Читать книгу Истории о деде, дедах и других - Виталя Олпорт - Страница 14

Близился Новый год. Как обычно, семья гудела роем, все были заняты делом. И взрослые, и дети делали украшения, игрушки, обустраивали хату на новогодний лад. Кирюша вместе с Оскаром приволок огромную ёлку из лесу, пушистую и ароматную, а также несколько еловых веток для маленьких ёлочек в каждой комнате. Вот-то ребятня радовалась! Дед Илюша вместе с Сёмой и Олежей делали из дерева и кожи всевозможные игрушки, которые потом развесят на ёлках, гвоздичках на стенах, и подвесят на потолки.

– А Олежа-то уже третьи сутки не пьёт и вокруг Дашеньки трясётся як лист осиновый, – мимоходом заметил дед Назар.

– Да, – ухмыльнулся старый дед, раскрашивая с Дарёной и Лидочкой игрушки. – После такого, шо Дашенька наша учудила, я сам бы на веки вечные бросил пить и ножки целовал.

– Да и Дашенька сама словно поменялась, – продолжал дед Назар.

– Очи горят, ланиты як персики. Выпустила дивчина свой дух, расцвела-а, – довольно протянул старый дед. – Радый я за неё, наконец-то она сама своя, бойкая и непокорная, як в детстве.

– А почему она не такой была? – спросила Лидочка, смотря своими большими детскими глазками на деда.

Старый дед облизнул большой палец и вытер краску на щеке ребёнка.

– А потому что увидала, как Юленьку муж беремчатой бросил, ибо она непокорной его воле была. И сама так не захотела. Как раз в то время Олежа с Дашенькой и увиделся впервой. Вот девчуля наша и решила быть скромницей, глазки потупившей, страсть как полюбился ей этот татарин бусурманский. А вот вишь каково оно, надоело ей.

Баба Надежда подсела к Дарёне и помогла ей перевернуть рождественского ангела так, чтобы не испачкать пальчики.

– Ну что, кобылочки мои маленькие, получается?

Девочки закивали.

– Ух, вырастите и будете, как ваши матери и тётки с бабками – кобылицы, – потрепала обеих девочек по головкам и в припляску пошла дальше. – Эй, кобылицы, список составили?

– Какой список? – откашлявшись, спросила баба Зоя.

– Ты что, кобылица, опять простыть удумала?

– А, – отмахнулась баба Зоя, – через пару денёчков пройдёт. Не в первой.

– Ну как знаешь, но смотри мне, – погрозила пальцем баба Надежда. – Я про список с подарками. Кому и чого дарить будем.

– Он здесь, – тётя Саша протянула листок бабе Надежде. – Всё переписала, только вот…

– Только вот что?

– Дед Прохор отдельную хату попросил, – вздохнула тётя Саша.

– Так постелите ему в сарае, – хохотнула баба Надежда.

– И требует личную сиделку, повариху и стиральщицу. Чтобы его обстирывали, обмывали, массаж делали и вообще – ухаживали, прихоти любые выполняли.

– Пф, – хохотнула баба Надежда, – милок наш-то совсем того. Не жирно будет? Что ты ему сказала хоть?

– Чтобы губу закатал и что-нибудь другое придумал.

– А он чого?

– А он наотрез.

– А ты?

– Сказала, что в таком случае просто носки подарим.

– Ай да молодец! – восхитилась баба Надежда. – Ну ничего, мы ему устроим. Я ему устрою, – захихикав, она направилась на кухню.

Там старушка увела в уголок бабу Раю и стала ей что-то нашёптывать. Обе бабки, дружно похихикивая, пошли и нашли деда Артёма с дедом Илюшей, оторвали их от работы и что-то принялись активно обсуждать. После, четвёрка с таинственными лицами разошлась по делам.

Близился вечер. Дед Прохор, как обычно провалявшийся в кровати ворча на всех, поднялся наконец со своей перины, дабы отправиться на ужин.

– И не могли мне принести? Я старый, кости болят. Всю жизнь положил на эту семью, а она…

Тут в комнату зашёл Борька.

– Бать, ты на трапезу идёшь?

– Иду, окаянный, сейчас оденусь только… Хоть бы отцу принёс еды, видит же, как страдаю, – кряхтел дед Прохор и вдруг обомлел. – А где… А где моя одежда?

Сын пожал плечами.

– Не знаю, бать. Так иди.

– В исподнем? Ты совсем с дуба рухнул!?

– Ну так возьми деда Нетета шмотьё, чего разорался-то?

– Да на мне его тряпьё как на вешалке! – дед Прохор был в ярости. – И зачем мне его тряпки? Мне что, носить нечего?

– Так надевай, – огрызнулся Борька и вышел из комнаты хлопнув дверью.

– Тьфу, печенег, – выругался дед Прохор. – То моя любимая одежда…

Долго искал дед Прохор свои любимые штаны с рубахой и носками из тонкорунной овечьей шерсти – не нашёл, наконец зашёл дед Илюша. Перед его глазами предстал зад и ноги деда Прохора, всё остальное было под кроватью.

– Слышь, родный ты наш, есть собираешься?

– Собираюсь, – вылез наконец дед Прохор со страдальческим выражением на лице. – Одёжка-то моя любимая того, тютю, – развёл руками.

