Читать книгу Истории о деде, дедах и других - Виталя Олпорт - Страница 6

Скоро должны были приехать Кристинка с Денисом на новогодние праздники, весь дом с утра и до ночи гудел в суетливом предвкушении, а Кирюша всё пуще с каждым днём маялся. Спозаранку вставал, шёл в лес работать, возвращался затемно, падал на кровать и не поднимался.

Тётя Саша молча приносила на подносе сыну горячую рисовую кашу или густую похлёбку, оставляла возле кровати, гладила сына по голове и уходила.

Дед Назар как-то подозвал тётя Сашу к себе.

– Чёй-то это с ним? Хмурной какой. Может, заработался? Смотри, как бы того… как отец не… – дед почтительно замолчал.

– Тяжко у него на сердце, – вздохнула тётя Саша. – Думу сердешную думает.

– А, Надюша…

– Надюша, – тётя Саша печально посмотрела в окно, снова вздохнула и пошла по делам.

– Надо это дело улажать, – дед Назар почесал бороду. – У меня во сколько детей уродилось, так что же, внучку не помогу?

На утро Кирюша только за порог, а за ним, аки вор, прошмыгнул дед Назар. Кирюша шёл по колено в сугробах, погружённый в свои тяжкие думы, как на пол дороги его нагнал дед Назар. Юноша вздрогнул, но удивления не высказал.

– Дед Назар, чего ты с позаранку попусту шатаешься?

– А что, уже и гульнут нельзя? – проворчал дед Назар. – Я, знаешь ли, молодчиком таким был и поутру только так к голубушкам и бегал.

Кирюша так и вспыхнул, а дед Назар лукаво подмигнул.

– Ну-ну, думаешь, вся хата не знает, о ком думу думаешь?

– Сам разберусь, – Кирюша активнее заработал ногами, но дед Назар быстро нагнал его и засеменил сзади.

– Да брось, родная кровь же, я тебе помогу. По молодости все мои были, всех завоёвывал. Да вот только блажь всё это было, пусто. Мне жинка ни к чему была, да я и не жалею, а тебе страсть как одному волком воется, уж я-то вижу. Я стольких на сеновал таскал, так что, унучка не научу?

– Да не хочу я на сеновал! – Кирюша развернулся и чуть не крикнул в лицо деду. – Не надо сравнивать Надюшу и… и… эту грязь! – юноша сплюнул и припустил прочь так, что пятки сверкали.

Дед Назар почесал затылок под шапкой и протянул.

– Дела-а… Ну ничого, разберёмся, – и направился, что-то насвистывая, по протоптанной внуком тропинке.

А на следующий закат прикатил к хате трактор, оттуда выскочил развесёлый пузатый дед с роскошной седой бородой и лысой головой.

– Как яйцо, – меланхолично бросила Алёнка, даже не остановившись, семеня за Оскаром в дом.

Дверь распахнулась, и на улицу выскочил довольный дед Назар.

– Демья-я-ян, племяш мой троюродный!

– Дядька Назар! – гаркнул в ответ дед с трактора, и оба кинулись друг друга обнимать и звонко в ланиты расцеловывать.

Пол дома тут же высыпало с радостными криками-писками:

– Демьян! Демьянушка! Демьянушко наш! Демя, вернулся! Дед, Демька прикатил!

Бедную Алёнку чуть не снесло этой волной, но Оскар тут же подхватил свою приёмышку под мышку и протиснулся в дом. А все окружили деда Демьяна, начали теребить, обнимать, целовать да про житие выспрашивать. А после затащили в дом, накрыли стол, нагрели самовар, усадили даже отчаянно сопротивляющегося деда Прохора, разбитого «радикулитом и инсультом».

– Проха, – загоготал дед Демьян, – ты ж самый молодой тут среди дедов, даже я тебя старше, так чего трупом глядишь?

