Читать книгу Сыр для Принца. Post-Трагифарс - Владимир Пироцкий - Страница 21

Комната королевы для переодеваний и макияжа. Небольшая, но богато убранная. Кажется, немного тесноватой из-за обилия предметов и мебели. Деревянная бочка для процедур с травами. Большая плазменная панель-телевизор. Большое зеркало в богатой раме, рядом кресло из баобаба. Большая хрустальная люстра низко свисает. Большой парадный портрет Клавдия. Фикусы, кактусы и другие растения и цветы в горшочках. Китайская ширма и кушетка. Греческие и этрусские вазы. Звучит музыка из оперетт И. Кальмана. По телевизору транслируется ток-шоу «Пусть натворят». Ведущие Озрик и Офелия.

О з р и к. Сегодня мы пригласили в студию несколько пар влюбленных, которые согласились поделиться с нами своими историями, каждая из которых стала символом любви, несчастной любви, несчастной по вине окружающих людей, которые вовремя не помогли, не подсказали, или помешали им быть счастливыми. Привычные в обществе предубеждения и противоречия привели к разжиганию конфликтов и к несчастным последствиям.

О ф е л и я. Мы создали для них отдельный социальный остров, где молодые пары людей смогут своими руками строить свою любовь, они могут реально заколачивать гвозди, варить борщ, изучать иностранные языки и учиться фехтованию, выяснять отношения и честно голосовать, бросая камешки в чужой огород, и тем самым выбирая самую счастливую пару, которой будет предоставлено право жить в своем отдельном замке, иметь домашних животных, птиц, рыб и крокодилов, а также пользоваться нашим островным интер-о-нетом.

О з р и к, О ф е л и я. (говорят вместе, называя персонажей по очереди, Озрик – женских, Офелия – мужских)

Встречайте:

Мария и Пьер Кюри; Элизабет Беннет и Дарси; Элоиза и Абеляр; Лейла и Мейджнун; Джэйн Эйр и Эдвард Рочестер; Скарлетт О'Хара и Ретт Батлер; Паоло и Франческа; Ромео и Джульетта; Одиссей и Пенелопа; Орфей и Эвридика; Дафнис и Хлоя; Парис и Елена; Антоний и Клеопатра; Клавдий и Мессалина; Тристан и Изольда; Ланселот и Гиневра; Штирлиц и его радистка Кэт; ефрейтор Збруев и семь его невест; Иван Ду и Василиса Премудрая; Отелло и Дездемонна; Петруччио и Катарина; Тося Кислицина и Илья Ковригин; Диана и Теодоро; Наташа Доронина и Электрон Лазарев; Александр Ильин (Люб Шин) и Тамара Васильевна (Гур Чен Ко); Саша Потапова и секретарь райкома А.Е.Данилов; Матвей Морозов (тракторист) и Тоня (зоотехник); Вера Нефёдова (официантка) и П.С.Рябинин (пианист); Саша (Александр) Савченко (сталевар-передовик) и Татьяна Сергеевна Левченко (учительница русского языка и литературы); Юрий Деточкин и Люба; Андрей Павлович Бузыкин и Алла; корнет Алексей Васильевич Плетнёв и Настенька Бубенцова (в замужестве Плетнёва); Катерина и Борис Дико́й; Анна К. и Алексей (Вронский); Яринка и Андрейка (пастух); Глафира – свинарка (знатная) и Мусаиб Гатуев – пастух (знатный); Комиссар (женщина) и Алексей (матрос); Людмила Прокофьевна Калугина (Мымра) и Анатолий Ефремович Новосельцев; Екатерина (Катя, Катерина) Александровна Тихомирова – слесарь-наладчик (позднее – директор химкомбината) и Георгий (Гоша, Гога, Жора, Юрий, Василий) Иванович – слесарь из НИИ; Рада и Лойко Зобар; Семён Семёнович Горбунков и Надежда (его жена); Наташа Ростова и Андрей Болконский; казак Григорий Мелехов и казачка Аксинья Астахова; Наденька и Женя Лукашин; Василий Кузякин с Надей Кузякиной и Раиса Захаровна; и… много, много еще наших дорогих гостей мы хотели бы назвать, а сейчас прервемся на короткую рекламу.

