Читать книгу В сердце Австралии. Роман - Вера Мещерская - Страница 15

По вечерам Нэнси с волнением ждала приезда почтальона из Бёрдсвилля.

От Элдреда ничего не было. Он не придавал значения переписке. А ей гордость не позволяла писать первой, но она его всегда оправдывала. В конце концов, благополучно вернувшись домой.

Мог бы вспомнить, с чьей помощью он вернулся невредимым. Нет, первой Нэнси писать не будет.

Но и огорчится, если не дождётся ответа.

Стэн, осмотрев Заиру, удостоверилась в своих предположениях, но не стала рассказывать её отцу.

Девушки отправили Заиру домой передать отцу приглашение на завтрашний дневной чай. А Заира даже своей сестре Шебиб ничего не сказала, до того была расстроена. Пришедший в гости Ахмед прошёл на веранду в своём педантично завязанном голубом тюрбане и свободной рубашке поверх белых штанов.

Девушки усадили его в плетёное кресло и угостили чаем с домашней выпечкой.

Нэнси припомнилась борьба с Элдредом, происходившая в этом кресле… Её положение было немногим лучше Заиры, просто больше повело.

– Ахмед Али! – официально начала Стэн, – мы считаем, что вы должны быть в курсе, что Заира вскоре не сможет у нас работать…

– Плохо справляется с обязанностями?

– Нет. Она хорошо работает, пока… но…

– К несчастью, она… – в отчаяньи вставила Нэнси, – Кажется…

– Что? Больна?

– Простите, – холодно продолжала Стэн, – Но Заира в положении. Она боялась сказать Вам. Она на шестом месяце беременности.

После зловещей паузы Ахмед Али вскочил на ноги, выронив чашку:

– Что… вы… сказали?!. – вскрикнул он, – Дочь моя! Дочь мою сгубил неверный! Где он? Я убью его!

– Заира сама расскажет Вам, кто отец её ребёнка. Этот юноша хочет на ней жениться. Но они бояться, что Вы не согласитесь.

– Так! Значит, не мусульманин?!

– Нет, – дипломатично кивнула Стэн, – Но он любит Заиру и готов ради неё сменить религию. И если Вы благословите…

– Никогда! Я убью его! А вы… Вам, белым сёстрам я доверил свою дочь!.. Отпустил из отчего дома, и вот, что получилось!.. Хвала Аллаху, что её мать не дожила до такого позора! 

– Мы просим у Вас прощения, Ахмед, – вставила Нэнси, – Но нельзя было предвидеть этого. Заира молода, её трудно удержать.

– Всё кончено! У вас она больнее работать не будет!

– Очень хорошо. Её скопившегося жалованья хватит, чтобы уехать в Аделаиду до рождения ребёнка. По-моему, вам всё же стоит благословить их на брак.

Но Ахмед лишь снова выдавил:

– Так! – и, развернувшись, зашагал к железнодорожной станции.

Девушки обеспокоено переглянулись. Им показалось, что он решил поколотить свою дочь. Но может и одумается.

Стэн попыталась перевести Заиру под надзор родных полукровок старика Ули, проживающих в посёлке.

Стэн и Нэнси опрашивали робких и неуверенных в своих способностях девушек, и, в конце концов, подобрали себе новую сменщицу – Элви, которая обещала стараться. У неё были чистые каштановые волосы и белозубая улыбка. 

– Итак, Элви, договорись с родителями, и мы включим тебя в комитет общины.

К удивлению медсестёр, к их комитету отнеслись слишком формально, накладывая вето на помощь фондам общины и не спрашивали у них о необходимости нового оборудования или зданий для аделаидской миссии.

Председатель комитета, мистер Беннет, откашлявшись, начал:

– Вам вряд ли стоит брать аборигенку.

– А почему? – спросила Стэн.

– Ну, ладно, сестра, я предположил очевидное.

– Что же очевидно?

– Что пациенты не нуждаются в услугах чёрных! – не выдержал он.

Щёки Стэн вспыхнули, а Нэнси дерзко выпалила:

– Элви не чёрная. Её отец был белым.

– Ну, полукровка, и что? Уж мы то знаем, к чему приводит кровосмешение.

– Уж если Вы обратили внимание на кровосмешение, – с жаром продолжала Стэн, – Вы могли бы вспомнить, что в нём замешан европеец, вроде Вас. Вы же понимаете, что зачатие не было непорочным?!

