Читать книгу Сыр для Принца. Post-Трагифарс - Владимир Пироцкий - Страница 13

Звуки трубы и барабана. На площади перед дворцом Короля стоит трон, около него охранники в сомбреро. Рядом с троном кресло. На нем сидит Королева Гертруда. Она одета в белое подвенечное платье, на голове черная шляпка и черная вуаль, на плечах черная шаль. Народ заполняет площадь. Все чего-то ждут. Отдельно стоят Гамлет и Горацио. Немного в сторонке весело болтают Офелия и Озрик. Полоний недалеко от них. Звучит громкая мексиканская народная музыка.

(Вбегает Клавдий)

К л а в д и й. (одет в мантию поверх синего мундира с эполетами, мантия частично заправлена в желтые штаны)

Ко-роль!..

(запыхавшись) Велел мне́ передать.

Чтоб я ва́м передал… что он мне́ передал…

Всю власть… в подгнившем151 нашем… как это?

Ну, в общем…

чего там,

в курсе все.

(взбирается на трон, откидывается

на спинку трона с удовольствием)

(в сторону) Тьфу, про́пасть, где-то слышал,

уже подобное читал… у Горина152 Григория?

У Шварца? Нет, не помню,

эка важность… для Трагифарса-post сойдет

(успокаивается) Кароче! Я – Кароль.

И навсегда, атныне! Зуб даю! В натуре!

(по-свойски улыбается)

Кто там не рад моей кандидатуре?

Палите пушки, слава Королю! (пушки палят)

Налейте всем! (выпивает кубок) И снова повторю!

(выпивает снова)

(Гертруде)

Ну что, Гертруда, рок нам улыбнулся,

восславим небеса, сорвал я банк легко.

Его я даже пальцем не коснулся,

теперь уже от нас он далеко…

(затевает любовные игры и ужимки с королевой)

Пожалуйте в покои, Королева,

все неотложные дела на пользу государства,

чтоб мне пропасть! Я весь горю!.. О, дева!

Здесь и сейчас решим мы… как лекарство.

Вскипает страсть… на ложе королевском,

мы вмиг решим,

давно сто… э-э… созрел… вопрос,

как траур153 вам к лицу, заводит не по-детски,

я день и ночь готов трудиться на износ.

К о р о л е в а Г е р т р у д а. Ты вправду любишь?

Поклянись!

К л а в д и й. Клянусь вот этими154

кентами с корешами! (показывает свои ладони)

Они ж, подельники мои, всё будет зашибись!

(шарит руками по телу Гертруды)

(вынимает из-за пазухи корону и надевает ее

себе на голову, оборачивается к народу)

Дарую всем два выходных, хорошую погоду,

Лишь до обеда траур,

а потом, безбрежная свобода.

Но соблюдая меру, нам не нужен хаос,

всем выдать, из расчета – кубок на нос,

вина хорошего. Салют и карнавал.

Всем! Радоваться жизни!

Чтоб никто не унывал.

(Гамлету) Унынье155, Гамлет – грех!

Что до́лжно, то уйдет неотвратимо.

Коль небесам угодно, неучтиво

упорствовать в грехе и не умно́,

пора проветрить гниль, открыть окно.

Отныне новая эпоха, вспять не повернуть,

забыть бесплодную печаль скорей изволь,

всяк делает свой выбор, выбирает путь.

Король… отныне я, да здравствует король!

(хочет уйти, предварительно повесив на двери

табличку «Не беспокоить»)

Г а м л е т. (Тихо Горацио) Так, быть156 или?..

(делает жест ладонью поперек своей шеи)

Не быть? Еще вопро-о-с!

Вот э-э…

Г о р а ц и о. (подсказывает) «…в чем вопрос…»

Секундочку… (проверяет по ай-паду)

Да: «Быть или не быть». That is the question.

(Гамлет и Горацио перегораживают дорогу Клавдию,

вокруг них собирается возбужденная толпа,

оттесняющая охранников)

Г а м л е т. (Клавдию) Постойте, сударь!

Слишком вы поспешно!

Остановитесь, лучше объясниться!

(Клавдий оборачивается к Гамлету.

Секундное замешательство, озирается

по сторонам, но тут же идет в наступление)

К л а в д и й. Нет, лучше вам остановиться.