– Ну и бог с ней, – отмахнулся дед Илюша. – Пошли поедим, нас сегодня Зоя с Сёмой потчуют. Зоя говорит, почти всё Сёма сам сварганил под её чутким глазом. Эх, только десятый годок мальцу, а уже такой рукастый – вкусно всё, пальчики оближешь, усы обмокаешь и обсосёшь. А одежонку твою опосля поищем все вместе.

– Ладно, – вздохнул дед Прохор и, кряхтя, полез в свой шкаф за другими вещами, что попроще.

Дед Илюша тем временем зашёл в столовую комнату и сказал бабе Надежде:

– Ну, Надежда, на тебя вся надежда. Не подкачай.

Баба Надежда подмигнула деду Артёму и упорхнула. Все заинтригованно ждали, что же будет.

В этот момент пришёл скорбный дед Прохор и уселся на своё место на лавке. Тут его окружили баба Рая с дедом Артёмом и принялись потчевать крендельками да пирогами, да чаю подливать. Вот дед Прохор и повеселел. Дед Илюша, видя это дело, тихо шмыгнул куда-то и вскоре вернулся, усевшись обратно.

– Нужду справил, – коротко сказал он деду Михеюшке, которому и дела-то не было до того, куда там уходил его родственник, он этого-то и не заметил. Заяц, запечённый маленьким Сёмой, был больно вкусным.

– Ох и кулинар у нас растёт, – похвалил дед Михеюшка.

– Раньше он Ивану только помогал, а теперь вот и Зое нашей на кухне подсобить может. Это надо, особенно когда она, наша горемычная, хворает, – тепло посмотрела баба Груша на зардевшегося мальчика.

Проша с важным видом задрал подбородок, чувствуя гордость за своего брата.

И тут дед Прохор подавился, закашлялся, а дед Артём, с торжествующей ухмылкой, стал колотить того по спине. Старый дед захохотал, выплюнув чай на стол. В столовую зашла баба Надежда в расшитой Стаськой золотыми журавлями рубахе деда Прохора, в его добротных синих штанах с начёсом из козлиной шерсти, и в его же носках. Дед Прохор вскочил и возмущённо запищал так, что домочадцам с особо чувствительными ушами пришлось их закрыть. Кирюша зажмурился и прикрыл уши Надюше, пришедшей на ужин, хотя той писк был нипочём – дома от племянника наслушалась.

– НАДЕЖДА!

– Ась? – баба Надежда была невозмутима.

– НАДЕЖДА!!

– Ну чого?

– Надежда, на тебе моя одежда! – чуть успокоившись наконец выкрикнул дед Прохор.

– И что с того?

– Это моя одежда, а ну отдай! – дед Прохор чуть было не кинулся на бабу Надежду, но его тут же подхватили под руки сидевшие по обеим сторонам баба Рая и дед Артём.

– Ах, и вы туда же, ЛИЦЕДЕИ! – начал вырываться дед Прохор.

– Успокойся и послухай, чего тебе сейчас скажут! – строго осадила старика баба Рая, тот сник.

– Пусть она мою одежду вернёт для начала!

– Ты хочешь, чтобы Надежда осталась без одежды? – дед Артём выразительно приподнял бровь.

– Да у неё своя есть!

– А вот и нет, – баба Надежда уселась за стол напротив деда Прохора.

– Как нет?

– А вот так.

– А что с ней стало?

– Мыши съели.

– Какие такие мыши?

– Нашевские, домашние.

– У вас тут и мыши есть? – вскрикнула Инка.

– У нас и коты есть, – положила руку на плечо девочки Кристинка. – Хочешь, в твоей комнате Картошка ночевать будет?

– Какая Картошка?

– Кот, он на чердаке живёт, – пояснил Денис. – У нас все коты там живут.

– Почему я их ни разу не видела?

– Потому что, когда чужаки приезжают, они в сарай уходят, и пока чужак не погладит их, не возвращаются.

Тем временем выяснение одеждных отношений деда Прохора и бабы Надежды продолжалось.

– А как к тебе моя одежда-то попала? Ты же могла другие взять, бабского шмотья у нас полно!

– А мне её мыши принесли, – пожала плечами баба Надежда, отправляя в рот ложку с тыквенной кашей.

– Какие мыши!? – взвыл дед Прохор.

– Нашевские, – хором сказала баба Надежда с восторженным Феофаном.

Это было последней каплей, дед Прохор вскочил и, сотрясая кулаками, заорал:

– ДА ЗНАЕТЕ ЧТО?

– Что? – хихикнул старый дед, веселившийся от души.

– Я ОТ ВАС В ЛЕС УБЕГУ, ВОТ ЧТО! – и рванул дед Прохор прочь.

– Ой, это что же, – забеспокоился добродушный Тымофэй. – Он же в плохоньких носочках, штанах тонких, да рубахе распахнутой, так и простудиться недолго. А вдруг валенки забудет? А во тёмном лесу вдруг заплутает?

– Эх, Тымофэй, – потрепала по лысой голове внука баба Груша. – Простоватый ты мой дурачок, всё хорошо будет, не переживай. Дед не волк, в лес не убежит.