Читать книгу Жаба душит. Сатирический роман в трех частях. Часть третья - Василий Варга - Страница 4

В сельском совете никого не было, а сторож, закрыв дверь изнутри, крепко спал. Лорикэрик достал свой ключ из сумки, попробовал сунуть в замочную скважину, но там уже был ключ изнутри. «Кто мог закрыться, – с тревогой подумал он, – неужели грабители? что делать? А вдруг, придушат, кинут в багажник, увезут на какую—нибудь гору и там со скалы сбросят? Слишком больно будет. И тогда когда будут душить, и тогда, когда я, связанный стану падать в пропасть и кататься по камням. Нет, лучше посижу в машине. Только странно: никаких машин в округе нет, как же они – пешком сюда пришли? Что это за бандиты без машины? Это, наверняка, местные жулики. Тогда я их запеленгую, и мы с участковым… ух, и дадим же мы им жару!»

Он наполнился смелостью, а затем и яростью, подошел к входной двери и постучал кулаком выше замочной скважины. Гул был внушительным, но безответным.

– Эй, вы, откройте и выходите с поднятыми руками! Все равно, я знаю, кто вы такие и что вам нужно! Мы в своих рабочих столах ничего не оставляем, когда уходим: ни денег, ни ценных бумаг. Даже бутерброды не остаются. Выходите честно – руки на затылок, – кричал он так громко, что на доме неподалеку открылось окно, и высунулась голова хозяйки в халате с распущенными волосами и все еще сонным голосом, спросила:

– Что случилось, господин голова, на вас нападение, или сельсовет горит?

– Какое твое собачье дело, – про себя сказал Лимон, а потом поднял голову, посмотрел на добрую гражданку, готовую прийти на помощь, выдавил из себя улыбку и уже громко, так чтоб она слышала, но чтоб не слышали бандиты внутри здания, – продолжил: – Видите ли, почетная гражданка нашего села, мне раньше всех приходится приходить на работу, потому что забота о людях требует много времени, сил и энергии и вот я пришел, уже довольно давно, сторожа нет, а изнутри ключ: замочная скважина занята. Кто бы там мог находиться, как выдумаете? Конечно же, не посетители, верно?

– Чудак, – сказала почетная гражданка села. – Да там, внутри, ваш сторож и есть. Он с вечера на ногах не держался, грозил тут всем, что печать из сейфа похитит, и никто справки не получит, если ему не нальют еще хоть рюмку. Мальчишки его дразнили, пока он не скрылся за дверью и не заперся на замок. Постучите еще. А что касается заботы о нас бедных гражданах, то все чиновники, от председателя сельсовета до президента включительно твердят, что заботятся о собственном народе, неудачно шутят, конечно. Все вы заботитесь о себе в первую и в последнюю очередь, так что не вешайте мне лапшу на уши, Лорикерик Семенович.

– Да я… пузом своим клянусь, гражданочка хорошая, как бишь вас зовут?

– Как же вы обо мне заботитесь, если даже не знаете, как меня зовут, Лорикерик Семенович? Ну и плут вы, каких свет белый не видел.

Она тут же закрыла окно и задернула его шторой, а председатель остался один на один с закрытой дверью.

Не доверяя сообщению, с которым выступила почетная хозяйка через открытое окно, Лимон решил руководствоваться собственным умом, и стал обходить здание сельсовета с тыльной стороны. Именно с тыльной стороны видны окна его кабинета. И тут его ждал маленький успех: одна из форточек большого окна оказалась приоткрытой на столько, что свободно можно просунуть руку. Ага, там кто—то есть. Нужна небольшая лестница, срочно. Но где ее найти? Только у почетной гражданки, она еще не успела заснуть, да и вставать уже пора, а то спят, как господа до девяти утра, не желают стать капиталистами. Он подошел к крыльцу и громко произнес:

– Клавдия Петровна, вспомнил, как вас зовут, дайте мне, пожалуйста, лестницу! Даю слово председателя, что тут же вам верну.