Я вижу, вижу вашу скорбь.

Поэтому я… рад157 вам сообщить,

что тоже горе чувствую безмерно,

и рад уверить вас, что все закономерно.

Г а м л е т. Закономерность —

лишь основа для закона,

В системе целостной истории природы.

Не то, что ты придумаешь по мере

своих сиюминутных ухищрений,

чтоб видимость законности придать,

своим преступным действиям, в угоду,

мечте захвата власти.

О, негодник!

К л а в д и й. Хватит вам болтать!

Г о р а ц и о. Точней сказать, закон —

лишь следствие. Закономерность шире,

закон ее на время лишь стреножит,

с подпоркою ума. И этим силу государства

приумножит.

Римским правом, гордится мир по праву.

Dura lex, sed lex – Закон суров,

но это закон.

(враждебная толпа окружает Клавдия)

К л а в д и й. Молчать, щенок! Охрана! Эй!

На помощь!

Да где вы, черти! Все сюда! Скорей!

Сквозь рамки, суки! Рамки!

Все должны, законы соблюдать!

Но, но, на помощь, стража! Помогите!

Скорей, швейцары!

Г-споди, простите!

(Швыряет в воздух деньги, народ бросается собирать их, охранники пробиваются для защиты Клавдия, становятся с ним рядом. Некоторые люди примыкают к охранникам, другие отходят в сторону и наблюдают)

(отдышавшись) Ты что ж, племяш?

Пиар дешевый, решил устроить

на костях отца?!

Не выйдет! Не таких видали…

вы видали молодца?!

Ты б лучше блин…

предайся скорби, сын

и как велит устав —

сын своего отца, постой и помолчи,

послушай старших.

И не позорь, наглец, кровей монарших.

Глядишь, всё «устаканится»,

как требует устав,

морской и сухопутной караульной службы.

И это станет впредь залогом нашей дружбы.

Скажу вам по секрету, дорогой племянник.

Ведь ваш отец… хотел меня убить158!

Есть доказательства, орудие, угрозы, намеренье…

Возможность? Да хоть каждый день!

Но я ведь не трезвоню. Всем понятно,

в преклонном возрасте – пенсионер, хандроз,

отягощенный стрессом, съехал с петель.

Депрессия, излишества, невроз, артроз,

хламидиоз… нет, это нет, не то, не дай б-г никому…,

о чем я? Да! Всё шло к тому, сам Б-г тому свидетель…

Я не хотел, точнее, мне-то смысл какой?

Я не причем, ей Б-гу, вот те крест.

Поэтому, прошу вас…

Успокойся!

Чтоб не дай Б-г…

(Горацио уходит)

Ведь я за честь свою,

не премину взыскать с обидчика.

Ты понял?

Меня, как будто.

Вижу, не дурак.

Свободен!..

(Отпускающий жест рукой, поворачивается спиной,

но снова поворачивается лицом к Гамлету)

Прощай, племянник, горе у меня.

Братана я любил. По-человечески понятно,

теперь – кранты, не повернешь обратно.

И в этом общем горе,

все должны…

должны сплотиться мы

и слиться в общем хоре.

Скорблю, мой друг, мне надо… удалиться,

(переминается с ноги на ногу)

засим прощайте, позже сговоримся.

Г а м л е т. Опять вы что-то крутите,

какие договоры?

Когда кругом разбой,

на маковке Фортуны159 – воры.

К л а в д и й.

Мне ваш отец не просто братом был,

он был мне другом. Откровенно160,

мне намекал, что вашего вниманья,

ему недоставало, как ни жаль.

Быть может, это стало той последней каплей,

что переполнила невольно чашу бытия.

Плюс раны… гордость… Б-г ему судья,

и то сказать, ведь сердце не из стали161,

о нем заботился, как мог по-братски, я.

А вы, пардон, мой принц, спокойно спали!

Свои стишки в печать и прозу продвигали,

сонетики двусмысленные всюду рассылали,

замшелых фолиантов пергаме́нт до дыр листали.

О нем, своем отце, ты попросту забыл.

А знаете, каким он парнем был?!

Такая песня есть

И, между прочим, вы родителя достали

своими каверзными «… be or not to be?»

Как вы могли забыть о нем?!

И жить, как сыр162… по маслу, день за днем.

Но строже режет нож,

того, кто на сограждан не похож.