В е д у щ и й (О з р и к).

Уважаемые зрители, вы смотрите знаменитое ток-шоу «Пусть натворят».

В е д у щ а я (О ф е л и я). Наша первая пара Анастасия и ее супруг Павел Артемьевич Верещагин, бывший начальник царской таможни. Встречайте!

(Из динамиков слышится записанный смех в студии)

В е д у щ и й (О з р и к).

Поменяйте ролик, аплодисменты!

(раздаются аплодисменты)

Анастасия, вам слово!

А н а с т а с и я.

Вот так же муж мой, Павел

Не послушал,

не дал «добро» бандиту Абдулле.

Таможня не дает добро абреку,

с оружием сидящему в седле.

Я говорила, – о войне и думать не моги.

Пусть хлеба нет, икорочки покушай

и береги себя, павлинов береги.

За серебро не продаются наши души.

Ведь Сухов говорил ему: «С баркаса уходи!»

И я ему, – воспоминаний зря не береди.

Саид, Джавдет, Петруха, Гюльчатай

и остальные жены Абдуллы,

сняв паранджу, воспряли почитай —

красноармеец Сухов спас от кабалы.

Таможня строго и конкретно – не дала добро.

И мы кому попало не дадим,

ключи от счастья нашего, икры ведро,

хотя икру давно уж не едим.

Нам потому обидно за державу —

опять всем правят баи и нукеры.

Мы не даем добро – работаем на славу.

Будь Павел здесь, он бы сказал, – какого… Неру?

Г ю л ь ч а т а й.

Теперь я всем скажу о главном

К нему сейчас мы переходим плавно:

Мы не дадим добро, хоть за любой подарок,

Не признаем теорию, что секс – стакан воды.

Хоть снова в моде этот лозунг у товарок,

Бузить, собачиться не будем, блин,

туды их растуды.

К о р о л е в а Г е р т р у д а.

Как это понимать? Сейчас позвоню руководству.

Ладно, пусть натворят еще немного.

В е д у щ а я (О ф е л и я).

А сейчас, уважаемые зрители (поет)

Пят-над-цать-кле-вых-лю-дей,

По-том-еще-трид-цать-пять,

в проекте пой-весе-лей,

а также пусть нат-во-рят,

на-на-на

на-на-на-на,

мы станем ровно все в ряд

пусть что хо тят на—тво—рят!

Лишь был бы весел ваш взгляд.

А сейчас письма красноармейца Ухова из командировки в одну далекую страну, где задумчиво ходят и жуют колючки корабли пустыни – верблюды. Письма читает наш клевый ведущий. Давай Андрюха, жги.

В е д у щ и й (О з р и к)

(тихо) В смысле? Что значит – жги?

В е д у щ а я (О ф е л и я)

(тихо) Письма давай, идиот. Читай.

В е д у щ и й (О з р и к)

Письма красноармейца Ф.Й.Ухова своей не далекой и не близкой невесте из командировки. Говорю я так, потому что местоположение командировки на всякий случай-с… засекречено. Итак, слушайте.

«Дорогая моя, ненаглядная Семирамида э-э дальше здесь неразборчиво, мы вернемся в студию через несколько секунд, а пока ма-аленькая реклама… Добрый вам вечерочек, Катерина Матвевна, веселая минутка, доброго вам времени суточек, так… это не то…

(поет)

«Слава338 тебе, Г-споди, настрелялся досыти,

Для своей для милyшки чyток оставлю силyшки».

«Жу-ра-вль по небу летит, кора-бль по морю идет,

А кто меня куда влекет по белу свету…»

(звучит песня «Журавль по небу летит»

из к-ф. «Бумбараш»)

О ф е л и я. (тихо Озрику) Не затягивай…

О з р и к. Спешу Собч339… сообчить вам разлюбезная Катерина Митрофановна, что регулярно вижу вас во сне, как уточку, а себя как селезня и плывем мы с вами далеко-далеко, прямо по пустыне, а вокруг барханы, ящерки да верблюды гордо несут свою поклажу, глядя вдаль».

