Читать книгу Уильям Шекспир. Сборник - Уильям Шекспир, William Szekspir, the Simon Studio - Страница 16

Ну, выходи, Ромео, выйди, трус;

Печаль в твои достоинства влюбилась,

И с бедствием повенчан ты.

Отец,

Что нового? Чем герцог порешил?

Какое мне грозит знакомством горе,

Которого еще не знаю я?

Мой милый сын, ты слишком хорошо

Знаком и так с угрюмою печалью.

Известие о приговоре принца

Тебе принес я.

В чем он состоит?

Не в смерти ли?

Он не настолько строг:

Ты присужден не к смерти, а к изгнанью.

К изгнанию? Будь милостив, скажи,

Что к смерти: мне страшней гораздо ссылка;

Не говори ты мне о ней, отец.

Ты изгнан лишь отсюда, из Вероны;

Не унывай: обширен Божий мир.

Вне стен ее нет никого мира;

Там мука лишь, чистилище и ад.

Изгнание отсюда есть изгнанье

Из мира, а изгнание из мира

Есть та же смерть, с названием другим,

Неправильным; и называя смерть

Изгнанием, ты голову мне рубишь

Секирою из золота, следя

С улыбкою за гибельным ударом.

О, смертный грех – твоя неблагодарность!

Проступок твой, по нашему закону,

Смерть заслужил, но добрый герцог наш,

Из милости к тебе, закон нарушил,

И приговор он смертный заменил

Изгнанием. Большая это милость,

И этого не понимаешь ты!

Мученье, а не милость; небеса –

Здесь, где живет Джульетта. Каждый кот,

Собака, мышь, последнее творенье

Ничтожное – живут здесь, в небесах, –

Все на нее тут могут любоваться;

Ромео – нет. У мух навозных больше

Почетных прав, свободы для любви,

Чем у него: они свободно могут

К ее руке прекрасной припадать,

Бессмертное блаженство похищая,

По временам, с ее невинных губок,

Что, в чистоте девической своей,

Самих себя касаяся, краснеют.

Дозволено все это делать мухам,

Мне ж велено от этого бежать;

Им – воля, мне – изгнание. И ты

Мне говоришь, что ссылка лучше смерти!

Иль у тебя нет яда под рукой,

Иль острого ножа, или другого

Готового орудия для смерти,

Лишь бы не столь ужасного, как ссылка,

Чтобы меня убить? – Я изгнан… О!

Ведь это слово грешники в аду

Со скрежетом и стоном произносят;

Как у тебя, духовного лица,

Врача души, решителя грехов

И моего испытанного друга –

Как у тебя теперь достало духу

Меня терзать ужасным словом «изгнан»?

Помешанный, безумный человек!

Дай мне сказать два слова.

Чтоб опять

Заговорить о ссылке?

Я хочу

Оружье дать тебе, чтоб это слово

Ты отразил. В беде услада – мудрость.

Она тебя утешит и в изгнаньи.

Опять оно, изгнанье! – К черту мудрость!

Не может, ведь, создать она Джульетту,

Переместить Верону, отменить

Мой приговор. Когда она бессильна,

То нечего о ней и говорить.

Я вижу, что нет слуха у безумцев.

Как быть ему, когда у мудрецов

Нет зрения?

Обсудим-ка с тобою

Твои дела.

Как можешь ты судить

О том, чего не чувствуешь? Когда бы

Ты молод был, как я, любил Джульетту,

Обвенчан был лишь час тому назад,

Сведен с ума и умертвил Тибальда

И изгнан был, как я, – тогда бы ты

Мог говорить; ты волосы бы рвал

И на землю упал бы так, как я,

Чтоб мерку снять для будущей могилы.

Вставай, уйди, Ромео! Милый, спрячься.

Не спрячусь я, пока пары от вздохов

Меня от глаз не скроют, как туман.

Кто там стучит? кто там? – Вставай, Ромео.

Вставай; тебя здесь могут захватить.

Беги в мою молельную. – Сейчас!

О Господи, как он упрям. – Иду!

Кто громко так стучится? Вы откуда?

Что нужно вам?

Впустите, и тогда

Узнаете. Синьорою Джульеттой

Я прислана.

О, если так, добро

Пожаловать.

Святой отец, скажите –

Где муж моей синьоры, где Ромео?

Вон, на полу, он опьянел от слез.

Как и моя синьора: с нею то же.

О, горькое сочувствие! бедняжки!

Как раз вот так лежит она и плачет

Безудержно. – Да будьте же мужчиной;

Ну, встаньте для Джульетты, для нее!

