Читать книгу Опыт единого познания - Владимир Николаевич Туголуков - Страница 8

Единственным доступным для него занятием, занятием, радующим душу, было чтение. Чтение книг полюбил с тех пор, как научился читать в первый год школьных занятий, в семь лет. Как сокровище драгоценное нес домой книги, взятые в школьной библиотеке, радуясь предстоящему чтению. Очень приятен был даже какой-то особенный запах библиотечных книг. Вначале читал сказки и они, наверное, по своему формировали детскую душу. Позднее читал научно-популярные книги и журналы. В книгах художественных искал присутствия мысли, а ведь это не всегда бывает, не всегда книга заставляет задуматься, не всегда будит мысль. Чтение книг заменило жизнь: вместо того, чтобы общаться со сверстниками и проходить необходимую школу общения, он сидел с книгами. Чтение никто не направлял, оно было беспорядочным и, наверное, малопродуктивным. Когда детство закончилось, чтение уже не так увлекало. Возможно, что и трудней было найти интересную книгу. Книги иногда возвращал в библиотеку непрочитанными. Сидя за столом с книгой или учебником, чаще, наверное, предавался мечтам и фантазиям, чем занимался делом. Практика никогда не интересовала. Часто просто ходил по дому, не зная, чем заняться в своем заточении – совсем как зверь ходит из угла в угол в клетке. Частые сожаления отроческих и юношеских лет – что в мире нет сказки, что мир гадко реалистичен. Книга навсегда для него стала лучшим украшением жизни.

Запомнилось впечатление тех лет от эпилога «Войны и мира», где Толстой размышляет о движущих силах истории, о месте в историческом процессе так называемой «свободы воли» и необходимости. Социальное движение в этом размышлении Толстого предстает как необходимый материальный процесс. Был интерес в те годы, в 14—18 лет, к астрономии, биологии, обществоведению. В 15 – 16 лет заинтересовался гипотезой о происхождении солнечной системы, изложенной в школьном учебнике астрономии. Есть множество космогонических гипотез, но наиболее известной и общепризнанной является гипотеза о возникновении Солнечной системы из газопылевого облака. Помнится возникшее интуитивное неприятие такого воззрения, которое есть, по сути, наследие эпохи механицизма в науке о природе. Казалось более естественным предположение, что планеты рождаются путем периодического отделения от звезды части вещества. Возникновение планет может быть понято только как необходимое и закономерное явление в общей эволюции космоса. К объяснению космической эволюции посредством катастроф и случайностей прибегают совсем уж немыслящие авторы. Теории взрывов и возникновения космических тел из пыли производят индивиды, совсем не обладающие рациональным мышлением. При обилии фактов не было еще мыслителя в космологии.

Много времени у того, кто не участвует в жизни тел, кто не участвует в мирской жизни. Индивид, исключенный судьбой из общей жизни, томится в поиске дела. Это томление есть начальное условие духовной жизни. Это томление есть принуждение к духовной жизни. Принуждение и несвобода есть начальное условие духовной жизни. Благополучная практическая жизнь есть главный враг духа. Они погибли в суете – можно сказать про бездуховных благополучных индивидов. Дух не рождается в благополучных индивидах, в тех, кто срывает спелые плоды дерева жизни, кто находится в ладу с миром. Если индивид не живет благополучной мирской жизнью, то он необходимо живет, размышляя о вечном и преходящем: быть вне жизни – значит быть вне течения времени и созерцать время со стороны. Движущийся вместе с потоком не замечает его движения. Необходимо быть вне жизни, вечной и бесконечной, чтобы она открылась тебе как предмет познания. Духовная жизнь есть жизнь наедине с вечностью. Думать о смысле жизни – значит размышлять о вечности и преходящести.

Вечерами было время для неспешного созерцания ночного неба. Небо в городском центре никогда не бывает таким звездным, как на окраине. Многие городские жители никогда, наверное, не видели такого яркого от звезд неба, какое он созерцал и впитывал в себя вечерами. Родительский дом был на окраине города. На краю жизни, в стороне от центра жизни небо глубокое, бездонное. Ночное звездное небо – не молчащее, но говорящее небо. Не только «звезда с звездою говорит», по выражению поэта, но и индивиду, их созерцающему, звезды говорят о многом. Звездное небо есть явление мироздания, явление космоса. Бездонная глубина космоса зовет к себе и говорит о жизни, вечной и бесконечной. Это Отец Небесный зовет человека к Себе. О единстве мира говорят звезды, о том, что человек не чужд, но единороден космосу, о том, что человек есть сын его родной. Небо ночное снилось ему с движением в нем таинственным, с письменами среди звезд.

