Читать книгу Жаба душит. Сатирический роман в трех частях. Часть третья - Василий Варга - Страница 11

Начальники любого ранга – это выходцы из рабочих и крестьян разной степени культуры, нравственности, мышления, которые из кожи вон лезли, чтобы дорваться до власти. Это такие же вчерашние плебеи, как все остальные. Разница только в том, что, получив неограниченные возможности, у них ослабевают нравственные тормоза, они не могут остановиться пред многочисленными соблазнами, они начинают уверять себя в своей исключительности и считают, что им все дозволено.

Осуждая своих начальников, мы должны осуждать и себя, потому что правители выходцы из нашей среды, они не явились к нам из другой галактики. Когда мы поносим их, мы не задаем себе вопроса, а какими бы мы были на их месте?

Смело можно сказать: зеркальное отражение нации – в ее правительстве.

В государстве, где нет ни экономической, ни политической диктатуры, порядок навести невозможно. Многие думают, что на западе полная свобода. Это неверно. Там свобода только политическая. Ты можешь кричать: долой президента, да здравствует мраксизм или марксизм! и тебе никто не скажет ни слова. Но ты обязан трудиться, ибо, если не будешь трудиться, создавать материальные блага, ты никому не нужен, никто тебя с ложечки кормить не станет. А ты кричи, дери глотку, сколько душе угодно. Это и есть экономическая диктатура, которой у нас не было при коммунистах, и нет ее в настоящее время.

Дмитрий Алексеевич понимал это, как никто другой. Он пришел к этому постепенно, а когда наступило просветление, равно как и то, что изменить уже ничего нельзя, его охватила скука. Жажда накопительства начала угасать.

Французы предложили ему особняк в Париже за пятьсот тысяч долларов, а он стал кочевряжиться: мол, подумаю, посмотрю, спрошу дочь, захочет ли она жить во Франции, не зная языка.

В банках четырех стран Швеции, Германии, Испании и Франции, у него в общей сложности скопилось восемьсот миллионов долларов. Теперь мелкие взятки от местных божков его мало интересовали и эту миссию – принятие по две три тысячи долларов, равно как и продажа должностей, постепенно начали переходить к помощникам и заместителям. И это был гуманный акт Дискалюка.

Он уже давно стал задумываться, почему он так одинок и… несчастлив. «Иосиф был руководителем огромного государства, в его подчинении были миллионы рабов, каждый из которых почитал бы за счастье дотронуться губами до его башмака. Он был так велик, что обычные люди, кто его окружал, походили на комаров и больше комара они для него не значили. Почему так? Да потому, что он был богом, а бог высоко. Я же не бог. Мне надо быть ближе к моим прихлебателям, подпустить их к себе, повеселиться с ними. Кстати, Иосиф тоже устраивал сабантуи с дикими азиатскими плясками. Экие противные жирные рожи окружали его, брр!»

Не позволяя больше всяким мыслям будоражить его мозг, он нажал на кнопку вызова секретаря, и когда вбежала Леся с неизменной улыбкой на лице, сказал:

– Мне нужен начальник милиции. Через десять минут я его жду.

– Слушаюсь, будет сделано, Дмитрий Алексеевич, – произнесла Леся и тут же повернулась к двери.

– Никого ко мне не пускай.

– Есть никого не пускать!

Начальник милиции Ватраленко примчался немедленно, уселся в кресло напротив Леси, часто дышал и вытирал пот со лба. Галстук съехал набок, молния на том месте, которое называется ширинкой, сползла, один сапог у него блестел, а другой серел от высохшей грязи.

– Зачем так срочно, что—нибудь случилось, вы не знаете? Я…я ничего такого, за мной ничего не водится, я ничего такого не совершил, так малость с подружкой побаловался, а подружка уж больно молодая, ей и шешнадцати нет. В ответственный момент она стала верещать, дескать, ее насилуют, требовала пять тышш. Тут я ее прогнал, а потом велел отстегать веревкой, вымоченной в ропе. Вот и все мои прегрешения.

– Что такое ропа? – спросила Леся ради интереса.

– Соль, разбавленная водой…

Леся только улыбнулась вместо ответа. Она невольно глянула на его брюки и закусила губу, чтоб не рассмеяться.

– Я должен был уехать в Среднее, – сказал Ватраленко, – там один злодей в нетрезвом виде изнасиловал несовершеннолетнюю девочку. Его уже поймали, но родители атакуют и просят выехать на место лично меня, пока делом не занялась прокуратура. Но, эту поездку можно перенести на завтра. Скажите, а шеф в хорошем настроении?

Леся пожала плечами.

– Тогда прошу вас, доложите, что я прибыл. А то опаздывать негоже. Я по себе знаю. Страшно не люблю, когда опаздывают.

Леся заглянула в кабинет шефа, а потом кивнула головой Ватраленко, который уже стоял с подрагивающей нижней губой. Полковник страшно робел в присутствии высокого начальства. Он поэтому и сам любил тех сотрудников, которые в его кабинете, стоя, опускали глаза и большую часть разговора смотрели в пол.

Выпрямив плечи и поправив фуражку, напрягся, прижал ладони к швам брюк, он стал брать штурмом приоткрытую дверь, задев козырьком фуражки о верхний косяк двери, отчего фуражка стала козырьком над левым ухом.

– Здравия желаю, Дми… Лексеич! По вашему приказанию полковник Ватраленко прибыл без опоздания и в полном боевом. Мои подразделения также находятся в полной боевой готовности, и ежели вы прикажите, они отдадут свои жизни за родину и за …вас, дорогой наш президент.

– Поправь фуражку и застегни ширинку! Ты что, готовился взять штурмом мою секретаршу?

– Никак нет, ДмиЛексеевич! Виноват, больше такого не допущу, слово офицера, – произнес начальник, левой рукой поправляя фуражку, а правой прикладывая ладонь к козырьку.

– В некоторых районах начальники милиции ходят в гражданских костюмах, может и нам так поступить, а?

– Не могу знать, ДмиЛексеевич.

– Сходи в магазин, подбери себе приличный костюм. Знаешь этот магазин?

– Не могу знать, ДмиЛексеевич!

– Да что ты зарядил: не могу знать, да не могу знать? Садись, вот пачка сигарет, угостись.

– Слушаюсь, ДмиЛексеевич! – Ватраленко шагнул к столу, выпирая грудь колесом, сделал движение сесть, но получилось мимо стула, и он очутился на полу. – Виноват, ДмиЛексеевич!

– Какой ты неловкий, а еще начальник милиции всего района!

– Так точно, неловкий, виноват, ДмиЛексеевич!

– С тобой кашу не сваришь.

– Так точно, не сваришь, ДмиЛексеевич!

– Ни слова больше! Цыц, козявка.

– Так…

– Молчать! – Дискалюк приложил палец к губам. – Спокойно, спокойно. Вы, господин полковник, находитесь у друзей, которые вам желают только добра и которые хотели бы посоветоваться с вами…

– Фи, что—то нашло на меня, – вдруг преобразился Ватраленко. – Видать, здесь, в вашем кабинете, какие—то невидимые токи господствуют, мешают, нет, не мешают – парализуют волю человека, как только он сюда войдет.

Дискалюк поднялся с места, зашел в потайную дверь за шторой, перед которой раньше стоял бюст картавого, вернулся с бутылкой водки и двумя стаканами.

– Пропустим понемножку, согреемся, и весь паралич, как рукой снимет.