Дорогие друзья, наша передача продолжается, наши участники будут строить… нет не глазки, не угадали. Они будут строить свою любовь на необитаемом, как бы острове. Будут разгадывать кроссворды и ребусы, выбирать лидеров и голосовать, голосовать, голосовать с помощью белых и черных камешков. Но это пока секрет, я вам по-дружески, по спойлерски тихонько сообщу.

О ф е л и я. (тихо Озрику) Ты чо, охренел? «Цигель340, цигель!»

О з р и к. (тихо Офелии) «Ай, лю, лю!» А еще я хочу зачитать вам отрывок из письма красноармейца Духова, прадедушки нашего героя Ухова. В свое время, товарищ Духов освобождал бедных дехкан и дехканочек из рабства баев, или беев, и они его горячо благодарили, не баи, конечно, хотя все знают знаменитую фразу: «Восток – дело тонкое». Я конечно не мог не сказать ее, уж больно хороша фраза. Люблю я этот фильм, честно. Раз двадцать его смотрел.

О ф е л и я. А говорил, 22, наврал, как всегда?

О з р и к. Да, ровно 22 раза.

О ф е л и я. Да хотя бы два раза… Да, девчонки?

(смех в зале)

О з р и к. Где-то я читал:

«Не более двух раз подряд».

О ф е л и я. (Озрику шепотом) Тихо, ты!

(Офелия толкает Озрика в бок)

О з р и к. Читаю, читаю. Друзья, традиция пролетарская живет и побеждает! Ура! То есть… Итак: «…Душа моя рвётся к вам, ненаглядная Катерина Матвеевна, как журавль в небо. …А ещё хочу приписать для вас, Катерина Матвевна, что иной раз такая тоска к сердцу подступит, клешнями за горло берёт.

Думаешь, как-то вы там сейчас? С покосом управились?» Валежник собрали? Я тут «…кое-какие делишки улажу и к вам подамся, бесценная Катерина Матвевна».

(поет)

«Журавль341 по небу летит, корабль по морю идет,

А кто меня куда влекет по белу свету,

И где награда для меня, и где засада на меня —

(поют дуэтом Озрик и Офелия)

Гуляй, солдатик, ищи ответу.

Журавль по небу летит…»

К о р о л е в а Г е р т р у д а.

Как вы мне надоели! Да и не только мне…

(Выключает телевизор, смотрится в зеркало,

делает легкий макияж)

Когда очередная битва, как Сирена —

бесчестная любовница, крала

супруга моего для смертной схватки жаркой,

кто знает, сколько слез я пролила

в холодном мраке каменного замка?..

Он выбрал поле брани, где кровавый пир

и ужас смерти,

а мне важнее был домашний прочный мир,

я обожала мужа и любила, уж поверьте.

(На экране плазменного телевизора возникают сильные помехи, но вдруг на экране появляются стены замка короля и на фоне неба отчетливо появляется призрак Короля, изображение увеличивается до размеров настенного экрана и выходит на сцену. На Призраке Короля надета роба рабочего сцены, на голове корона, на поясе пустая кобура, в руках алебарда. Призрак Короля заглядывает в зеркало через плечо Королевы, она вздрагивает, оборачивается и осматривается, но Короля не видит. Призрак гуляет по залу, громко стуча об пол алебардой. Громкая музыка. Клавдий, стоя за портьерой, подслушивает, что говорит королева)

Как я просила короля, меня не покидать!

Как счастлива была его победам!

Зачем он заставлял меня страдать?!

И, замирая, ждать вестей о бедах…

я помню счастья дни наперечет,

как радовалась сыну с малолетства,

портрет отца – точь-в-точь, быстрей течет

разлука с милым, глядя на наследство.

Старуха Смерть сзывала лучших рыцарей на бой,

Чтобы убить их в схватке бесконечной.

Мой милый муж, прощалась я с тобой,

надеясь свидеться в пути к звезде предвечной.

Когда б король меня любил,

он выбрал бы меня, а не походы,

он о любви почти не говорил,

обрёк меня на муки и невзгоды.

Король, конечно должен уделять,

делам и подданным вниманье и заботу,

но самый близкий человек

не должен так страдать!