Кто объяснил, как рождается мысль? Почему пробуждается мышление? Сначала индивид впитывает в себя мир в созерцании, читает книги, получает впечатления. Возможно, излишней впечатлительностью он обладал, потому что, когда ложился спать, долго не мог уснуть. Долго не могли утихнуть в душе впечатления дня, в том числе, впечатления от прочитанных книг. Однажды, когда он уже засыпал, в уме прозвучала, словно сказанная вслух, фраза «пространство – фундамент». Конечно, этому определению в уме предшествовали частые созерцания звездного неба вечерами, впечатления от чтения учебника астрономии и размышления о пространстве и космических телах. «В каком смысле», – он думал, – «пространство есть фундамент? Или пространство нужно понимать только как то, в чем находятся космические тела, или, кроме того, и как то, из чего они состоят, как материал тел, как материю, субстрат?» Если пространство понимать только как внешнюю среду тел, не связанную с телом субстратно, как, например, вода для пловца, то невозможно понять ни природу пространства, ни природу тела, ни природу движения. Но, скорее, тело относится к пространству, как волна в воде, как сгущение, уплотнение в воде к самой воде. Тело – это форма, а пространство есть материя, субстрат, материал. Пространство при таком понимании его действительно есть основание тел, пространство есть основа тел, пространство есть всеобщая среда тел.

При ознакомлении с содержанием наук о природе, таких как биология и астрономия, видно, что при большом объеме фактического, эмпирического материала многое в этих науках остается непонятым. С удивлением каждый, наверное, сколько-нибудь мыслящий подросток узнает, как много еще остается непонятого, того, что еще ждет своего объяснения. В науке об организмах биосферы, в биологии, нет понимания сущности организма и жизни, нет понимания законов развития биосферы и, в частности, как возникли организмы, как, по каким законам возникают виды и, в том числе, человек. В науке о космосе, в астрономии нет понимания законов эволюции космоса: как возникают и эволюционируют космические тела – галактики, звезды и планеты. До сих пор нет приемлемого объяснения эволюции солнечной системы.

О познании он задумывался. Он осознавал, еще не формулируя это ясно, несоответствие между фактическим материалом естественных наук и пониманием его: «У природы нет от человека тайн, но познание подвигается с великим трудом». Природа открыта человеку в явлении, природа является человеку. Знание явлений отражено в естественных, эмпирических науках как содержание этих наук. Но наивны попытки объяснения науками этих явлений. О современном состоянии знания можно сказать, что знаний много, а знания нет. Нет цельного, единого знания. Нет единого знания как понимания существующего. Современная наука есть наука без понимания.

Он начинал понимать, что в познании существующего кроме наблюдения большое значение имеет размышление. Именно в мышлении открывается сущность явлений. Сущность явлений чувственно не воспринимается, ее можно только понять в мышлении. С этого времени, с 15 – 18 лет, в нем возникло стремление к пониманию существующего. Оно, это стремление, возникло не как стремление к частному пониманию, но как стремление к единому пониманию существующего, как стремление к всепониманию. Говоря просто, хотелось размышлять, хотелось в мышлении постичь мир. Было понятно и тогда уже, что частное понимание невозможно, но частное явление можно понять лишь в пределах всеобщего понимания материи.

В современной физической науке нет единого понимания материи. Множество частных теорий в этой науке не связаны между собой и только описывают с помощью математических формализмов явления, но ничего не объясняют. Физика еще не вышла в своем развитии из стадии эмпирической науки. Он пытался определить «общие принципы», на основе которых можно было бы начать размышлять и продвигаться в понимании всего существующего. Эти принципы, как он усматривал, были следующие: «все из чего-то состоит», «все в чем-то находится». Рассматривая человека в этом отношении, он заметил тогда, что индивид находится во внешней среде и он сам, его жилище и используемые предметы состоят из материала внешней среды. В те же юношеские годы у него было понимание одежды, а несколько позднее и понимание жилища как защитных оболочек, опосредствующих взаимодействие индивида и внешней среды. В свободное время он часто ходил на лыжах. После долгой ходьбы перестаешь замечать лыжи на ногах – они есть как будто твое естественное продолжение. И так и есть: лыжи, как и удобная обувь, есть приспособление, адаптация индивида к некоторым условиям, и если приспособление совершенно, то оно становится незаметным для индивида.

