Читать книгу Уильям Шекспир. Сборник - Уильям Шекспир, William Szekspir, the Simon Studio - Страница 18

Как! хочешь ты уйти? Но далеко

Еще до дня. Не жаворонок это,

А соловей твой робкий слух встревожил;

Он по ночам всегда поет вон там,

На дереве гранатовом. Поверь мне,

Мой дорогой, ты слышал соловья.

Не соловей, а жаворонок пел.

Смотри, моя любовь, как на востоке

Расходятся друг с другом облака

И полосы завистливые света

Подобно бахроме охватывают их.

Светильники ночные догорели;

Веселый день на цыпочках стоит,

Смотря через туманные вершины

Высоких гор. Я должен уходить,

Чтоб быть живым; иль здесь еще остаться –

И умереть.

Не утренний то свет,

А метеор; его послало солнце,

Чтоб он твоим факелоносцем был

И освещал до Мантуи дорогу.

Пускай меня захватят и убьют;

Согласен я, когда тебе угодно.

Я признаю, что тот вон серый свет

Не утра луч, а только бледный отблеск

От Цинтии; не жаворонка песнь

Небесный свод над нами оглашает.

Приятней мне остаться, чем уйти.

Приди же, смерть! Джульетта так желает.

Не правда ли, моя душа? Мы будем

Беседовать, – теперь еще не день.

День, день! Спеши, беги скорей отсюда!

То жаворонок фальшиво так поет, –

Противная, пронзительная песня! –

А говорят, мелодия в ней есть,

Приятные для слуха разделенья;

Неправда все: он разделяет нас.

Слыхала я, что с жабою глазами

Он поменялся: как желала б я,

Чтоб голосом он поменялся тоже!

Встревожил нас он голосом своим;

Объятия он наши расторгает,

И, свой привет трубя лучам дневным,

Отсель тебя, мой милый, прогоняет.

Иди, иди, растет все больше свет.

И вместе с ним – тьма наших мрачных бед.

Синьора!

Что ты, няня?

Ваша мать

Идет сюда; смотрите, берегитесь –

Уже рассвет.

Впусти же день, окно,

И жизнь мою ты выпусти отсюда.

Прощай, прощай! Один лишь поцелуй,

И я спущусь.

(Спускается по веревочной лестнице.)

Уж ты ушел, мой милый,

Моя любовь, мой муж, властитель, друг!

О, каждый день в течение часа

Должна иметь я о тебе известья:

Ведь для меня так много дней в минуте!

По этому расчету сильно я

Состареюсь до той поры, как снова

Увижу я Ромео моего.

Прощай, мой друг; поверь, не пропущу

Ни одного я случая – послать

Тебе привет сердечный, дорогая.

Ты думаешь, мы свидимся опять?

Да, в этом я сомненья не имею;

И обо всех печалях этих нам

Со временем приятно будет вспомнить.

О Господи, к предчувствиям зловещим

Склонна душа моя: теперь, когда

Ты там, внизу, сдается мне, что вижу

Я мертвеца во глубине могилы…

Или глаза так изменяют мне,

Иль бледен ты.

Поверь, что точно так же

Ты бледною мне кажешься отсюда.

Скорбь жадная пьет нашу кровь. Прощай!

Тебя зовут изменчивой, Фортуна;

А если ты изменчива, то что

Тебе до тех, кто верен? Оставайся

Изменчивой: тогда, надеюсь, ты

Вернешь его мне скоро.

Дочь, ты встала?

Кто там зовет? Не мать ли? Неужели

Она еще спать не легла, до поздней

Такой поры, или так рано встала?

Зачем она идет в подобный час?

Джульетта, как ты чувствуешь себя?

Нехорошо.

Все плачешь о кузене?

Иль из земли его ты хочешь вырыть

Потоком слез? Когда б ты и могла,

То все ж его ты воскресить не можешь.

Оставь свой плач: печаль есть знак любви,

Излишество печали – безрассудство.

Но дайте мне поплакать о такой

Чувствительной утрате.

Так ты будешь

Лишь чувствовать свою утрату: друга

Не воскресишь.

Но, чувствуя утрату,

Я не могу не плакать и о друге.

Нет, девочка, не столько о Тибальдо

Ты плачешь, как о том, что жив мерзавец,

Что умертвил его.

Какой мерзавец?

Да тот же все, Ромео.