Дед Прохор сердито насупился и стал похож на индюка, дед Нетет с любопытной неприязнью разглядывал пришлеца. Баба Зоя, подкладывая блинчиков, которых она испекла по новому рецепту, зашептала:

– Это наш Демьянушка, любимый троюродный племянник деда Назара. Живёт в трёх сёлах и одной деревне от нас, но появляется раз в две-три весны. Ранёхо он, не ждали. У него своя семья большая, на дивчине женился и там осел с роднёй её, у них и мужиков-то не было, одно бабьё. А он женился, столько наплодил им мужичья. Ну ты ешь, ешь Нететушка, отъедайся. Райка мягоньких любит, перинку всегда тщательно взбивает, – баба Зоя незлобно ткнула деда Нетета в бок, подмигнула и поскакала вокруг стола раздавать всем явств ею наготовленных.

– Как всегда на столе стряпня нашей бабы Зои, приготовленная с любовью? Как же мне не хватает её порой, такая тоска съедает! – гость ласково похлопал по своему животу, любовно оглядывая угощения.

И завязался весёлый разговор, а поздней ночью племянник и дядя уединились в сенях и зашушукались.

– Да не вопрос, дядь. Что я, Кирюшу не выручу? Родный-то, кровь родная!

– Ты, Демька, только тш…

– Да не вопрос. По рукам.

Шлепок, шуршание, разошлись. Наутро их и след простыл. Баба Груша лишь пожала плечами.

– На дело пошли. Точно, Демька мой просто так бы не приехал. До женатства своего он стольких баб обрюхатил, думали, не остановится. Ан нет, остепенился. Но они оба повесы, точно что-то удумали…

Кирюша пропускал всё мимо, тоска его съедала. На работе он сосредоточенно рубил дерево, как вдруг, откуда не возьмись, из сугробов повылезали оба деда в лохматых шапках.

– Кирюха, – заулыбался дед Демьян, – ай-да с нами! Я по соседнему селу погулять захотел, там ярмарка. Своей подарок присмотреть.

– Я занят, – Кирюша даже не поднял головы.

– А я думал, ты поможешь ложку Надюше выбрать. Слыхал, она себе зачем-то ложку деревянную ищет, ты же в дереве-то мастер… – протянул дед Демьян, почёсывая бороду.

Топор, взвившийся в воздух, замер, руки Кирюши дрожали под его тяжестью. Паренёк выпрямился, опустил топор, и сердито посмотрел на деда.

– Врёшь?

– Обижаешь, – надулся дед Демьян.

Кирюша недовольно взглянул на потирающего руки деда Назара; тот тут же принял вид невинного щенка, который нассал в тапки хозяина, но ещё не понимал, что за это ему точно уши оттреплют. Наконец Кирюша бросил топор.

– Ладно, идём. Только отпрошусь.

Когда Кирюша ушёл, дед Демьян вздохнул.

– Совсем извёлся мальчишка, на живого не похож.

– Не говори, племяш. Извёл его червь, сердце так и точит, пора решать это дело…

– Пора… Так к ней вроде с деревни перед нашенской парнишка свататься собирается…

– Тьфу! – сердито сплюнул дед Назар. – Ты чего, против нас удумал?

– Да не удумал я! Ты чего как сыч? Я говорю, чтобы ты знал! Соперник есть, устранить надобно, – замахал руками племянник.

– Вот и устраняй. А я займусь тем, что нашего недоголубка натаскаю.

На том и порешили, а тут и Кирюша подошёл, раскрасневшийся весь, мокрый от пота, его трясло мелкой дрожью.

– Волнуется, – шепнул дед Назар, и все трое направились в соседнее село, где были пляски, играла музыка, и торговали люди.

Пришли, дед Назар хвать внука за локоток, да утащил в палатку с одёжкой.

– Ты чего делаешь, дед?

– Чого-чого, а ничого! Ты что, пред Надюшей предстанешь… таким?

Кирюша стал осматривать себя, и тут же покраснел аки мак, затрясло его аки осинку тонкую посреди поля во время урагана.

– То-то же, рваный весь, в опилках, в волосах веточки… Эх ты, унуч мой, дураш… Ну ничего, дед всё исправит, на деда Назара можешь всегда положиться!

