Читать книгу Жаба душит. Сатирический роман в трех частях. Часть третья - Василий Варга - Страница 18

Раздались аплодисменты. Смущенный Дискалюк встал во весь рост, трижды наклонил голову в знак благодарности, потом извлек из внутреннего кармана пиджака пачку гривен и, обращаясь к руководителю ансамбля, сказал:

– Раздайте ребятам по сотне каждому, остальное возьмите себе.

– Премного вам благодарен, господин президент, – пролепетал дирижер, сгибаясь в поясе.

Потом выступали танцевальные коллективы, но никто из них не удостоился такой благодарности, как первый детский хор. Дмитрий Алексеевич начал елозить на стуле. Ему уже надоели славословия, его внимание сейчас было приковано к лицу Аси, на котором отражались неудовлетворительные, саркастические гримасы.

– Я вижу, вам все это не по душе.

– Праздник хороший, но… лучше бы вот этого не было, – сказала Ася. Это смахивает на провинцию семнадцатого века, а вы выступаете в роли Петра Великого. Но это провинциальный Петр. Извините, конечно.

Дискалюк подошел к микрофону и сказал:

– Друзья, давайте будем просто веселиться, без этих слащавых дифирамбов в мой адрес. Я такой же человек, как и вы все, уверяю вас. Видите, у меня столько же пальцев на руках, как у вас, столько же глаз, я так же как и вы радуюсь, страдаю и даже могу заплакать, а вы меня до небес возводите. Мне неловко как-то.

– Нет, нет, неправда! вы есть мудрый, добрый, честный и мы без вас никто, ничто, – ревела поддавшая толпа, будучи на грани безумия. – Ура Дмитрию Алексеевичу! Уря—а—а—а! Да здравствует Димитрий Лексеевич наш президент! Слава президенту Мирию Лексеевичу, слава, слава, слава!

– Фи, стадо зомбированых баранов, – бросила Ася, но ее никто не слышал.

– Ну, вот видите, я ни в чем не виноват, – сказал Дискалюк.

– Дмитрий Алексеевич просто очень добрый, отзывчивый, к тому же он день и ночь трудится на благо своего народа, – заговорил Ганич, муж Аси. – Восторги граждан это справедливые восторги, человек заслужил это, и ему все далось непросто. Такого представителя президента, как Дмитрий Алексеевич нет ни в одном районе на всей Украине. Я о нем даже по радио слышал. Там так и сказали: на совещании в Ужгороде присутствовал глава Руховской администрации Дискалюк. Представляешь, золотце, как мне было приятно слышать это. Я даже обедать не ходил в этот день, – я был сыт духовно.

– Лизоблюд, – сказала Ася и тяжело вздохнула. Никто так не знает, никто так отчетливо не видит негативные стороны человеческой слабости, как собственная жена, прожившая бок о бок хотя бы год и разочаровавшаяся в своем муже. Асе уже довольно давно стало казаться, что ее муж по природе своей лакей и выйти из этого состояния он никогда не сможет. Она корила себя за то, что не могла, не решалась пока порвать с ним и ловила себя на том, что причиной этой медлительности, нерешительности было материальное благополучие.

Такое положение сохранялось не только на Украине, но и в России. Хорошо отстаивать свои принципы, придерживаться их, решительно бороться со всем, что неуютно для души, когда ты хоть как—то независим и нищета не стоит над тобой с когтями. « Я, может быть, ничем не лучше их, этих лизоблюдов, вчерашних дегенератов с Лениным в груди. Боже, помоги мне преодолеть свои слабости!»

– Дмитрий Алексеевич! – сказала госпожа Дурнишак, подойдя вплотную к столику, за которым сидели Дискалюк и супруги Ганич. – Дамский танец, позвольте вас побеспокоить.

– Простите, Абия Дмитриевна, я без настроения. Пригласите Андрея Федоровича, он ждет, не дождется.

Абия Дмитриевна побледнела, как-то неестественно махнула рукой, будто отгоняя назойливую муху, задела при этом шляпку, шляпа покатилась прямо под стол к ногам Дискалюка. Она смотрела на шляпку в нерешительности и страшно обиженная, готова было повернуться и уйти, но Дмитрий Алексеевич толкнул Ганича, показав глазами на шляпку, тот наклонился к шляпке, и вернул ее владелице.

– А теперь иди, потанцуй с дамой, окажи ей честь.

Ганич поднялся, он был ниже ее ростом и немного тоньше станом. Абия Дмитриевна опустила ему руки на плечи, но все время поворачивала голову в сторону Дискалюка и выглядела так, словно ей сухожилья на ногах подрезали.

– Вы жестокий солдафон, – сказала Ася. – Дама, возможно, влюблена в вас, а вы ее так оттолкнули. Это не по—мужски, не кажется ли вам?

– Я…я виноват немного. Если бы не вы здесь сидели, я бы, конечно, не отказал ей. Она немного своеобразная и, видимо, несчастная женщина. У нее никого нет. Дом хороший построила, а в нем жить некому.

– Ну, вот видите. Знаете, любое дело можно поправить. Вы, как только кончится этот танец, пойдете и пригласите ее сами. Хорошо?

– Если вам так нравится, что ж! придется. Только следующий танец – мой, я буду приглашать.

– Кого?

– Вас.

– Потерпите, не так сразу. Завтра весь Рухов будет о нас судачить, – зачем вам это нужно. У вас жена, дети.

– С вами трудно.

– Не только трудно, но и интересно.