Мистер Беннет вскипел, и тут спохватилась его жена:

– Да что Вы право, сестра Честертон! Богохульство здесь не к месту!

– Всё ясно, – подытожил третий член комитета – начальник почты.

Четвёртого члена комитета, констебля Макдональда, к сожалению, не было, и предложение Нэнси и Стэн отклонили.

Элви отказали в приёме на работу.

Хотя и понимали, что девушка вполне бы с ней справилась, некоторые даже одобрили её.

Обучая аборигенку на помощницу медсестры, Нэнси и Стэн могли бы доверить её лишь работу по кухне с еженедельным жалованьем.

Элви согласилась, но быстро потеряла интерес к хозяйственной работе.

Минуло два месяца, а от Элдреда Нормана не было никаких известий. Нэнси с отчаяньем ждала каждой новой почты. И уже начала ненавидеть раздражающе монотонный крик ржанки, парящей в лунные ночи.

– Противные птицы! – вырвалось у неё однажды ночью, когда она ворочалась в своей постели, пытаясь заснуть.

– Ржанки-то?! Вряд ли, – спокойно заметила Стэн.

– Ненавижу этих проклятых тварей! – и Нэнси уставилась в залитое лунным светом окно.

И тут Стэн заметила очевидное:

– Ты не переносишь их крика с тех пор, как он уехал?

– Нет! – Нэнси отвернулась, передёрнув плечами.

Ей ужасно не хотелось перекладывать свою боль на Стэн, чтобы не признавать себя обиженной, но всё было ясно и без слов.

О Заире тоже не было известий со времени последнего разговора с Ахмедом, но однажды Стэн увиделась с Шебиб в магазине: – Как Ваша сестра? – осторожно спросила Стэн, – Мы давно её не видели…

– Отец не выпускает её из дома. Бедняжка! Рубен приходил навестить её, но отец выгнал его, пригрозив кинжалом. Он теперь настороже, а Заира грустит.

– А как её здоровье?

– Она в порядке.

Нэнси и Стэн решили, что исправить ничего нельзя. Заира была совершеннолетней и, как мусульманка, имела кое-какие права, безоговорочно подчиняясь мужчине. Нэнси и Стэн всё же надеялись, что Ахмед Али позволит её выйти замуж.

Когда пришла очередь Стэн получать почту, пришла открытка.

Волт в то утро пришёл из Бёрдсвилля, а к полудню с юга пришёл поезд.

И Стэн вернулась с тремя письмами: одним для неё, одним – для Нэнси от её матери и маленьким конвертиком с бёрдсвилльской маркой.

– Тебе, – улыбнулась Стэн, передавая Нэнси её почту, – Наверное, от Элдреда.

Нэнси с схватила конвертик и умчалась с ним в спальню. Там она неловко разорвала его. Внутри оказалась открытка – чёрно-белый снимок пеликанов близ реки Диамантина в Бёрдвилле, а на обороте – пара строк ученическими чернилами: «Дорогая Агния! Всё думаю о тебе. Люблю. Элдред».

Пара строчек! Пара строчек за целых три месяца!

Первым желанием было – порвать это послание. Но она остановилась. Всё-таки, он всё время думает о ней. Не совсем забыл о её существовании, кажется.

Но мог бы написать хоть на страничку.

И Нэнси спрятала открытку в ящик под носовые платочки.

И лишь потом принялась читать очередное мамино излияние.

Похоже, отцу сильно не здоровилось. Доктор отмечал недомогания.

Отец нанял нового управляющего и больше не занимался сам мукомольнями.

«За эти годы ничего не изменилось, – подумала Нэнси, вспомнив старого управляющего, делавшего основную часть работы, когда майор Маклин ещё числился «хозяином», гораздо больше чем номинально. К тому же, он был далеко не молод.

И, наконец, мама перестала внушать ей, чтобы она вернулась домой.

Нэнси казалось, что она никогда не покинет Херготт Спрингс. Именно здесь, отрезанная от мира за четыреста миль.

Но в городе она была бы почти за тысячу миль отрезана от Каппамерри.

– Что пишет Элдред? – спросила Стэн, когда они уже запивали чаем холодные бифштексы с картофельным пюре.

– Гм, – Нэнси набила рот, не испытывая желания отвечать.

– Ну, что он пишет? Нормально доехал?

