Читать книгу Жаба душит. Сатирический роман в трех частях. Часть третья - Василий Варга - Страница 8

После села Делового пошли ямы, пришлось снизить скорость. Машина стала подпрыгивать и ударяться днищем о бугры и камни, торчащие из дорожного полотна. В багажнике загромыхали банки со сметаной. Даже на первой передаче машину подбрасывало, как на камнедробилке. «Надо приспустить шины», решил Лимон и остановился. Эта операция дала свои результаты: машину не так подбрасывало, банки издавали более глухой звон, а потом и вовсе перестали, и сам хозяин машины не ударял лысой головой о крышу салона. Вот он и Рухов, великий город, с маленькими одноэтажными домиками и одной—единственной улицей, переименованной не так давно в улицу Мира.

«Бог знает, что сюда влекло людей, что они тут поселились. Местность особой красотой не выделяется: от подножья одной горы до подножья другой можно перекликаться, – говорил про себя вслух Лимон. – Здесь раньше начинается зима, позже лето. Не созревает виноград. Зимой от Тисы тянет не только холодом, но и сыростью. Дом в дом. Людям негде картошку посадить. Работы нет, как они живут, бедные? Это же настоящий кошмар. Почему бы ни сделать столицей района Апшу, на худой конец Бычково? Вот где быть центру! А то Рухов – маленькая, неровная полянка у самой макушки гор. Скукотища. Хоть бы строили, как следует! Так, чтоб сиял… как в Швейцарии».

Он подъехал к высотному четырехэтажному зданию, которое возвышалось над одноэтажными хибарками великого Рухова, где жил Дискалюк, закрыл машину и поднялся на третий этаж и тут обратил внимание, что на входной двери квартиры шефа нет обивки из мягкой кожи, прибитой декоративными гвоздями. Что это? никак ограбили, а то и убили. В ужасе, смешанном с глубинной внутренней радостью, он нажал на кнопку звонка, но никакой реакции не последовало. В квартире никого. Он машинально нажал на вызов в квартиру с противоположной стороны.

– Где, господин… Дмитрий Алексеевич? что с ним? он – что, уехал в Испанию?

– Ни в какую Гишпанию он не уехал, кому он там нужен? Он переехал.

– Куда? Ради Бога, куда? Он мне – во, как нужен! – пел Лимон, прикладывая ребро ладони к горлу.

– Они в бункер переехали.

– А где этот бункер?

– Чего не знаю, того не ведаю, – ответила женщина, захлопывая дверь.

– А как же я теперь его найду? Ведь опоздать можно.

Лимон спустился на первый этаж, подошел к машине и прежде чем садиться за руль, обратился к дворнику в засаленном переднике. Женщина, как и в былые времена, когда здесь жил президент, убирала мусор и складывала в самодельную корзину.

– Вы, случайно, не знаете, где бункер?

– Куда переселился наш Лексеич?

– Да, тот самый.

– А вы кто будете?

– Я друг Дмитрия Алексеевича. Он мне свежатинку заказывал на шашлык, и вот я выполнил его заказ.

– Почто он вам свой новый адрес не дал? Могет вы того, теллорист?

– Да что вы? я есть передовой председатель исполкома великого села, второе лице после Дмитрия Алекссевича; мы виделись три недели тому назад, – сказал Лимон с дрожью в голосе.

– Тады, ладно. Они с неделю тому назад, как переехали, – ответила женщина. – Ты, вот, что: езжай обратно и при въезде в город заверни налево, а потом направо и еще раз налево. Увидишь минеральный источник, чуть поднимешься на горку, оттуда весь Рухов как на ладони. Там и ищи. Найдешь. У его много посетителей. Под землей найдут. Ниде от вас спрятаться не озможно. Уж Мария Петровна, что только ни придумывала. Даже иртолет такой предлагала, чтоб в воздухе их держал денно и нощно. Да этот вариант отпал: в иртолете шумно очень.

– Ну и шутница же вы, как вас…?

– Аграфена Пантелеевна.

– А вы катались на вертолете?

– Никада. Не приходилось.

– Удачи вам, Аграфена Пантелеевна, – сказал Лимон, садясь за руль.

