – именно поэтому он счел, что не сумеет справиться с этим переводом.

Когда в «Гаарец» появились первые главы «Онегина» в переводе Шленского, Черниховский был очень расстроен и рассержен. Он считал, что никто не имеет права переводить стихи с языка, который он знает недостаточно глубоко! Шленский, великолепно владевший ивритом, знал русский на недостаточном уровне. Шауль Черниховский сел и написал подробнейший обзор опубликованных глав перевода, сделанного Шленским, в котором указал все смысловые несоответствия с текстом Пушкина.

И надо сказать, что переводчику-бунтарю эта критика пошла на пользу. Он углубился в Пушкина и в русский язык, при помощи учителей и помощников, и его вышедший через некоторое время полный перевод «Онегина» уже не содержал несоответствий с текстом оригинала. «Бунтарь», оказывается, обладал умением услышать и принять критику. Этот перевод на иврит «Евгения Онегина», который Лея Гольдберг назвала «чудом и волшебством», стал для Авраама Шленского входным билетом в историю. Его успешность была обеспечена великолепным чувством языка – языка иврит – которым обладал переводчик.

Летом 1931 года, после Семнадцатого сионистского конгресса в Базеле, на котором произошел раскол между Жаботинским и Вейцманом, Бялик написал стихотворение под названием «Я вновь увидел вас в бессилье». Почти все естественным образом поняли его в контексте базельских событий и решили, что оно направлено против ревизионистов. Но Бялик пишет Бен-Циону Кацу: «Дорогой друг, стихотворение, которое привело тебя в ужас, не имеет никакого отношения к ревизионистам, и ты зря волновался, и все остальные зря волновались, – что, вы все сошли с ума? Где здесь хоть один намек на ревизионистов? Я намекал на совершенно другие вещи…»

Те, к кому на самом деле относилось это стихотворение – Шленский и его сторонники – поняли это сразу и безошибочно. Шленский публикует статью под названием «От края до края», где называет стихотворение Бялика «тривиальными и натянутым, и поэтому слабым». Альтерман вступается за Бялика, пытаясь при этом не обидеть также и Шленского. Сам Бялик молчит…

Шауль Черниховский также был из тех, кто сразу понял, что стихотворение Бялика, наделавшее столько шуму, относилось не к ревизионистам, а к группе Шленского. Он очень сожалел о расколе в среде писателей. Он не считал, что Бялик должен был так резко выступать против своих молодых противников. Он не считал верным также и мнение Бялика о Шленском, которое заключалось в том, что в творчестве последнего «нет никакого поэтического духа, кроме гениального чувства языка». Черниховский не был большим поклонником поэзии Шленского, но при этом не отрицал его полностью в качестве поэта. Он вообще ненавидел раздоры между поэтами, и ему сильно не нравилась вся эта история…