Возникшее в 15 – 18 лет стремление к всепониманию есть необходимая форма сознания, форма мышления. Откуда она, эта форма? Это была форма его жизни. Форма его жизни была непонимание, недоумение, противоречие, несвобода. В этой форме вся жизнь его нелепая протекала. Он не соединился со своей средой, он не нашел среду по себе. Ему оставалась только одна форма жизни – жизнь в себе, жизнь наедине со своими впечатлениями и переживаниями, жизнь в умозрении. Это не была спокойная жизнь. Он хотел жить, хотел жить в соответствии, в тождестве со средой. Но жизнь его была противоречием. Стремление к всепониманию нисколько не означает завышенных притязаний индивида, гордыни, легкомыслия или другого подобного, в чем его могут упрекнуть немыслящие индивиды. Необходимость понять мир, существующее есть естественная необходимость. Стремление к единству понимания есть естественная и необходимая форма самосознания. Это и форма жизни. В этой форме индивид разделен в себе, противостоит в себе другому себе, его идеал жизни противостоит сущей действительности. Стремление к единому пониманию, к единству понятия есть стремление решить это противоречие сущего, есть стремление решить противоречие своей жизни, есть стремление к тождеству. Но кажется странным то, что индивид, находясь в состоянии противоречия с внешней средой, не умея жить, размышляет на темы, не имеющие отношения к практической жизни. Он размышлял, конечно, и о том, как ему непротиворечиво, тождественно соединиться с внешним миром, с окружающей его подростковой средой. Он думал, конечно, о том, что ему мешает жить, думал об изменении себя. Он хотел быть таким же, как все, но не мог стать другим. Позднее он понял и невозможность изменения себя, и необходимость быть таким, какой он есть. Бытие в самом себе, в умозрении и мышлении становилось все более привычным образом жизни. Если индивиду недоступна жизнь в мире, то он с необходимостью пребывает в себе. Юношеская энергия должна быть на что-то направлена. Индивид по природе своей деятелен и не может быть совсем без какого-нибудь дела. Кто бездеятелен в окружающем мире, кто не живет мирской жизнью, не умея жить, тому остается бытие в самом себе, мышление. С необходимостью, не произвольно, но по велению Божественного Отца жизнь переходит в другое измерение.

Стремление к пониманию есть форма духовной жизни. Мышления нет без вопроса и стремления к пониманию. Понимание есть отождествление. Процесс понимания есть процесс мышления. Мысль движется путем отождествлений. Понимать, мыслить – значит отождествлять. Отождествление есть закон и практической жизни, и мышления. Какое-нибудь противоречие практической жизни решается сначала мысленно, а потом уже происходит практическое отождествление. Если противоречие жизни всеобще, то и мышление стремится к всеобъемлемости. Стремление к единому пониманию есть необходимая форма мышления жизни вне общей жизни. Стремление к единому пониманию есть стремление жизни к пониманию самой себя, жизни, есть самопознание. Жизнь в форме противоречия становится для себя предметом познания. Противоречие есть познающая себя форма жизни, тождество себя не познает.

Мышление должно от чего-то отправляться. Должен быть отправной пункт, должно быть основание для мышления. Он думал: «Если известны элементы существующего и их взаимодействия, то можно объяснить любое явление». Но нужно определить этот элемент существующего, элемент материи. Издавна таким элементом считали атом как элементарную неделимую частицу вещества. Но кроме физических явлений, многие из которых определяются и объясняются атомно-молекулярными взаимодействиями, есть явления биосферы и явления социальной сферы. Эти явления, социальные и биосферные, не могут быть сведены к атомно-молекулярным явлениям и объяснены посредством этих явлений. Вопрос об элементе существующего и вместе с тем вопрос об отправном пункте единого понимания существующего оставался открытым, вопрос оставался нерешенным.