Читать книгу В сердце Австралии. Роман - Вера Мещерская - Страница 21

***

Наслаждаясь мягкой солнечной осенью, с её безветренными днями и едва заметными ночами, девушка почувствовала себя лучше.

Она остановилась в пригородном саду, обрывая перезревший мускатный виноград, выглядывающий из-за забора.

Ягоды были и золотисто-коричневыми и зелёными, а на вкус напоминали кишмиш.

Большинство ветвей онемело от пересыхания коры, опустело от птиц и пчёл.

Совсем как она поначалу, вернувшись из поездки опустошённая и жаждущая, как душевно, так и физически.

Хлопнули ворота, послышались шаги по крытой гравием тропинке и поворот задней двери. Нэнси с болезненным страхом реагировала на добродетельных посетителей. И тут услышала давно знакомое:

– Агния!

Она обернулась. Элдреда Нормана собственной персоной Нэнси меньше всего предполагала здесь увидеть.

– Ты? – чуть не задохнулась она.

– Да, я. Я не писал и не звонил, так как ты не хотела встречаться. А когда по приезде в Херготт Спрингс узнал, что тебя нет, сел на первый же поезд. И вот я здесь. Девушка остолбенела, не в силах шевельнуться.

Бессознательно выплюнула она непрожёванную виноградную шкурку…

И вот она уже в его объятиях, ощущает себя под напором его мужской силы.

Мгновенье, страстный поцелуй, и она уже не могла сопротивляться, вся её настороженность притупилась.

Элдред довёл её до садовой скамьи в тени изгороди. А что если мама выглянет в окно…

Но Нэнси это не беспокоило. Её переполняла радость, о которой она чуть не забыла.

По традиции крупного города Эдред не носил шпор, но всё же умудрялся выделяться из толпы в облегающем жакете и светлыми узкими брюками. И кажется, приобрёл новую широкополую шляпу.

Миссис Маклин была очарована этим представительным бушменом.

Высокий, широко улыбающийся, тот поведал ей о собственной скотоводческой станции отца, и в глазах Августины он обрёл чуть ли не аристократический статус. 

– Полагаю, ваше состояние одно из крупных, мистер Норман, – спрашивала она, разливая чай.

Шляпа Элдреда в этот миг целомудренно скрывалась под креслом. А слишком длинные ноги даже подогнутые под столом не портили его облика.

– Здоровенное. Около пяти тысяч квадратных миль.

– Квадратных миль? Сколько же вы держите скота?

– Тысяч тридцать голов, но из-за засухи пришлось зарубить многих. Сейчас скот слаб для перегона, и его лучше не трогать.

Я, знаете ли, ещё ни разу не перегонял стадо по-настоящему, – взглянул он на Нэнси, представив, что мог бы отдать себя совсем) – Возьмите хоть поезд, нагружённый шкурами.

– Овцами вы так же занимаетесь?

– Не совсем. В крупную засуху пятьдесят тысяч потеряли. В засуху даже кролики дохнут.

– Мама, Каппамерри – край каменных степей и песчаных дюн, – вставила Нэнси, – На одну скотину много акров не нужно. Не догадываешься, что за опустошение, пока не увидишь берег канала… Говорят.

Это самая обширная засуха с 1902 года. Но если бы ты видела край после дождя! Просто – расцветает «как нарцисс»! За каких-нибудь три-четыре дня каждый бархан покрывается цветами красными, розовыми, жёлтыми, лиловыми… И все каменистые степи покрываются солонцом и маргаритками.

– Но дождя приходится ждать по три года…

– Кроме новых песчаных бурь. Но там, где Кунинбиенга впадает в Диамантину – природная вода. И на все оставшиеся кулабы и низкорослые эвкалипты прилетает тысяча птиц. Усадьба на холме поднимется над этим уровнем.

– А что бывает, когда Диамантина выходит из берегов?

– Тогда мы становимся отрезанными от Бёрдсвилля и обычно держим связь через Бетуту. Хотя вода широко разливается.

Нэнси знала, что эта живописная деталь была ей на пользу.

Ей показалось странным добавление «Хотя…»

Это казалось квинслендским диалектом.

– А как надолго Вы в город, мистер Норман?

– Называйте меня Элдредом. Я тут ровно настолько, сколько потребуется, чтобы уговорить Нэнси выйти за меня.

Нэнси уставилась на него. Однако отметила, как он выигрывал в глазах её матери. Миссис Маклин готова была принять его как сына, которого у неё никогда не было.

– Вполне достойный выбор, – рассказывала она мужу наедине (тот уезжал по делам, и не смог встретится с молодым человеком, просящим руки его дочери), – Я всегда говорила, – наигранно добавила она, – Что в отдалённом районе Нэнси скорее найдёт себе мужа. Там не так уж и много привлекательных девушек.

– Гм. Приберегу благословение, пока сам не увижусь с этим парнем.

Сама Нэнси поначалу отвергла предложение Элдреда, но не смогла забыть его, и лишь после жесточайших разборок, понемногу оттаяла.

Но тот знал, что ужасы края, всё-таки притягательны своей необъяснимой красотой, и понимал, что пришлось пережить девушке в её нелёгком путешествии.

А что если бы они не встретились в саду, он бы представился матери, разговаривая на банальные темы в мастерской.

У неё было бы больше времени противостоять ему. 

– Ты слишком много на себя берёшь, – не унималась Нэнси, – С чего ты решил. Что я готова к замужеству?

– Да я же давно спрашивал… Я подметил впечатления местных… И что дружбан положил на тебя глаз. И так сэкономил время.

– Но ты потерял его в прошлом году.

– Знаю. Я обезумел. Знаешь. У меня всегда был какой-то жуткий страх оказаться подкаблучником, быть повязанным на всю жизнь. Девушек люблю, а связываться боюсь.

– Заметно.

– Когда я получил твою открытку, подумал, что всё-таки нехорошо. Но я не смог выкинуть тебя из головы. Хотел было снова написать, но мне и это не слишком даётся.

– И это заметно.

– А потом услышал новости. Все были поражены. А я испугался, что и ты могла умереть. И понял, как много ты для меня значишь… Агния, прошу тебя, скажи «да». 

– Л-ладно…

– Этого мне достаточно. Милая моя девочка. Ты не пожалеешь. Обещаю.

И он закрыл ей рот поцелуем так, чтобы она не отвертелась от своего «да».

Отец согласился, мать была в восхищении и начала готовиться к пышной свадьбе.

Нэнси сдержанно бросила ей:

– Маменька, я буду на церемонии в кремовом костюме прямого покроя и обыкновенной шляпке. Думаю, что и Элдред оденется скромно. Много хлопотать не нужно. Если хочешь гостей, пригласи лишь родственников.

Тяжелее всего для Нэнси было не покинуть родную семью, а разрушить надежды Роберта Макдональда.

Она начала было: «Дорогой Роберт!..»

Но так и не смогла продолжить.

Дорогой Роберт!..

Он ведь и был дорогим, искренним другом, и ей страшно не хотелось причинять ему боль.

Нэнси решительно обмакнула перо в чернила и принялась писать.