Муж должен выбрать, что важней —

семья или работа?!

(Клавдий послушивает)

Конечно, счастье помнится всегда

его не смоют слезы, непогоды.

Печаль светла, а прошлые года —

они прошли, те памятные годы.

В себе я, новых сил источники найду,

чтоб жить достойно, пережив беду.

Не быть рабой у памяти своей…

я смерти вопреки, стараюсь быть мудрей.

К л а в д и й.

(подходит нетвердой походкой к Гертруде)

Так выпей342 же вина, Гертруда, поскорей.

Хоть слишком поздно. Будь милее и добрей.

Пусть говорят – вино отравлено!

А что теперь не яд?

Нет истины на дне, но точно есть похмелье

и маскарад.

(пытается неуклюже танцевать)

Гертруда, киса, я надеюсь, что в тебе,

благоразумие и честь, так сплетены умело,

что не страшны превратности в судьбе

и мы пойдем с тобой по жизни смело.

К о р о л е в а Г е р т р у д а. Дай Б-г,

все будет так, как я хотела…

(Призрак Короля бредет по залу, проходит между Королевой и Клавдием, они смотрят друг на друга и не видят Призрака. Из темноты выходит Гамлет, ищет дорогу на ощупь, натыкаясь на стены и предметы. Призрак Короля идет мимо Гамлета)

Г а м л е т. (с горьким удивлением)

Куда идешь ты, призрак343? – Говори!

F o o l (ш у т).

Это призрак коммунизма? (хохочет)

Г а м л е т. Отец?

Я думал… ты же,

Б-же правый!..

Я рад безмерно видеть… это сон?

Я не успел спросить тебя… при жизни…

Зачем?..

Ты в добром здравии?..

Нет-нет, не то, не то…

скажи мне…

зачем искать свет истины напрасной,

страдать, гореть в любви прекрасной,

быть преданным, предать, себя отвергнуть,

убить, иль быть убитым…

воскресать!

Тщеславье раскормить

иль в прах себя стирать,

зачем?! Ведь это никому не нужно?

П р и з р а к К о р о л я.

Зачем? Мне все равно теперь.

Вопрос для тех, в ком тлеет,

пока что искра Б-жия, значение имеет.

Вильям романтик344 был,

коль прославлял живую

связь поколений, гению возможно

всё то, что нам, точнее345 вам

представить даже сложно.

Скажу тебе сынок…, хотя уж поздно,

заря346 неумолимая зовет…

Пока живешь, живи…

в ошибках не упорствуй,

всё, что успеешь сделать

сгинет, пропадет

бесследно за тобой…

но если роет347

проворный крот,

вгрызайся глубже.

Не ради пользы,

а лишь потому, что жив.

Потом не сможешь…

локоть не укусит348.

Прими таким, как есть

всё сущее,

но помни неуклонно —

всё, что ты сделал —

навсегда с тобой.

Не скроешь, не исправишь…

а потом, неотвратимо

ответ держать придется.

Прощай… прощай… мой сын,

черед мой настает,

уже заря в падучей бьется…

Г а м л е т. Повремени еще, отец…

Ты видишь сны?

П р и з р а к К о р о л я.

Когда б ты знал, мой сын, мой сон

о тех мирах, которых не постигнешь,

покуда не простишься навсегда с земными,

ступив на берег Леты, расставаясь

с угрюмым лодочником,

взвыл бы ты от боли

душевной. Ужас349…

заледенил бы жилы все

и растворил в тумане, всё естество твоё.

Как капля белены, створаживает350 кровь,

лишая вмиг всего, что грело душу…

О, ужас! Ужас! Мрак неотвратимый,

как пар над озером бездонным, черным,

твою бы волю захлестнул удавкой,

мельчайшие желанья

закупорил в пробирку

алхимика, готового на части

разъять и засушить порывы страсти,

всё самое ранимое, больное

во мгле души хранимое глубоко,

ты предал бы забвенью…

Когда б ты знал…

или постиг во сне…

Жаль, ты не мог спросить

Хо́рхе Луи́са Бо́рхеса

о снах351 его – тебе могло бы пригодиться.