– Да будет мир с тобой, коротконогий.

Без особого труда Лимон отыскал этот бункер. Когда поворачивал в последний раз налево, то заметил, что на пересечении ему движется машина начальника милиции Ватраленко. Он сбавил скорость, пропустил машину и последовал за ней: куда та поворачивала, туда и он выворачивал руль. Недалеко от бункера хитрый начальник милиции стал лавировать, но не менее хитрый Лимон, не сдавался: он следовал за ним. Это чуть не кончилось трагически. Милицейская машина остановилась, Ватраленко моментально выскочил из нее, держа пистолет на взводе и, направляя дуло в лобовое стекло машины Лимона.

– Выходи, руки на затылок! Кто это еще смеет преследовать меня, начальника милиции?

Лимон поднял вначале одну руку, а затем, когда, захлопнув дверцу машины и другую.

– Стоять, не шевелиться! – приказал начальник и стал приближаться.

– Лорикэрик что ли? Ну и дела! Опусти руки. Что ж ты, твою мать, делаешь, зачем ты – куда я, туда и ты? кто так делает?

– Я не могу найти бункер, а потому следую за вами, зная, что вы знаете, где он.

– Так ты тоже к нему? – удивился Ватраленко, убирая пистолет в карман.

– Честь имею. Я получил задание, – солгал Лимон своему земляку.

– Врешь. Наш шеф никому никаких заданий не дает. Каждый смертный, кто под его началом и покровительством, должен сам угадывать все его желания и потребности и делать так, чтоб угодить ему. Я вот оленину везу ему и одну медвежью шкуру.

– Сам охотился? Оленя сам укокошил, или как?

– Да ты что? я охоту не люблю. Если я охочусь, то только за слабым полом и то очень редко.

– Почему редко? – спросил Лимон.

– В этом нет необходимости. Сами идут. Вон недавно была София со своей кавалькадой. Хочешь фитографии покажу? На полонине. Вот гляди. Тут я на нее, как кот на сало смотрю. Если бы не так много жлобов, которые от нее не отходят, я наверняка бы уговорил ее. Во, гляди, какие масленые глазки, хоть уже и старуха. Но к молодым ее тянет. Мне дважды моргнула, да так многозначительно, что меня дрожь пробрала. Но петь отказалась, плутовка.

Лимон с любопытством разглядывал певицу. Даже на фотографии видно было, как много у нее штукатурки на лице, бровях и ресницах.

– Слава певицы уходит с ее возрастом, – сказал Лимон. – Публика, которая еще вчера, горячо принимала, сегодня относится к ней с жестоким равнодушием.

– Не разводи философию, – сказал Ватраленко, убирая фотографии в рабочую сумку. – Покажи лучше, что у тебя там. Что ты привез нашему шефу?

– Свежатинки, сметанки, колбаски и всякой вкуснятины, понюхаешь – в носу щекотать начнет.

Лимон открыл багажник и ужаснулся: практически все стеклянные банки со сметаной были разбиты. Осколки стекла плавали в сметане, колбаса тоже покрылась белой жидкостью, как гашеной известью. Ватраленко посмотрел, расхохотался.

– Ну что, угодил ты в лужу, я тебя поздравляю. Можешь возвращаться обратно, откуда приехал, – сказал полковник и похлопал Лимона по плечу.

– Это не я виноват. Это дороги такие, черт бы их побрал.

– Даже по таким дорогам надо уметь ездить. Так что не кивай на дороги. Лучше скажи, кто тебя собирал в дорогу.

– Ольга Васильевна, жена… а что теперь с этим делать, а?

– Я вижу: сумка не протекает. Передай так. Только сумку не требуй обратно. У них этих сумок полно. Иногда, я вижу, они сметану в корыто выливают, собак кормят, авось и это пригодится. Собака стекло не проглотит, она очень чутка ко всяким опасным предметам: сметану выберет, а стекло оставит.

– Это идея, – согласился Лимон. – Может они, того, и не разберут потом, где, чья сумка?

– Это на сто процентов так и будет, – согласился Ватраленко.

– Тогда поехали.

– Ты от меня должен ехать на довольно значительном расстоянии, чтоб не подумали: заговор.