Вот уж это

Название совсем нейдет к нему.

(Громко.)

Прости ему Господь, а я прощаю

От всей души, хотя никто, как он,

Не причинял еще мне столько горя.

Тем именно, что он, убийца, жив.

И далеко от рук моих. Никто бы

Не мог отмстить так хорошо, как я,

За смерть кузена!

О, не беспокойся:

Мы отомстим, Джульетта. Полно плакать.

Там, в Мантуе, где этот подлый ссыльный

Теперь живет, есть некто у меня,

Кому я поручу поднесть такого

Питья ему, что и Ромео скоро

Отправится к Тибальду; и тогда,

Надеюсь, ты довольна будешь.

Нет.

Не буду я довольна до тех пор,

Пока его я не увижу… мертвым…

Да мертвым стало сердце у меня,

Тоскуя о покойнике. Синьора,

Найдите лишь такого человека,

Который бы отнес Ромео яд;

А я его так хорошо составлю,

Что тотчас же спокойно он заснет,

Приняв его. Как больно сердцу – слышать

Ромео имя и не обладать

Возможностью пойти к нему тотчас же,

Чтоб всю любовь, которую к Тибальдо

Питала я, обрушить на убийцу!

Готовь свой яд; такого человека

Я отыщу. Теперь же, дочь моя,

Скажу тебе я радостную новость.

В столь грустные минуты радость кстати;

В чем эта новость состоит, синьора?

Дитя мое, заботлив твой отец:

Чтобы тебя избавить от печали,

Он выбрал день для радости внезапной,

Нежданной для тебя и для меня.

Какой же день? Какая это радость?

Дитя мое, в четверг, поутру, в храме

Петра тебя прекрасный граф Парис,

Достойный, благородный, назовет

Счастливою своей женой.

Нет, храмом

Петра клянусь, святым Петром клянусь,

Что не назвать ему меня женою!

Да и притом, я так изумлена

Поспешностью такою. Как возможно,

Венчаться с тем, кто моего согласья

На этот брак не спрашивал? Синьора,

Пожалуйста, скажите вы отцу,

Что выходить я замуж не желаю

Покуда; а когда пойду, клянусь,

Я выберу скорее уж Ромео, –

Которого так ненавижу я, –

Чем графа. Да, действительно, сказали

Вы новость мне!

Вот твой отец идет.

Скажи ему сама, и ты увидишь –

Как примет он решение твое.

С закатом дня роса на землю сходит,

Но моего племянника закат

Принес нам дождь. Что, девочка-фонтан?

Ты все в слезах, не унялся их ливень?

Теперь в твоем миниатюрном теле

И море есть, и ветер, и ладья:

Твои глаза, что я назвал бы морем,

Вздымаются приливом горьких слез;

Средь этого соленого потока

Плывет ладья – твое, Джульетта, тело;

А ветер, что с потоком этим спорит

Так бешено, изображают вздохи.

И если штиль внезапный не придет,

Твою ладью сломает эта буря.

Ну, что, жена, передала ль ты ей,

Что мы с тобой решили?

Да, синьор;

Но ничего она не хочет слышать,

И вас она благодарит. Уж лучше б

С могилой ей, безумной, повенчаться!

Постой, жена; дай мне понять, – ужели

Ломается и нам неблагодарна?

Иль гордости не чувствует она?

Или себя счастливой не считает

Тем, что в мужья мы выбрали для ней

Достойного такого человека?

Я выбором подобным не горжусь,

Но за него я все ж вам благодарна.

Я не могу гордиться тем, что мне

Не нравится, но благодарной быть

Могу я и за ненавистный дар,

Придуманный любовью.

Что за вздор!

Ты чересчур мудришь. Что это значит?

То «я горжусь», и «вас благодарю»,

То «не горжусь» и «все же благодарна»,

Но, госпожа причудница, оставь, –

Не нужно мне твоих благодарений,

Ни гордости, – а к четвергу готовь

Прекрасные суставчики свои,

Чтобы идти во храм Петра с Парисом,

Иль я тебя насильно потащу.

Прочь с глаз моих, зеленый ты стервенок!

Вон, сволочь, дрянь, с безжизненным лицом!

Ну, можно ль так? Иль ты сошел с ума?

Отец, молю вас выслушать меня

С терпением; сказать мне дайте слово.