Как известно,

ведь предает лишь самый близкий352.

Помни Марка Брута. Хотя в истории

условно звание – высокий, низкий.

Тебя давно он предал, только ты не понял.

Наготове, держи свое вниманье

и запомни: еще есть мрак другой.

Под солнцем. Он невидим,

прикрыт нарядом пестрым, словно коркой

коросты повседневной, с вензелями,

с брильянтами и прочей мишурою.

Тот мрак в душе у каждого живущего.

Над ним, я не имею силы. Этот мрак,

доступен лишь отчасти смельчакам,

рискнувшим дерзко в бездну заглянуть.

и в ужасе не отшатнувшимся.

Сумевшим обратить свои зрачки353

в свою мятущуюся душу…

и принявшим суровую печать

за все грехи свои…

светает…

Dixi354.

Прощай, мой сын, живи и помни…

Выбор за тобой.

А Б-г тебя берёг от узнаванья

той бездны, что тебя спокойно ждет,

так не спеши сюда!

Г а м л е т. Прощай, отец…

я буду помнить… (длинная пауза)

Отец, скажи,

а что же дядя355, ведь недаром,

он…

П р и з р а к К о р о л я.

Б-г его простит, забудь о нем…

Г а м л е т. В твоей короне…

ведь он виновен!

П р и з р а к К о р о л я. Б-г с ним…

сам он выбрал,

свой путь. Теперь мне все равно.

Молчанья не нарушу

свои грехи терзают душу

и рвут ее на части до глубин…

Прощай… тебе не время знать об этом,

Прощай и помни, ты теперь один…

Прощай…

(Призрак Короля растворяется в тумане. На землю падает корона, подкатывается к ногам Гамлета. Он поднимает корону, осматривает ее и надевает на череп, лежащий на столике. Прожектором высвечивается Озрик, после его реплики, прожектор гаснет)

О з р и к. (в сторону, передразнивает скороговоркой)

Прощай, прощай, прощайте,

писать не обещай-те,

лала-лала-лала, траля-ля-ля-ля,

ну сколько можно?!

(Звучит фрагмент песни Ю. Визбора «Прощайте,

вы прощайте, писать не обещайте, но обещайте

помнить и не гасить костры»)

Г а м л е т. Прощай… (прячет лицо в ладони),

(Горацио выходит из темноты и отделяется

от стены)

Горацио, скажи ты слышал?

Ты мне веришь?

Г о р а ц и о. Как не верить?

Г а м л е т. Что же дальше?

И где отец? Вот только что,

его… я видел356…

Г о р а ц и о. Тень357? Тень тени?

Г а м л е т. Нет, мне показалось…

что же дальше?..

Г о р а ц и о. (Сверяется со смартфоном,

прикладывает палец к губам)

А «дальше358 – тишина…»

Г а м л е т. Я так и думал…

Г о р а ц и о. Скажите, принц, а что

вам призрак говорил о смерти?

Мне интересно, так сказать, из первых уст.

Простите,

если бестактными покажутся вопросы и слова.

Г а м л е т. Не так уж важно то, что говорится,

Важнее то, что каждый сам о смерти

грядущей думает.

Г о р а ц и о. Что думаете вы, мой добрый принц?

Какие образы, какие параллели, имена

приходят вам на ум? Что значит смерть?

Одно и то же ль – смерть тела и души,

смерть мысли?

Г а м л е т. Если359 я

перестаю о смерти думать

и разжигать огонь

то значит – я умираю для себя,

ведь думать – значит жить.

Г о р а ц и о. Что значит «для себя»?

Г а м л е т. Другие могут думать,

что жив я, а на самом деле смерть

сковала мозг мой. «Ленин жив!» —

в истерике кричат его фанаты,

хотят из трупа вылепить подобье человека

иль гранаты.

Вложив в умерший мозг

отжившие идеи и призывы

могильным прахом,

тусклой квинтэссенцией наживы.

И заменив свой мозг живой —

умершими мечтами, тленом.

Во-от для чего им добрый их Ильич,

по кличке «Ленин».

Я эту не приемлю кутерьму.

Спасенье в том, чтоб думать,

думать самому.