Зачем вздыхать так глубоко?

Ах, няня!

Синьор, синьор, ведь смерть – конец всему.

Ты о Джульетте здесь упомянула?

Ну, что она? считает ли меня

Она теперь убийцей закоснелым?

Ведь колыбель счастливых наших дней

Я запятнал столь близкою ей кровью!

Что делает, что говорит она,

Она, моя супруга в тайном браке, –

Теперь, когда расторгнут наш союз?

Да ничего не говорит, все плачет;

То упадет в постель, то вскочит снова,

Зовет Тибальда, вскрикнет вдруг «Ромео!»

И падает.

Как будто это имя

Убьет ее внезапно, точно пуля,

Подобно как ее кузен убит

Проклятою рукой того ж Ромео!

Скажи, монах, скажи мне, где та часть

Презренная вот этой самой плоти,

Где имя то гнездится, чтобы я

Разрушить мог приют тот ненавистный!

(Вынимает меч.)

Мужчина ль ты? По виду – да, мужчина,

Но женские ты проливаешь слезы

И действуешь, как неразумный зверь.

О, женщина, во образе мужчины,

В двух видах зверь! меня ты изумляешь.

Клянусь святым я орденом моим,

Я думал, что характером ты тверже.

Ты умертвил Тибальда, а теперь

Себя убить ты думаешь – и вместе

Убить жену, живущую тобою,

Проклятие обрушив на себя!

Что восстаешь ты на свое рожденье,

На небо, землю, – так как все они

В тебе слились, и ты намерен разом

Расторгнуть их тройной союз. Стыдись!

Позоришь ты свой образ и свой ум,

Свою любовь, – ты ими наделен

С избытком, но, как ростовщик, не хочешь

Извлечь из них ту истинную пользу,

Которая украсила бы их.

Что сделалось с твоею благородной

Наружностью? На восковую куклу

Ты стал похож, утратил твердость мужа;

Твоя любовь – лишь клятвопреступленье,

Так как убить ты хочешь ту любовь,

Которую поклялся ты лелеять;

Твой ум, краса и тела и любви,

В поступках их обоих исказился:

Как порох у неловкого солдата

В его суме: он вспыхнул вдруг, – и ты

Разорван им, не зная – как владеть

Орудием для собственной защиты.

Ну, полно, встань, ободрись; ведь, Джульетта,

Из-за которой чуть не умер ты,

Жива, – и в этом случае ты счастлив.

Тебя Тибальд хотел убить, но ты

Убил его, – и здесь ты тоже счастлив.

Закон, что смерть сулил тебе, смягчен:

Ты не казнен, а изгнан, – снова счастье!

Да, сыплются все блага на тебя,

Фортуна льнет к тебе, облекшись в лучший

Наряд, но, как сердитая девчонка,

Ты дуешься на счастие свое

И на любовь свою. Остерегайся, –

Не то – дойдешь до жалкого конца.

Ступай к своей возлюбленной, как было

Условлено; к ней в комнату войди,

Утешь ее; но там не оставайся

До той поры, как ставят часовых, –

Иль в Мантую тебе уж не пробраться.

Жди в Мантуе, пока мы не найдем

Возможности всем объявить о браке,

С ним помирить друзей и испросить

Прощения у герцога. В Верону

Мы вызовем тогда тебя, – и радость

Твоя сильней в сто тысяч будет раз,

Чем этот плач при отправленьи в ссылку.

Кормилица, ступай вперед, поклон

Мой передай синьоре; пусть уложит

Пораньше всех своих домашних спать, –

Не мудрено устроить это: все

Утомлены своим тяжелым горем.

Скажи ей, что идет Ромео.

Боже!

Готова я остаться тут всю ночь –

Разумные такие речи слушать.

Ученость-то, ученость-то что значит!

Я госпоже моей скажу, синьор,

Что вы сейчас придете.

Хорошо.

Скажи, чтобы она была готова

Меня бранить.

Вот вам кольцо от ней.

Скорей, синьор, становится уж поздно.

Как это все ободрило меня!

Иди, иди; спокойной ночи. Помни:

Твоя судьба зависит от того,

Чтоб здесь не быть, как станут ставить стражу,

Или чуть свет уйти переодетым.

Жди в Мантуе: чрез твоего слугу,

Которого я отыщу, ты будешь,

По временам, известья получать

О всем, что здесь в твою случится пользу.

Дай руку мне; уж поздно; ну, прощай,

Спокойной ночи.

Если б эта радость,

Что выше всех других, не призывала

Меня теперь, то было б горько мне

С тобою так поспешно разлучиться.

Прощай.