А он нуждался в помощи, быть может…

сыновней, кто теперь нам в старости поможет?

Горячий нрав и непосильный груз державный,

и нелады в семье, все это подкосило,

его, как колос, пораженный спорыньёю163…

Так сказано у классика? Печально…

Г а м л е т. Не вам судить, я чтил отца глубоко…

Величественный вид… Державной речи

стальная точность, благородство.

Самоотверженность на благо государства.

Всё это дополняла справедливость

и доброта к простому люду. Королева,

была ему прибежищем души…

когда в судьбе одной друг друга повстречали,

отрадой в повседневной круговерти,

в минуту трудную сомнений и печали

и идеалом женщины до смерти.

Меня всегда учил он терпеливо,

своим примером мне внушал понятие о чести,

я помню, мы в походе у костра молчали164 вместе…

Теперь один… На век. Отныне,

вся жизнь – тоска и мрачная пустыня…

…да с кем я говорю?! Как смеете… все прочь!

Никто из вас не сможет мне помочь…

(в сторону, задумчиво бродит вдоль берега моря165)

В последние года, мы шли поврозь…

И каждый, своим путем стремился

молча, в одиночку…

К чему? Он в тлеющей надежде,

вернуть былую славу и любовь…

я – в поиске себя,

в бореньи чувств и мыслей.

И день и ночь…

В бессилии родителям помочь…

Но странно… эта смерть…

здесь кроется загадка…

Иль преступленье?!

(снова оказывается недалеко от Клавдия,

делает шаг в сторону Клавдия)

К л а в д и й.

(поспешно со страхом, затем напористо)

Й-я скорблю не меньше!

(украдкой смотрится в зеркало)

Поверьте, Гамлет,

груз тяжелый…

теперь ко мне на плечи, (в сторону) чтоб её!

Судьба! И брат мой милый, возложили.

(с пафосом)

Таков мой жребий свыше, it́s my life…

(смотрится в зеркало)

За что ценю его и помню я особо,

сказать хочу, как бы о нем, как бы у гроба.

Нас удивил он всех своим концом166,

но главное – он не был подлецом.

Собрать все силы трезво мы должны,

прошу понять меня и помнить, вы —

ближайший к трону и почти как сын167,

наш добрый Принц, спокойной ночи,

и не спи один…

(Клавдий уходит, но тут же возвращается)

то есть покойному ты сын канешна

и мы решим проблемы все успешно.

(снова уходит и снова тут же возвращается)

Да, погоди, еще скажу – я беспокоюсь,

как ему там?

(делает жест вверх в сторону неба)

Удобно ли ему на небесах?

Душе средь всех этих благих великолепий,

а телу на земле, в фамильном склепе.

Силки168 для разума, придуманные цепи,

нет ничего страннее и нелепей,

как ни внушай сперва благоговейный трепет,

всё обратится в свое время в пепел…

Как ты сказал, паноптикум в вертепе?

А правда, говорят, есть на Руси художник Реп Ин?

Хотя теперь это забота не моя,

ступай же с миром. Б-г тебе судья.

(Клавдий под руку с Гертрудой уходит. Гамлет

в задумчивости. Трубы трубят, пушки палят.

Клавдий возвращается)

К л а в д и й. Ты здесь кичишься принципами,

силой, благородством. Отца достоинствами

оными, присущими почившему отцу,

казалось бы, ты прав?

Увы, иллюзия, не боле!

Теперь пора уже вскричать – «доколе?!»

Ссылаешься на уважение,

любовь со стороны народа.

Но уваженье – миф,

уж такова его всегдашняя природа.

Народ непостоянней ветерка.

Вчера хвалил, чуть что – на вилы! И пока…

Немного подожди, народ меня полюбит.

Не твердая рука, а вседозволенность нас губит.

Всё это станет ясно, «как простая гамма169»,

через неделю, пару месяцев иль дней.

Тех самых пресловутых башмаков,

не износив170, ты помнишь, твоя мама?..

Г а м л е т. Не трогай мать171, я за себя не отвечаю!

К л а в д и й. Да я давно уж это замечаю.

Ну, если хочешь глубже и честнее,

напомню, что достаточно терпенья,

народу нашему, вот что ценил и понял

наш эффективный менеджер усатый,

и знал он чем дед бабку донял172.