Г о р а ц и о. Да, кстати, помнишь,

Веничка360 собрал записки Лукича?

То есть, вождя.

Меня немного удивляет

и кровожадность эта,

и его «Г՚астреливать!»,

и массовый террор…

Про Кобу уж молчу.

Не знаю,

может быть тогда

такое было время…

Г а м л е т. Знаешь, странно…

Про время – это чушь!

Сейчас я не об этом…

Слова отца дают мне указанье

и мне оно понятно. Удивляет,

что информация как будто устарела.

Предатель вот он здесь, как на ладони,

но что-то здесь не сходится, не знаю…

А время? Да, оно такое, смесь песка с резиной —

какое мы хотим, пытаясь оправдаться. Клио361,

всё помнит, пользуясь наследством Мнемозины.

Г о р а ц и о. Мой принц, ведь призрак почти обязан говорить загадками и метафорами. А метафора многозначна. Для точного ответа нужна точная информация. Само по себе предупреждение об опасности – это уже информация. А чтобы точно понять, кто враг, надо из веера вариантов выбрать наиболее вероятные фигуры и добавить к ним наиболее неподходящих персонажей. А дальше придется размышлять, сопоставлять, отсеивать, менять критерии и снова выбирать. Но от судьбы не уйдешь. Как ты тогда сказал: «… и в гибели воробья есть особый промысел362»? (далее читает со смартфона) «Если теперь, так, значит, не потом; если не потом, так, значит, теперь; если не теперь, то все равно когда-нибудь; готовность – это всё».

Г а м л е т. Я так сказал? Определенно, лет четыреста с лишним назад я был умнее и память у меня лучше была. Вспоминается первое письмо Сенеки363 Луциллию. Там про то, что мы видим смерть впереди, но бо́льшая часть жизни у нас за плечами, значит минувшее принадлежит смерти. Не ручаюсь за точность цитаты.

Смешно подумать, весь самоменеджмент и тайм-менеджмент, на котором сегодня некоторые ловкачи неплохо зарабатывают, был написан еще Сенекой.

Г о р а ц и о. Ты забыл еще ленинский НОТ364, хотя конечно это уже несколько позднее было, но все же «посильнее365 Фауста…» (Горацио и Гамлет громко смеются).

Г а м л е т. Я еще и графа Честерфилда, нет, не забыл конечно, просто всех не упомнишь и не назовешь, времени не хватит.

Г о р а ц и о. Написать мало, надо еще суметь продать!

Г а м л е т. (тихо, размышляя) Да-да… продать, предать… «Предает самый близкий»? Только мать остается? Странно… чушь какая-то. Чего-то я не понимаю.

Г о р а ц и о. О чем вы, принц?

Г а м л е т. Размышляю о словах Сенеки. В третьем письме к Луциллию. О том, что, если кого-нибудь считаешь другом и «не веришь ему как самому себе, значит ты заблуждаешься и не ведаешь, что́, есть истинная дружба… Подружившись, доверяй, суди же до того, как подружился».

Г о р а ц и о. Думаю, ответ Сенека [29] дал в том же письме: «…делись лишь с другом всеми заботами, всеми мыслями. Будешь считать его верным – верным и сделаешь. Нередко учат обману тем, что обмана боятся, и подозрениями дают право быть вероломным».

Г а м л е т. Это ты хорошо сказал…

Г о р а ц и о. Я лишь процитировал (улыбается). А как вам слова Александра366 Моисеевича о том, что «… мысль о смерти есть такая же, как мысль о жизни, которую я понимаю только таким образом?» В том смысле, что мысль о смерти «будет обозначать какое-то энергетическое движение»

(Звучит песня В. Высоцкого «Охота на волков»: «рвусь из сил и из всех сухожилий», «я из повиновения вышел/За флажки – жажда жизни сильней!»)

Г а м л е т. О! Слышишь? Призна́юсь тебе, я ведь раньше не любил его песни.

Г о р а ц и о. А теперь?

Г а м л е т. Ну, теперь совсем другое время… Опять время! Это навязчивая идея, какая-то, да?