– Упадешь ить, – ответила Клавдия Петровна, почетная гражданка. – У меня садовая лестница, раздвижная, бери, мне не жалко.

– А где ее найти?

– За сараем. Кур, гляди, не испужай.

Лимон достал раздвижную лестницу, приложил к стене, медленно и очень осторожно взобрался, открыл окно и, убедившись, что кабинет пуст, пробрался к своему креслу. Дверь кабинета оказалась заперта, в коридоре темно и тихо. Он везде включил свет и услышал храп на первом этаже, когда подошел к винтовой лестнице, ведущий вниз, на первый этаж. Он машинально спустился вниз, сдернул полушубок со сторожа и левой ногой надавил на живот ниже пупка. Сторож Дрымбалко Иван Васильевич сквозь сон выругался матом и повернулся на правый бок.

– Подъем! – скомандовал Лимон.

– Иди—ите вы все на…

– Вставай, показывай, где сейф с печатью!

– Уйдите вы все к такой—то матери! Я трудящийся, я воевал, награды имею, а вы тут… пошли к ядреной бабушке.

Лимон взял сторожа за шиворот и прислонил к перилам.

– Ты узнаешь меня?

– Узнаю, так что же? Ты есть х. собачий, а я фронтовик.

– Я – Лорикэрик, твой начальник.

– Ну и что же? ты преседатель, а я ветеран.

– Проснись и иди домой. Твоя смена кончилась.

– Хочу – пойду, не хочу не пойду, а что ты мне сделаешь, а?

– Уволю тебя. Ты спишь на работе.

– А у тебя бутылка есть?

– Есть, вставай!

Дрымбалко поднялся, послюнявил пальцы, протер глаза, и уставился на председателя. Через какое—то время, мобилизуя все свои силы, он принял стойку смирно, приложил руку к голове и произнес:

– Разрешите идти.

– Идите.

– Виноват…

– Идите.

– Виноват…

– Идите.

– Мне бы стаканчик, без опохмелки не дойду. Упаду, где—нибудь: смеяться будут; у такого передового преседателя, такой, можно сказать, негодный сторож.

Иван Васильевич сжал кулаки, приблизился к своему начальнику, обдал его винными парами и, вытаращив глаза, повторил:

– Иди, я жду.

Лорикэрик покорно повернулся, поднялся к себе в кабинет, достал бутылку водки из холодильника, взял стакан и рюмку, спустился на первый этаж.

– Чтоб не последняя, Василий Иванович. А теперь идите, отдыхайте.

– Виноват…

– Что еще?

– Мине пять мешков цемента бы…

– Для чего?

– Кум просит. К тому же я ему задолжал.

– За водку? – раздражительно спросил Лимон.

– Приблизительно, а что не ндравится?

– А кум знает, откуда у вас цемент?

– Никада никто не узнает, раз я обещал. А ежели я обещал, то хучь режь, никому не скажу. Ты можешь хранить у меня не только цемент, но и золото, вернее долаллы, никто знать не будет, клянусь. У меня есть не только недостатки, но и достоинства, которых ты не замечаешь. А это, ох, как обидно.

– Ладно, – согласился Лимон, – отдавай цемент, только мне в ведомость надо занести.

– Заноси. А для чего? боишься, что украду, эх ты, хонурик, а ишшо преседатель. В гробу я видал таких преседателей.

– Иди, иди, Василий Иванович, потом разберемся, – сказал Лимон и дружески похлопал сторожа по плечу.

«Он надежный человек и в этом его ценность, – думал Лорикэрик, поднимаясь к себе в кабинет. – Если бы не умел молчать, я бы его давно выкинул, а так приходится терпеть. У него в сараях сто тонн моего цемента. Пять мешков это капля в море, пусть берет. И не только цемента. У него вся благотворительная помощь, предназначенная для жителей села».

К девяти часам утра коридор заполнили граждане, желающие попасть на прием. Лимон наполнился радостью. Именно в дни приема он наиболее полно мог реализовать себя, как избранник народа, нужный каждому человеку и богатому, и бедному, и старому, и молодому.