он в корень зрил, отец треклятый.

Весь мир ценил его и в мире и в войне,

Для всех народов, стран, на все века.

Терпения достаточно вполне!

Еще, должна быть память коротка.

Как это мудро! «Остальное – купим», —

как в той замшелой шутке, ха-ха-ха.

Впредь будь умней и думать обещай,

засим иди, мне время дорого, прощай.

Как ты наивен… (уходит быстрым шагом).

Г а м л е т. Стой!

К л а в д и й. Ну что ещё? Дружок, мой милый173…

Г а м л е т. Ты!..

К л а в д и й. Зачем скрывать? Мой голубь,

златокрылый…

Г а м л е т. Совсем ты е@ану́лся?! Блудодей174!

Недаром, говорится, всё прогнило,

в паскудном королевстве…

К л а в д и й. (улыбается) вот злодей.

(добродушно) Ну что ты прицепился?

Сразу – «блудодей»,

читали, знаем, плавали – Рабле,

неплохо пошалил на этом корабле.

Чувак, ведь я же в шутку.

Вот был бы эль скандаль,

если подбросить в сми такую утку!

На этом можно бы нехило наварить,

Желаешь двухходовку обсудить?

А знаешь сколько «блогеров» – дебилы,

строчилы хреновы, досужие чм@дилы,

сидят у «клавы», перья д… точат в тишине,

глядишь – уж всех измазали в го@не…

Слыхал, есть те, кто называет проституткой,

кого б ты думал? Отгадай с трех раз.

Г а м л е т. Сейчас ты у меня получишь в глаз!

К л а в д и й. Какая пошлость!

Стоп, шучу последний раз.

Сам посуди,

кого интересует исти_на,

Если она не стоит ни хре_на?

Г а м л е т. Ты мерзкий тролль…

Никак я не могу привыкнуть,

что как слизняк тупой, ты скользкий,

хладнокровный,

беспозвоночный, беспринципный, мерзкий,

злобный.

Своей улыбкой лживой, подлой и притворной

загадил всё вокруг, не только

в Дании острожной175.

Тебя бы позабыть, искоренить

Стереть из памяти и смыть… как тезис ложный.

Увы, приходится терпеть,

как комара и зуд накожный.

Хоть на Луну, Венеру или Марс тебя закинь,

Ты все испортишь даже там, изыди, нечисть, сгинь!

К л а в д и й. (добродушно)

Ну, погоди-и,

Ну, я могу еще понять

в эпоху Возрожденья —

там личности, Титаны, даже чернь

имели чуть не степень.

(звучит песня Ю. Алешковского «А я простой,

советский заключенный…»)

Я – простой.

Простой я скандинавский обыватель176,

ну, мне сказали – «Будь»

и я, как говорится – «Всегда готов!» И абгемахт177.

Ну, дальше – больше.

Ты знаешь же ту шутку юмора – «как в Польше178»

И вот теперь король я. Да, теперь я самый старший

теперь уж я готов исполнить долг монарший.

(в сторону) такого принца «умного слегка»

Не видел свет…

(Гамлету) На всё ведь воля б-жья. Ну, пока.

(Клавдий уходит медленно и важно в сопровождении

охранников. Горацио возвращается)

Г а м л е т. (к Горацио) Не кажется тебе,

что дело тут не чисто?

Вчера еще отец был полон сил,

не зря меня на встречу пригласил.

А нынче вот – ничтожество на троне.

Фигляр в украденной179 по случаю короне.

Г о р а ц и о. Когда, мой друг?

Г а м л е т. Что? А, вчера…

Как будто его вижу…

Г о р а ц и о. Где?

Г а м л е т. «В очах души моей» —

мы все это читали180.

Но как же так?! Смогу понять едва ли…

Г о р а ц и о. Вот уж поистине —

«Прогнило что181-то».

Г а м л е т. Не «что-то»! Всё прогнило, всё…

«Век расшатался».

А я, таким как был, остался?

Но причем здесь я?

Коль время вывихнуто, где же вы, друзья?

Идемте вместе182?!

А?

Let́s go together…183

Всё, как всегда. Народ молчит и тлеет,

ни думать, ни сказать без мата не умеет.

«И мимикрирует184…»

А мне-то что за зуд?