– Хэ, Назар, да у меня всё на парнишу твоего найдётся, – добродушно улыбнулся тощий хозяин палатки, и за Кирюшу принялись…

Вышел на свет…

– Гарный молодец, – дед Назар расплылся в широкой улыбке.

На Кирюше был алый кафтан, шапка-ушанка залихвасто набекрень…

– И валенки заморские! – хозяин палатки подкрутил свои усы.

– Ой не заливай, так уж и заморские, – недоверчиво прищурился дед Назар.

– Я что, рыба заливная, чтобы заливать?! – сердито пискнул хозяин.

Кирюша вымученно посмотрел на них, и дрожащим голосом спросил:

– Может не надо?

– Надо, – твёрдо ответили оба.

И потащил дед Назар Кирюшу под руку к дому Надюши, давая наставления, что и как говорить барышне.

– Так… она же ложку…

– Да забудь ты про эту ложку! Ты ей кольцо, кольцо обручальное! Вот что ей нужно, а не твоя… Ложка… тьфу! Я всё организую, ты просто не стой, не мямли. О, гляди-ка, кокошник какой гарный! А ну его в подарок. Глая, голубушка, ну как наш сына? Дочка пятая родилась? Ох, молодец, навестить надо. А сына от сестры твоей? Оё-й, как разошёлся? Как изменила? Беда-а… Я к тебе чего, кокошничек для унучка… Не-не, не для него самого, для невестушки его… Ага, Надюша самая… Да знаю я про того женишка, не чета она нашему Кирюше! – при последних словах дед Назар даже сердито притопнул ногой, а Кирюша, узнав, что к Надюше свататься решил кто-то, чуть сознание не потерял.

Ну потащил дед внука дальше, голубя купили, белой лентой лапу обвязали, букет тюльпанов заморских.

– Жёлтенькие, как солнышко, греть будет. Ты учись, потом жинкой тебе станет, баловать её будешь.

Наконец они ввалились во двор, где жила Надюша. Её младший брат выронил ведро с водой и с криком кинулся в дом. Испугала его маленькая чёрная свинья с белым бантом на пяточке, которая непрестанно визжала и дёргала ножками, Кирюша из последних сил еле удерживал её под мышкой, в этой же руке держал деревянную клетку из прутьев, в которой сидел голубь, а в другой был кокошник и букет.

– Ну, – дед Назар повёл плечами, – хорош, не зря на меня положился. ХОЗЯИНЫ, ПУСТИТЕ ПОПОТЧЕВАТЬ!

Отец, мать, Надюша и её старшая сестра вышли на улицу, и перед их изумлённым взглядом предстало… это.

– Это что за пугало? – Анфиса, старшая сестра Надюши, с отвращением указала на Кирюшу.

Кровь ударила юноше в голову, уши стали гореть, свинья вырвалась из рук, шмякнулась о снег и принялась с визгом удирать, дверь сарая была открыта, она туда, а там куры на яйцах… В общем, всех поразгоняла, яйца побила, такой переполох. А тут ещё и клетка из рук выпала, связаны прутья верёвкой были, так разлетелась в пух и прах, голубь вылетел, мимо Надюши пролетал и насрал ей прямо на новый воротничок.

– Попотчевать? – сердито заскрипел зубами отец семейства Фёдор. – ПОПОТЧЕВАТЬ? А ЭТО ЧТО? ПОДАРКИ?

– Ага, – закивал дед Нетет. – Кокошничек для Надюши нарядный, Кирюша сам выбирал. И тюлюпаны жёлтенькие!

– Я не ношу… кокошники, – сдавленно сказала Надюша.

– А разве жёлтые тюльпаны не вестники разлуки? – Анфиса прищурилась. – Что это за намёки? И что это за наряд пугала в обновках?

Кирюша отчаянно взвыл, кинул цветы с кокошником, скинул шапку, кафтан и рванул прочь. Влетел, валясь с ног, в родную хату, всех перепугал. Янка испуганно вскочила.

– Кирюша, ты чего? Что случилось?

Юноша обвёл всех безумным взглядом, а баба Груша сказала:

– Дед Назар. – Кирюша чуть не заплакал. – Это исстари известно – на деда надейся, а сам не плошай.