– Не знаю, – Нэнси проглотила кусок, не заметив вкуса, – Это… всего лишь открытка… Ох, Стэн, всего лишь пара строчек на картинке с пеликанами.

Она с шумом отложила прибор и закрыла лицо руками.

– В эпистолярном жанре он явно не силён! Утешься, Нэнси! Может, это самое длинное изо всех его посланий!

Нэнси отняла руки от лица. Из её нежно-голубых глаз текли слёзы:

– Прости, Стэнси. За последние месяцы я не слишком-то хорошо работала… Ты всё замечала, но из гордости ничего не говорила, а теперь… мне надо его забыть.

– Не ответишь на открытку?

– Нет! Хотя, может быть. Если смогу принять столь короткое послание, – она отодвинула тарелку, – кажется, я не хочу есть. – Надо изменить мнение об этом парне. Он слишком хорош, даже красив.

– Я поняла тебя. Но, к несчастью, от его прелести у меня «съехала крыша». Боже! Я должна его забыть. И не могу.

– Не теряй головы, старушка. Забудешь. Как только уедем отсюда. Ещё кого-нибудь встретишь.

– Никогда!

– Так и хочется поспорить!

– И всё же я постараюсь не думать о нём. С нынешнего дня сотру из памяти!

– Сильно сказано!

Но в лунные ночи под крик ржанки она не могла сомкнуть глаз в своей постели, вспоминая мгновения, когда они были вместе, и боялась забыть его.

Для ответной открытки же сложила такие строки:

«Благодарю за ничего! О тебе не думаю! Чернила не кончились? Открытку получила».

Но ни одна из этих строк не выразила её боли и обиды: «Ненавижу. Нэнси», – хотелось приписать ей, но это было неправдой. Такого она заявить не могла.

В конце концов, он хоть что-то написал ей, да ещё с обратным адресом: «м-ру Элдреду Норману. Обл. ст. Каппамерри. Округ Бёрсвилль.»

Она выбирала открытку с витрины магазинчика миссис Эдисон с аляповатыми видами источников и на её обороте написала: «Как твоя рана? Моя зажила. Нэнси.»

После чего запечатала открытку в конверт, также, как и он свою. Он ведь в конце концов не послал своё сообщение открытым, чтобы каждый смог прочесть.

И девушка не торопилась отправлять ответ. Её послание было чистым, пока: «Не так у далеко всё зашло, а работы много».

Работы, к счастью, хватало. Она заступила на дежурство, поступили новые пациенты и среди них сын Волта Кромби с бронхитом. Доставили также мужчину с чирьями и ещё одного с заражением пальца.

Констебль Макдональд повредил плечо и локоть, упав с верблюда, хотя уверял, что не падал, а лишь «неловко соскочил».

На его разодранном локте вскочил огромный синяк.

Нэнси обложила его всевозможными компрессами, стараясь держаться независимо, пока Роберт пристально рассматривал её ярко-очерченный профиль и сентиментально вздыхал. Она развязала одну из запасных форменных шапочек для неприкреплённой части, что подвязывалась вокруг головы и держалась сзади, была теперь частью одежды вместо накрахмаленных шапочек, в которых они работали на стажировке. Но мягкие кудри Нэнси выбивались и из-под неё.

– Ну, что же, – начал он, поддерживая повреждённую руку. – Кажется, всё в порядке.

– Хорошо, что кость не задета. Не напрягайте её, пока не спадёт опухоль.

– Думаете, больше ничего не надо? – и огромный человек стал похож на малыша, который готов отказаться от лишних процедур.

– Это очень болезненно, в следующий раз я наложу Вам новый холодный компресс. На будущей неделе дежурит Стэн, а она – специалист по вывихам.

– А Вы? – прошептал Роберт.

– Просто исполняю обязанности, Роберт, – тепло успокоила его Нэнси.

Он взял её руку свою неповреждённой правой рукой:

– Нэнси, у меня нет надежды? Я всё ещё думаю о Вас…

– Боюсь, что нет, Роберт…

– Вы увлечены тем молодым погонщиком, – заметил он, – Но прошло несколько месяцев. И я подумал, что у меня ещё есть шанс.

Нэнси снова погладила его руку:

– Простите, Роберт. Правда, простите.

И тут прониклась к нему симпатией. Этот человек не был таким ветреным, как Элдред, и по-настоящему любил её.