Читать книгу Жаба душит. Сатирический роман в трех частях. Часть третья - Василий Варга - Страница 5

Первым в очереди был Иван Ткаченко из многодетной, очень бедной семьи, недавно отслуживший армию, и страстно мечтавший построить свой домик, чтобы жить отдельно от родителей, а затем, имея свой угол, попытаться завести семью. Смастерить лачугу Иванко намеревался на земле деда. Но вот беда: землю деда прихватил не кто-нибудь, а сам председатель Лимон. Довольно солидный кусок земли находился как бы в резерве, но урожай забирал Лимон, даже не обрабатывая его. Он отдавал одному мужику на пятьдесят процентов, и тот обрабатывал участок без претензий.

Пойти на конфликт с председателем сельсовета не всякий бы решился, но Иванка настропалили недоброжелатели Лимона, заверив его в том, что Лимон не всемогущ, как утверждают многие и что у него, как и у любого человека есть уязвимые места.

Обычно посетители, заходя в кабинет председателя, сами садились на стул, не ожидая приглашения, потому что Лимон не предлагал им садиться, за исключением бизнесменов и вышестоящих начальников из Рухова. Но Иванко, как молодой и скромный мальчик, стал в конце длинного стола, как бы думая о чем—то постороннем, и только мусолил зеленое сукно, что накрывало стол.

– Говори, зачем пришел, что стоишь как пенек? Почему не отработал на ремонте сельского совета хотя бы дней пять? Ты знаешь, что каждый житель села обязан отработать, это его гражданский долг. А ты что?

– Будете платить деньги – приду работать, – не поднимая головы, произнес Иванко.

– Грамотный ты, однако. Зачем пришел?

– Я хочу построить дом на дедушкиной земле, и потому пришел просить разрешение, выдать такую бумагу, в которой сказано: разрешено строить домик в квадрате номер девять.

– У тебя так много денег?

– Денег нет, а вот лошадка есть, – сказал Иванко, – еле ноги волочит, правда, но по бревнышку в день притащить ею можно. Мы, фахтически, в лесу живем. Натащил кругляка, смастерил лачугу с одной входной дверью и одним окном и можно жить, сначала одному, а затем и жену привести, корову, на худой конец, козу приобрести…

– Хоть вы и живете в лесу, но это лес не ваш. Лес принадлежит государству, народу, а распоряжаюсь лесом и землей я, избранный народом, председатель. Так что прежде чем рубить лес и продавать его англичанам…

– Англичане лес у нас не покупают. Французы, немцы, испанцы, шведы, они берут у нас по дешевке, а продают у себя по тысяче долларов за кубометр.

– Я вижу, ты хорошо информирован, но мой тебе добрый совет: держи язык за зубами, потому что язык мой – враг мой.

– Понял, – покорно сказал Иванко.

– Тогда свободен, – повелительно произнес Лимон. Он уткнулся в бумаги, но Иванко не спешил уходить. Он продолжал стоять так же, потупив голову, помня, что лишние слова могут только навредить ему. Спустя некоторое время Лорикэрик поднял голову, и кисло улыбнулся.

– Ну, иди, я тебя не держу.

– Я хочу построить домик на курьих ножках; для себя. Мне спать негде. У нас в доме десять детей и отец с матерью живы. Ютимся все в одной комнатенке с одним окном. Братья постоянно лупят меня, говорят: уходи, куда хочешь. Я хочу остановиться на земле своего дедушки.

– Эта земля уже занята, – сказал председатель.

– Я знаю: она занята вами. Но у вас уже есть около пятидесяти гектаров.

– Откуда у тебя такие сведения?

– Земля слухами полнится, – не без хитрости произнес Иванко. Он осмелел и ехидно улыбнулся

– Гм, эти мне слухи! Скоро выдумают, что я вообще в эту Апшицу на собственном вертолете прилетаю. Ну, добро. Скоро я буду в ваших краях, зайду к вам, посмотрю, как ты живешь.

– Приходите, – улыбнулся Иванко и повернулся к выходу.

Лимон действительно пришел очень скоро. Буквально через день. Это была суббота. Он пригласил с собой и землемера Попу. Еще задолго до подхода к дому Ткаченко, они услышали, что-то вроде деревенской свадьбы. Только без музыки. Вскоре они увидели, что Иванко, весь окровавленный вылетел в открытое окно.

– Бежим! – приказал Лимон.

Около дома слабо тявкнула собака и тут же скрылась за углом. Когда они вошли в избу, мать Иванко лежала на полу с подбитым глазом и рассеченной верхней губой. У отца из виска сочилась кровь, он промывал рану водой из алюминиевой кружки, приговаривая:

– Вот сыночки, на отца руку подняли! Да я вас всех перережу, ублюдков! Недоноски паршивые!

– Не балаболь, отец, не то накостыляю, – пригрозил самый старший Миша, перебирая пустые бутылки и сцеживая остатки волшебной жидкости в стакан. В это время Иванко тоже поднялся с лужи наполненной мочой, и перепачканный в крови и конском навозе, появился на пороге.

– А, здравия желаю, председатель! Вот видите, как мы тут живем. У нас нет мира, потому что нас много. Нас надо расселить, – сказал он совершенно трезвым голосом и пошел искать кухонный нож, чтоб отомстить брату Мише и отцу за причиненную физическую боль и моральную обиду.

– Брось, Иван, – сказал землемер, – мы с председателем не вашу резню пришли смотреть, а хотели бы узнать, как вы живете. Кстати, почему между вами возникают постоянные конфликты? Что вы не можете поделить?

– Мои сыновья када выпьют, из них начинает выпирать героизм, кулаки чешутся, – сказал отец, оборачивая голову грязным полотенцем. – И ютимся все в одной комнатенке, кто на полу, кто на раскладушке.

– А кто первый распускает кулаки, папочка? – спросил Иванко. – Не ты ли?

– Я с тобой вообще не желаю разговаривать. Ты не мой сын и никогда не был моим. Кто коня использовал в своих корыстных целях, сколько долларов ты заработал буквально вчерась? Почему в дом не принес даже бутылку?

Лимон с землемером стояли посреди комнаты, сесть было просто некуда и не на что. На дощатом полу зияли не только лужи крови, но и валялись тряпки, разломанные в драке табуретки и даже битые бутылки.

– Иди, умойся, и пойдем с нами, – сказал землемер пострадавшему Иванко.

– Мы видим, что ты нуждаешься в отселении, – начал Лимон, когда они втроем отошли от дома на незначительное расстояние. – Поэтому мы решили выделить тебе участок в другом месте. Идем, посмотрим.