Прочь от меня, негодная девчонка,

Упрямая ты тварь! знай наперед:

Или в четверг отправишься ты в церковь,

Иль никогда являться мне не смей.

Молчи, не возражай, не отвечай мне;

Мои уж руки чешутся… Жена,

Считали мы благословеньем Бога,

Что Он нам дал одну лишь эту дочь;

Но вижу я теперь, что и одна –

Излишний дар, что в ней проклятье наше.

Прочь, подлая!

Спаси ее, Господь!

Стыд вам, синьор, так девочку позорить.

А почему, моя синьора Мудрость?

Сдержи язык, благая Осторожность,

Ступай болтать с подобными себе.

Я ничего дурного не сказала.

Проваливай!

Иль говорить нельзя?

Молчи, молчи, бормочущая дура!

Побереги премудрость ты свою

Для болтовни за чаркою; а нам

Нужды в ней нет.

Ты слишком горячишься.

Но, Господи Владыка! это сводит

Меня с ума. Ведь я и днем и ночью,

Во всякий час, за делом, за игрой,

Наедине и в обществе – все думал,

Как мужа ей найти – и вот, нашел

Ей жениха из знатного семейства:

Он молод и воспитан, и богат,

Красив, умен; он обладает всем,

Чего желать возможно человеку; –

И вдруг теперь – вот эта дура, плакса

Негодная, вот эта кукла, дрянь,

Когда само ей счастье лезет в руки,

Ломается и хнычет: «не пойду

Я замуж», «я еще так молода»,

«Я не могу любить его»; «простите,

Прошу я вас». Ну, хорошо, прощу;

Но если ты не выйдешь замуж, то

Питайся, где ты хочешь – ты не будешь

Со мною жить. Подумай же об этом,

И вспомни, что шутить я не привык.

Коль ты мне дочь, то выходи за графа.

Не выйдешь – так повесься, голодай,

Будь нищею, на улице подохни, –

Но никогда – клянусь моей душой! –

Я дочерью тебя уж не признаю,

Мое твоим не будет никогда.

Подумай же и знай: сдержу я клятву.

Иль в небесах нет жалости? Ведь, взор их

До дна моей печали проникает.

Мать милая, не прогоняй меня,

Прошу я вас отсрочить брак на месяц,

Хоть на неделю; если же нельзя,

Устройте мне вы брачную постель

В том темном склепе, где лежит Тибальдо.

Не говори: я отвечать не буду.

Что хочешь, то и делай; я с тобою

Покончила.

О Господи! ах, няня,

Что делать мне? как избежать мне брака?

Муж на земле, а клятва в небесах:

Возможно ль ей на землю возвратиться.

Пока мой муж сам не пришлет ее

Сюда с небес, оставив эту землю?

Дай мне совет, утешь меня. Увы,

Увы, зачем, с какою целью Небо

Устроило такую западню

Против меня, столь слабого созданья?

Что скажешь ты? иль слова утешенья

И радости нет, няня, у тебя?

Есть. Вот оно: Ромео твой – изгнанник;

Всем поручусь, что не посмеет он

Явиться здесь, чтоб требовать супругу;

Прийти сюда он может лишь тайком.

Итак, тебе, я полагаю, лучше

За графа выйти. Славный господин!

В сравненья с ним Ромео – просто тряпка.

Таких живых, прекрасных, светлых глаз,

Как у него, нет у орла, синьора!

Я думаю – и клятву я даю –

Что счастлива ты будешь в этом браке.

Он первый брак твой превосходит всем.

Но если бы он даже был не лучше,

То первого теперь уж мужа нет:

Хоть он и жив, но для тебя он умер.

Ты говоришь от сердца?

И от всей

Моей души. На сердце и на душу –

Проклятие, когда не так.

Аминь.

Что?

Ты чудно так утешила меня.

Теперь ступай и матушке скажи,

Что я ушла к духовнику, к Лоренцо.

Разогорчив отца, в моем грехе

Я принести желаю покаянье.

Сейчас иду. Вот это – так умнó.

О, демон злой, проклятая старуха!

Что может быть преступней, как желать

Чтобы свою нарушила я клятву,

Иль унижать так мужа моего,

Тем языком, что столько тысяч раз

Превозносил его превыше меры?

Советница негодная, иди;

Отныне мы чужие друг для друга.

Пойду-спрошу – что скажет мне монах:

Коль средства нет, то мужество и силу

Имею я – сама сойти в могилу.