Читать книгу В сердце Австралии. Роман - Вера Мещерская - Страница 7

Далеко от Бёрдсвилльской трассы предстояла борьба со смертью среди зыбучих песков и колдобин у русел водоворотов к северо-востоку от Каппераманны.

Как только двое мужчин обнаружили, что Волт Кромби пересёк пустыню, Ларри разгрузил верблюда с головы до пят и провёл его за удила по кругу.

Роберт Макдональд проверил, не осталось ли за трактом ещё путников. И тут к нему бросился Ларри с распростёртыми объятиями:

– Босс! Это Вы?! – срезав путь, он опустил глаза, утаптывая бледный отпечаток следа на земле боком эластичного ботинка.

В былые времена он проходил сквозь песчаные бури и каменные заносы, сбиваясь с дороги, кругами, пока в очередной раз не побеждал их. Он не расставался с красным головным убором полицейского надзирателя с тех пор, как у него конфисковали форменную одежду.

А ночь указала на еле заметный путь вдоль высохшего русла Купера. По крайней мере, кругами ходить не пришлось.

Для Ларри снова «засияла Пикканинна», и он ринулся, как гончая, взявшая след. Для настоящего походного костра дров не было, но Ларри раздул тлеющие угли в крошечном костерке.

Должно быть, они продвинулись на пятьдесят миль, то и дело петляя, пока уставший Ларри не пересел на верблюда. Оттуда было видно дальше и отчётливо просматривались дорожные ориентиры. 

– Отдохнуть бы верблюду, – заявил наконец Ларри.

Пути приняли прежнее направление. Они пересекли широкую (?заросшую) степь, где Роберт Макдональд не обнаружил ни одного ориентира, кроме ярко-очерченных силуэтов гор на фоне горизонта, подёрнутых нежно-розовой дымкой.

Трасса сворачивала в сторону высохшего русла Купера. Здесь Ларри изрёк:

– Тут точно крышка! Похоже, бегал-бегал в поисках воды…

– Но, по-видимому, пока не сдаётся. Если бы Купер разлился, всю трассу бы затопил.

Они шли по высохшей песчаной косе, усеянной скелетами высохших деревьев.

Здесь он попытался голыми руками докопаться до воды, но вода находилась случайно, безо всяких признаков. Он скинул рубаху и уже начал пошатываться. Наконец дошли и до места, где он выбросил свой бурдюк.

– Теперь точно – крышка! – заключил Ларри.

И на целых два дня он неожиданно опустил голову и заплакал.

В его распахнутых глазах призраками отражались мёртвые деревья.

Присев на берегу высохшего русла, путник обхватил голову руками. Заслышав неясный крик, он сдавил свои рыдания.

Язык его распух и потемнел, губы потрескались, но он был жив.

Благодаря смекалке и упорству Ларри.

Когда путнику сунули в рот влажную тряпку, он стал постепенно приходить в себя.

Так его и погрузили на верблюда Ларри, чтобы продолжить дальний путь через Копераманну до Дулканинны к Херготт Спрингс.

А маленькая девочка лежала в лихорадке с широко открытыми глазами. Её тельце горело с головы до ног. 

– Мэри, слышишь? Пришла медсестра, чтобы помочь тебе!

На обожжённом лице едва зашевелились глаза. 

– Я пробовала разрезать на ней одежду, – объяснила мать, – Но она так кричала, что я не посмела. Только смазала её оливковым маслом.

– Значит, напугана, – и Нэнси, открыла свой чемоданчик, – Сейчас введу ей дозу морфия, чтобы она не чувствовала боли. Я только чуть-чуть уколю тебя, Мэри, – обратилась она к девочке, – и ты уснёшь!

Когда же глазки девочки закрылись, а дыхание стало ровнее, Нэнси, разрезала на ней обугленную одежду и промыла раны холодной водой.

Зная о болезненных последствиях ожогов, а их было не два и не три, учитывая обстоятельства, да ещё испуг ребёнка и повреждение почек представляло большую опасность.

Нэнси, бережно смыла остатки одежды, снимая их с кусками кожи. А когда тельце девочки стало чистым, промыла его тёплым раствором борной кислоты. 

– Наверное, одеть её не получится, – пробормотала она, – Раны слишком глубоки, ей будет больно менять одежду. Лучше оставить их открытыми.

Нэнси беседовала сама с собой, будто с матерью Мэри.

Она посыпала ожоги стерильной цинковой пудрой и огородила колыбельку простынями, оберегая ранки от малейшего прикосновения. 

– Новую дозу морфия я не могу ей дать, – пояснила она, когда девочка, проснувшись, начала ворочаться, – А Вам стоит отдохнуть. За последнее время Вы не сомкнули глаз. Если не отдохнёте, Вас тоже придётся лечить.