(Оба сдержанно смеются. Горацио уходит, длинная пауза, играет минорный ноктюрн Шопена. Гамлет один)

«СТО СТРОК», монолог

Похоже, я и есть – тот самый, третий лишний,

на этом празднике лжецов и лицемеров,

средь злых рабов, пустых господ, цветущих пышно

кровавых выгод, упырей закоренелых,

уютно прозябающих в болоте мнений,

взаимных подлых дрязг и вожделений.

Хотел я уберечь людей от зыбких будней,

но я превысил полномочья разума. И доли.

Нет ничего, чем разум, беспробудней,

безрассудней и ничего странней,

смешней, страшней, чем б-жья воля.

Я признаю себя виновным и никчёмным.

Пример истории меня не научил.

Завидую светло профанам и ученым,

желаю творческих успехов им, инсайтов, сил.

Я захотел мудрее стать других, теперь наказан.

Тщеславье терпеливо дожидалось,

покуда я дойду до этой точки – слаб и связан,

чтоб окончательно добить то, что осталось

и призвало депрессию, – обратный путь заказан.

Теперь уж без меня. Скучайте и решайте.

Ещё я здесь пока. Всё кончено. Прощайте…

(звучит Увертюра «Эгмонт» Л. Бетховена,

затем бравурная музыка)

Еще два слова хочется сказать. Увы, напрасных.

Давно известно, что нет в мире вечных истин,

пусть бесконечно добрых и прекрасных,

но беззащитных пред лжецом, глупцом, софистом.

Которые б не вывернули наизнанку

…не превратили б в зло, в чаду разбойного запала,

на дыбе подлости и глупости. Любовь пропала.

И засвистели петли Линча спозаранку.

И дружно топоры стучали в такт.

Тоскуя, смерть играла и влекла,

звала, пугала, флиртовала, ревновала, изнывала, оживала.

И нравственность сама, сухим, бездушным, злым

параграфом бряцала.

Торгуя честью, жгла и головы рубить сплеча не уставала.

Под знаменем насилья и обмана,

во имя высших целей, сея смерть.

Смердя и разрушаясь под пятой тирана.

И как же жить теперь, смиряться и терпеть?

И полюбить, как божью кару плеть?

Когда одна и та же скользкая идея

в пространстве «умственного тупика», потея,

умы затмила,

совесть усыпила.

кому-то служит оправданьем черных дел,

во имя будущего или для сегодняшней корысти,

тем, кто дорваться до короны не успел

и всеми силами стремится путь себе расчистить.

И тут же вдруг она меняет лик вчерашний,

трепещет, бьется знаменем на башне

последнего оплота светлых сил,

упырь от имени которых, правду огласил.

И превращается румянец павшего героя

в провалы черные невыплаканных глаз

иссохших матерей, беззвучно воя,

взывающих о чуде каждый раз.

К испепеляющим лучам, грозящим с черных туч сойти,

когда надежда умерла, отравлена душа и нет пути,

и неизбывная тоска невоплощенных чаяний,

и скорбь у Места Лобного, и свечек вереницы,

когда чистейший ангел во плоти,

не отличим от каверзной блудницы.

И древних мудрых книг молчат, отравленные злом

страницы.

Достоинство забыто, рабский дух, подмял

священную десницу.

И коридоры бесконечные унылые больницы,

привычны ко всему, молчат, как закопченные бойницы.

Когда подлец с героем в танце смертном,

сцепившись кружатся, как мощные крыла

одной машины смерти желтозубой.

Повсюду кровь и ложь, привычной смерти мгла.

И силятся стихи читать запекшиеся губы,

толпе с налитыми навыкат кровью – души грубы,

когда отрубленная гулко голова,

в надрывной немоте, хрипя последние слова,

катясь в пыли, топорщит удивленные глазницы,

харкая кровью, судорожно тщится

всё прокричать вослед колоколам седмицы.

Но всё топор сказал…

День опочил.

Палач сменил колпак

и фартук снял, теперь он – шут

или отец семейства.

Впору фрак.

И нет, как будто, гения, и нет злодейства.

Он делает работу за тебя, чувак,

поди попробуй вякнуть, водку, пиво пей, залейся.

Ты умный? Но тебя умней – дурак,