Не коновал я, вроде. Век – не зуб.

Пускай себе шатается, как пьяный.

С чего это в запальчивости рьяной,

спасать решил? Шатайся дальше смело!

Я не герой, не царь и мне-то, что за дело?

В науке лжи придворной я не преуспел

и вывихи вправлять не мой удел…

Г о р а ц и о. Не узнаю Вас, принц,

а, впрочем, мы же знаем,

сколь ни усердствуй, ход вещей не поменяем.

Как ни старайся, кляча жизни будет

брести за кругом круг привычно, не спеша.

Лишь трубный глас наш вечный сон разбудит,

тогда, быть может, воспарит душа…

За годом год, столетье за столетьем

«слепой глухонемым указывает путь185»,

мы всё приемлем, глад и лихолетье,

зачем пытаться нам оглобли повернуть?

Что заставляет, всё же, делать выбор?

Мечтать иль делать, думать иль кутить?

Иль Марк Аврелий нам подскажет, как нам жить?

Иль посох в руки, снарядить котомку,

босым, на ощупь, падать и вставать,

себя забыв, искать у неба кромку,

хоть мысленно над миром воспарять.

А можно просто, честно делать дело,

чтоб лет под семьдесят иль раньше,

вдруг понять,

что можно выбросить в помойку смело,

всё, что в душе лелеял, чтобы внукам передать?

А если жить, мечтая, тратить силы

впустую, не надеясь на успех?

Метаться, как дурак, в угоду своим милым,

не ради похвалы полезным быть для всех,

то, может статься, падая без сил,

услышишь, что тебя никто и не просил.

Итак, пустой бессмысленный тупик,

в конце туннеля и в последний миг…

А можно вопреки рассудку, верить.

Принять убийственный безжалостный итог,

хоть истину и глупость не измерить.

И утешаться малым – сделал все, что мог…

Г а м л е т. Я не оставлю так,

вскипает мысль о мщенье,

мне долг сыновний свой

исполнить надлежит!

Когда подумаю об этом, кости ноют186 и круженье,

сей шар187 чугунный (показывает на свою голову),

день и ночь гудит.

Но я, как прежде188, должен убедиться,

унять многоголосый мыслей рой,

чтоб сгоряча во тьме не оступиться,

не плод ли мысли скорый вывод мой?..

Вдруг вспомнилось, как в юности моей,

отец меня учил,

достойно владеть собой,

мечом и волей…

В седле походном есть и спать,

и не бояться боли.

Держать удар клинка и честно биться,

врага упавшего, в пылу не добивать.

И не страшась, за честь,

хоть в одиночку, но сразиться.

Теперь уж он не скажет ничего,

не явится в ночи, разъяв189 могилу,

другие времена, кричи иль не кричи,

не даст ответа… век постылый…

Г о р а ц и о. Сдается мне, что есть невидимые

сети190, (Горацио получил смс, молча читает его)

мы вязнем в них, ведомы любопытством

и в них запутались, как мухи, погружаясь

всё глубже в паутину с каждым словом.

Попытки вырваться191

лишь только затрудняют,

наш шаг и погружают в сон «опять192 и снова».

И остается в дрёме ждать покорно,

чем кончится спектакль, хрустя попкорном,

статистами, в котором оказались,

мы волей божьей или по своей вине?

Будь то Король иль даже Королева!

Забудьте, Принц, «ничто не вечно193»,

вы помните, кто это написал?

Ведь сказано не зря, «пройдет194 и это…»

Г а м л е т. Мне кажется, там смысл другой был…

Не будем упрощать, дружище. Этим,

пускай займутся те, кто промышляет,

вблизи престола в тяжбе за успех…

Неужто озрики плодятся лучше всех?

Но кто останется… неужто только эти?

в сети сей плавают, резвясь и корм проворно

хватают, принимают все как есть, онижедети.

И что б ни делали – во всём всегда притворны,

Вопрос останется вовеки нерешенным,

не просто195 «быть или не быть»?

А, ка́к и ке́м?

Об этом вопрошают, вот с этой самой сцены…

четыреста тринадцать196 лет, не меньше.

И многое еще чего,

мне даже трудно и представить.

Что нам хотел сказать Шекспир…

Г о р а ц и о. Вопрос еще и в том —

меняется ли мир?

ЗАНАВЕС