Миссис Смит слабо улыбнулась:

– Да нет. Скоро подойдёт муж, и поможет, если надо. У меня была возможность передохнуть. Пойду что-нибудь приготовлю и заварю чай. Вы и сами, наверное, утомились. 

– Нет, я в порядке.

Когда Нэнси, приводила себя в чувство за чашкой чая на веранде, показался мистер Смит, одолжив лошадь у чернокожего стокмена, чтобы быстрее доехать:

– Сестра! Как хорошо, что Вы здесь! – и он сжал руку Нэнси, едва та встала с плетёного кресла, – Жена с Мэри?

– Нет. Я уговорила её прилечь. Мэри ещё не совсем оправилась после инъекции морфия. За ней присматривает одна из чернокожих служанок.

– Боже! Всё это ужасно! Это произошло в одно мгновение, едва девочка пробежала под лампой, керосин пролился ей на платье, и она сама вспыхнула факелом… – губы отца дрогнули.

Мистер Смит был невысоким, крепким, коренным бушменом с бронзовым загаром лица и лучистыми морщинками вокруг глаз.

– Как она, сестра? Говорите всю правду!

– В общем… не очень. Её бы в больницу положить. Есть опасность осложнения, которое в домашних условиях не вылечишь.

Лишь на счастливый случай надеяться не стоит…

– Конечно, нет. Пойду, взгляну на неё… Можно?

– Пока нет. Я сама пойду к Мэри.

Пол Смит бросил взгляд на открытую дверь веранды, где рядом с колыбелькой его дочери висел чемоданчик медсестры. 

– Потом я научу Вас промывать и обрабатывать раны. А сейчас Вы, наверное, устали.

– Может, миссис Смит так думает, но это не так. Поездка не была утомительной, и у меня была возможность отдохнуть – утро было прохладным. Умывался я холодной водой да и запасы её пополнил. И он отвернулся, слегка подёргивая плечами.

– Мистер Смит, по крайней мере, первый кризис миновал. А значит, есть надежда…

– Да-да… Мне надо увидеться с женой.

Нэнси, в это время ушла в отведённую ей комнату, чтобы ополоснуться в тазу и переодеться в свежую форму.

Остальные дети – русая девочка лет шести и маленький мальчик – заглянули в распахнутую дверь, но тут же убежали, едва Нэнси, попыталась заговорить с ними. Как дикари из буша.

А на другой день у Мэри поднялась температура. Она чувствовала неутолимую жажду, но почти не пила – плохой знак!

Рядом со станцией росло лимонное дерево, с которого Нэнси, сорвала несколько плодов и выжала из них сок на веранде.

У Мэри разболелась обожжённая спина, на которой она лежала. 

– По-моему, я смогу погрузить её, – рассуждала Нэнси, – Есть небольшая ванночка, куда бы она поместилась?

Хорошо, что сегодня тепло. Девочке нельзя переохлаждаться. Надо приготовить чуть тёплую ванну.

И Нэнси приготовила содовую ванну и, продезинфицировав присыпкой раны малышки, она опустила её в ванночку, придерживая за голову.

– Вода не пропустит воздух на раны, – пояснила она матери, успокаивающей дочку.

Мэри слабо заплакала, но выпила немного молока и съела жидкой каши, которую дала ей мать.

На третий день ожоги приобрели угрожающие формы.

Мэри перенесли в колыбельку, обработав раны раствором пикриновой кислоты. Но температура её тела не спадала. На четвёртый день она подскочила до 104° F. Девочка лежала в полузабытьи. А Нэнси была в отчаяньи.

На лицо все симптомы почечной недостаточности: слабое мочеиспускание и вместе с тем сильная жажда и рвота.

Нэнси дала Мэри успокоительного и попыталась напоить её лимонным соком, но девочка тут же срыгнула его…

Нэнси едва не заснула, сидя в кресле у кроватки, но встрепенулась на окрик миссис Смит:

– Сестра! Сестра! Она без сознания!

Маленькая Мэри Смит впала в последнюю кому…

Её похоронили под песчаным холмиком за домом, где уже покоился её младший братик, умерший при рождении.

Пока Нэнси ухаживала за малышкой, почта уже вернулась из Херготт Спрингс и отправлялась на север. Можно было спокойно возвращаться в общину по Бёрдсвилльской трассе.

Нэнси беспокоилась, как там справляется Стэн в одиночку, но по женской солидарности сопереживала и миссис Смит, замкнутой здесь в одиночестве со своей семьёй и темнокожей прислугой – мать была безутешна из-за смерти дочери.

