Читать книгу Что сказал Бенедикто. Роман-метафора. Часть 3—4 - Татьяна Витальевна Соловьева - Страница 4

***

Аланд появился в Корпусе, и сразу направился к Веберу в музыкальный зал. Тенью промелькнул в последний ряд, долго слушал и только когда Вебер прервался, сказал:

– Вижу, что позанимался неплохо, молодец. Возьми ноты, сядь рядом, – листая том сонат Скарлатти, Аланд вносил уточнения, Вебер заслушался и увлекся, позабыв про свои нешуточные обиды и претензии к Аланду. Завершил свой комментарий к игре Вебера Аланд неожиданной фразой:

– В целом, неплохо поработал, до шести утра свободен.

– Я могу уехать домой?

– Я бы тоже уехал.

На выходе из зала Вебера поджидал Гейнц.

– Ну, что, фенрих?

– Отпустил.

– Отлично, ты проиграл, значит, не едешь…

– Ты что, Гейнц?

– Мы же поспорили… Ты говорил – не пустит. Я говорил – пустит. Ты проиграл, а раз ты проиграл, то ты не едешь домой. Значит, не едешь.

Вебер только теперь понял коварный смысл пари, заключенного с Гейнцем.

– Да иди ты знаешь куда, Гейнц…

Аланд подошел к ним.

– О чем спор?

– Господин генерал, он проиграл мне пари – и не хочет выполнять условия.

– Какие были условия, Вебер?

– Я даже не понял, как он мне сумел их подсунуть. Про осла я понял, а про то, что я не поеду домой… Гейнц, ты знаешь, кто ты?

– Подожди, Вебер. Про осла можно подробнее?

– Нет, господин генерал, – встрял Гейнц, – причем тут это? Вы просто скажите: если пари заключено – условия должны быть выполнены?

– В случае, если бы я его не отпустил, ты, Гейнцек, назвал бы меня прямо в лицо старым ослом, так?

– Но вы же отпустили.

– А если я отпущу, то Вебер, как проигравший пари, домой не едет?

– Ну да. Он же проиграл.

– Ну, насчет того, что ты мне в лицо скажешь, Гейнц, мы еще подумаем – а вот Вебер, действительно, домой не поедет.

Вебер сдерживал себя, чтобы не схватить и Гейнца, и Аланда за шеи и не сшибить их лбами – чтобы ему за это не было.

– Вебер, садись в машину и поезжай к фрау Агнес. Твоя жена там, забери ее. Не пешком же ей идти. Пари не нарушено. А подполковник Хорн – пойдет ко мне в кабинет для выяснения некоторых вопросов служебной субординации.

Гейнц весело рассмеялся.

– Мне было даже интересно, как вы вывернетесь, господин генерал. Фенрих, дурак, да наплевал бы я первый на это пари… Ты бы никуда не поехал, если бы ты продолжил корчить осла на плацу, как изначально собирался, и не сделал того, что тебе сказали. Но ты сделал – и еще как.

– Это точно, Гейнц, а про осла в мой адрес ты как благородный человек и почтительный ученик и вовсе хотел умолчать – да Вебер выдал. Бегом, Вебер. Пока я не передумал. Коха оторви по пути от ученых занятий. Пусть ко мне зайдет. Я ему тоже пару слов скажу.

– Хорошо, господин генерал.

– Значит, Кох посоветовал? Отлично. Я просто уточняю, – ты его не выдашь, можешь не беспокоиться, – я знаю и так, что больше некому.

– Да почему Кох-то? Это и так любому дураку было понятно – не сделал бы он то, что вы сказали, вы бы его домой не пустили, а сделал – молодец.

– Ты не увиливай: тебе сказал так сделать Кох?

– Мне? Карл. Честное слово, господин генерал – Карл, хоть у него спросите. Да Кох вообще зазнался!.. Я с ним давно не разговариваю и сто лет бы еще не разговаривал. Он нам тут только приказы раздавал. Карла вообще на кухню отправил. …Терпеть не могу вашего Коха!

Аланд смеялся, слушая искренние тирады Гейнца.

– Уйди с моих глаз, Гейнц. Вильгельма встретишь – скажи, чтобы и он шел к черту. Не хочу вас видеть. Делайте сегодня, что хотите. Завтра с утра я за вас возьмусь.

– Да, конечно, поезжайте домой, господин генерал. Еще фенриха перегоните. Что мы маленькие – чтоб вы с нами сидели? А еще лучше будет, если вы и Коха домой отправите – тоже все-таки семьянин. Правда, пусть уедет, надоел – сил нет.

– А вы тут с Карлом продолжите праздник жизни?

– Нет, почему? Можно и делом заняться… Поиграем… Мы с Карлом привыкли.

– Гейнц, между нами – вы черт знает чем там на своих гастролях занимались, про это мы еще поговорим.

– Да вы что, господин генерал! Мы играли. Хорошо играли, ну, понятно, что не круглые сутки. Так надо было страну, обычаи, людей изучить – как иначе-то, господин генерал? Мы играли с Карлом, как проклятые. С чего вы взяли, что мы там… Ну так ведь, самую малость… Мы даже сами с Карлом понять не могли – чего это мы такие порядочные? Как монахи, честное слово….

Гейнц, смеясь, отступил.

– Какие вы с Карлом монахи – это понятно. Я о другом. Что в работе Корпуса, Гейнц, является главной дисциплиной, ты не подскажешь?

– Музыка.

– Нет, Гейнц, не угадал.

– Ну, хорошо – медитация. Но это для кого как.

– Это для тебя так. И для Карла еще больше, чем для тебя так. До полуночи поиграйте, Бог с вами, а потом – если я вас увижу занятыми чем-то другим…

– Господин генерал, ну шпионить-то за нами… вы ж не за этим домой поедете. Вы лучше передайте фрау Агнес от меня, что она лучшая женщина в мире, она красавица, она фантастическая женщина, – две жизни терпеть вас – я бы не смог, господин генерал. Это притом, что я вас очень люблю. Как же она вас любит? Меня бы кто так полюбил…

Гейнц сдерживал смех и отступал.

– Господи, где ты таких стервецов набрал? И почему все они достались именно мне?

– Да, ладно, господин генерал, не все же стервецы, у вас Кох отличник – и предан вам до утробного подхалимажа.

– Господин генерал, вызывали? – к ним подошел Кох и, с интересом дослушав последнюю фразу Гейнца.

– Кох, наподдай этому оратору – и поезжай домой. Спасибо, что присмотрел. Завтра к шести всем быть на плацу.

Аланд ушел. Кох продолжал смотреть на Гейнца.

– Ладно, Кох, я тебя отмазывал. Обижаться, что ли будешь?

– Слишком убедительно, Гейнц, но обижаться не буду. Обижается у нас фенрих. И то – потому что он маленький. Удачной медитации, Гейнц.

– Привет сестрёнке, господин полковник!