Нэнси дала её успокоительного и уложила спать, а перед тем, как уехать, сходила с ней к свежей могилке, где уже росли несколько петуний; поначалу ей не хотелось этого видеть.

Нэнси было не по себе от убитого горем материнского взгляда. Маленькая жизнь теперь покоилась под холмиком даже меньше её земного роста.

Нэнси оцепенела. Хотя ей уже приходилось ухаживать за подобными пациентами, но в этом последнем случае человечек и жизни-то ещё не видел – девочку так и не удалось спасти.

Может, Мэри умерла без сильных болей. Но почему невинное существо вообще должно страдать?.. Как Бог допускает такое?!.

Ещё во время стажировки Нэнси с трудом давалась работа в детских палатах.

Сейчас она сидела на задней веранде, мысли её путались, и тут она встрепенулась.

Вдали ей послышался звон верблюжьего колокольчика… Мигом пробежав через зелёный сад, Нэнси оказалась перед верблюжьей упряжкой.

У ворот прохаживался Роберт Макдональд, поджидая Ларри. 

– О, Роберт! – подскочила к нему Нэнси и в мгновенье ока уже прятала усталое лицо в его сильных объятиях, – О, Роберт! – только и повторяла она, сильно сконфузившись и боясь расплакаться.

– Ну-ну, – успокаивал её Роберт Макдональд.

– Не удалось спасти! Я сделала всё, что смогла!..

– Ну-ну, да, я слышал от стокмена… Насколько я понял, положение было безнадёжным. Я могу помочь с формальностями. До Херготт Спрингс подбросить не могу, но скоро прибудет почта.

– О-О, Роберт! – она опять не смогла вымолвить ничего больше, но на миг встрепенулась, – А как тот путник?

– Жив и вне опасности. Его довезли на верблюде Ларри. Сейчас он в порядке, но потом хорошо бы Вам осмотреть его. Его губы так потрескались…

– Обязательно. О, Роберт, как приятно видеть Вас невредимым!

На мгновенье он взглянул на неё так нежно, что та, смутившись, выскользнула из его объятий:

– Простите, обычно я не плачу, это от последних переживаний…

Спасённый путник, ещё ослабленный, сидел на веранде, а Нэнси смазывала успокаивающим кремом его потрескавшиеся губы и обожжённые участки тела.

Замутнённый взгляд его был устремлён далеко за трассу, а сам он при этом размышлял о том, что Купер недалеко, и он мог бы проплыть по течению.

Пол Смит недоверием покачивал головой, поглядывая сквозь ветви:

– Купер в сорока милях отсюда. Если плыть по течению до пересохшей Иннамикки.

– Хорошо иметь такого проводника, как мой Ларри, – заявил констебль.

Когда они уехали, Нэнси немного поболтала с местными управляющими:

– Боюсь, что миссис Смит ещё долго не утешится, – начала она, – Вы ведь не оставите её?..

– Конечно, ещё до начала осмотра. Такова здесь женская доля. Божья воля, сестра!..

– Буду рада, если смогу хоть чем-то помочь!

***

Подъехавшему из Бёрдсвилля Волту Кромби уже была известна печальная новость. Ещё на трассе он узнал о ней в общих чертах по «телеграфу буша».

Он вёз священника на могилку аж из Аделаиды, за пять тысяч миль отсюда.

Вернувшись в общину, Нэнси обнаружила, что соскучилась по ней за эти дни и тогда же следующим поездом с юга вернулся констебль.

– Другие люди могли бы потерять свои жизни, присматривая за вами, – сказал он, – Не забывайте, что вступили на тернистый путь. Здесь суровые условия.

– Я поняла, что Вам с Ларри я обязана жизнью, сударь. Такие жизненные уроки не забываются. Я пронесу его и на побережье.

Стэн очень обрадовалась возвращению Нэнси. У неё за это время не было особых случаев.

Лишь последние два дня юная аборигенка была на грани смерти из-за родовых схваток.

– В былые времена её бы не спасли. Местные женщины редко болеют, но если это случается, то… К примеру, при деформации таза обычно умирают. И что характерно, это не влияет на последующую репродукцию.

– А ребёнок?..

– Родился мёртвым. Пуповина обвилась вокруг шеи.

– Это отразится на её последующей беременности?

– Не должно. Несчастное стечение обстоятельств. Жалко, что тебя не было рядом!

– Да, у меня там тоже дела не важные.

– Не вини себя, Нэнси, ситуация была почти безнадёжной. По крайней мере, ты облегчила страдания ребёнка.

– Да… Хорошо, если так… – ей всё ещё казалось, что девочку можно было спасти.