Читать книгу Сыр для Принца. Post-Трагифарс - Владимир Пироцкий - Страница 20

Праздничный зал, Гамлет прохаживается по галерее наверху, над праздничным залом. С криками, шумом, барабанами бубнами и горнами вкатывается карнавальное шествие, входят Клавдий, Королева, придворные. Праздничная, карнавальная музыка.

Г а м л е т. (Королеве) А почему ты́?!

(показывает на Клавдия) Вместе с этим?

Ничтожеством, увешанным тщеславьем,

в уродливом, нелепом сочетаньи

с невежеством спесивым и презренным.

Он, с ловкостью наперсточной смешавший,

притворный лоск с неодолимой сутью,

от естества его идущей тяги к хамству!

Не отличит промилле от процента.

В своем кругу

по фене325 кроет без акцента,

ни в грош не ставящий загадку бытия,

важней всего ему лишь выгода своя.

Он в мантию не прочь на людях обернуться,

чтоб беспрепятственно

к святыне прикоснуться.

Как ты могла?!

Зачем тебе с лягушкой, жабой, фавном326,

растратить душу драгоценную свою?

Как ты могла?!

Последняя опора, у мира рушится…

прости меня, рыдать и проклинать хочу

от боли… немеет рот…

Молчу327… молчу… молчу…

К о р о л е в а Г е р т р у д а.

Мой милый мальчик…

А я тебе теперь сказать хочу!

Как ты жесток, опомнись, я же мать!

Ведь я имею право,

собой – душой и телом управлять.

Не только королем своим… державой

и радости земные получать…

Я женщина! И… я имею право!

На счастье, хоть оно не достижимо…

но что мне делать, если увядает,

еще вчера прекрасной, розы плоть…

Невыносимо!

Страшно и печально.

И если хочешь знать, душа не только белой

и мертвенно – спокойной может слыть

она прекрасна лишь, в святом порыве смелом.

Как воздух, нужно ей естественною быть.

Хочу впитать я жизнь

во всем многообразьи чувств и красок,

пусть грянет маскарад неистовый,

в смешеньи буйств и масок.

Уж если счастья нет,

мы посмеемся над судьбой,

никто не запретит мне в омут с головой!

Г а м л е т. Вот так…

и смех, и грех шагают дружно в ряд,

Чего стесняться? Свадьба вместо тризны.

За гробом – бал, потеха, пляски, маскарад,

мы убиваем328 в шутку, радуемся жизни…

Мы шутим! Жить шутя, не странно – карнавал!

Что было? Кто убил? Никто не убивал.

Все хорошо, забудь! Никто и никого…

А что случилось? Брось ты. Шутка, ничего!

К повозке скорбной дружно примостились,

мы от чужой беды готовы надорвать животик,

мне кажется, вы все прекрасно сговорились…

Душа и разум, под пятой у наглости и плоти,

страстей и свинства…

К о р о л е в а Г е р т р у д а. Знаешь, что, дружок?!

При всем при том, что прав ты в чем-то…

Кто же спорит?

Запомни, я прошу,

и в радости, и в горе,

одно лишь слово…

к близким – состраданье…

оно спасет тебя от разочарованья,

добру и чести гордой станет данью.

Бывает так, что благородство и открытость

и даже искренность, других поранить могут,

невольно… самых близких… сгоряча…

ведь не исправить то, что разрубил сплеча.

Как доброта без мудрости – наивность,

так мудрость станет злом, без доброты…

я королева, женщина, мне не к лицу пассивность,

здесь я решаю и судьба, не ты.

Ступай, а обо мне, мой сын, не беспокойся.

Кому дано постичь нас, женщин?.. Сами,

порой себя не можем мы понять…

Душа моя стремится к счастью

и я её не в силах удержать!..

(Гамлет, махнув рукой, уходит в темноту. Королева отходит в сторону, смотрится в зеркало. Клавдий идет к столу, выпивает кубок, пушки палят. Озрик кошачьей походкой подходит к Королеве)

О з р и к. (Королеве, тихо) Восторг, восторг!

О чудо, королева!

Я весь горю, как топливо ракеты обалделой.

Святая дева, помоги

душе сказать о чувствах, онемелой.

Как вы прекрасны!

Я не в силах промолчать…

Огонь, как в лихорадке душу гложет,

одна мечта несбыточная… Б-же!

мне не дает все ночи напролет спокойно спать…

возможно ль сердце в клетке удержать?

К о р о л е в а Г е р т р у д а.

Мечта? Какая? Озрик, вы слегка,

Меня чуть-чуть заин-триго…

(оглядывается на Клавдия) …вовали,

И я хочу ее тотчас узнать!

О з р и к. О, Королева!

Мечта безумная, о ней скажу едва ли

и сам себе признаться я боюсь.

Сказать примерно – вы меня околдовали,

я сам не свой, то плачу, то смеюсь…

К о р о л е в а Г е р т р у д а. Ну, полно, Озрик,

вы мне трудную загадку загадали,

скажи-и-те (просяще и кокетливо),

право стоит ли скрывать?

О з р и к. Мечта меня уносит в дали

туманные и возвращает вспять,

заранее прошу, чтоб вы поо-бе-ща…

(наклоняется к королеве)

Г е р о н т р у д а. …ли…

О з р и к. Не сильно гневаться,

чрезмерно не карать

тогда насмелюсь все ж,

про эту тайну вам сказать.

Г е р о н т р у д а. (шепотом)

Ну, Оздрик, сколько еще ждать?!

О з д р и к. Мечта моя,

коснуться розы вашей… обожать…

(потупив взор, выдерживает паузу, затем

показывает на розу в ее прическе)

Губами нежно…

лепестки её…

ласкать…

Душою воспарить «в несбыточной надежде»

и томно целовать… вдыхая мускус.

Отбросить разума стесненные одежды,

в пучину страсти броситься искусно.

Росой предутренней в истоме наслаждаться,

живительной для любящего сердца.

Алкать и страстно подчинять и отдаваться,

искать и находить ключи от тайной дверцы.

Бутон тугой и крепкий, розы нежной,

раскрыть неспешно… И теряя разуменье…

сердцам к единству устремиться неизбежно…

О, упоительный источник наслажденья!

Поддавшись вихрю чувств, безудержных,

неведомых доселе и безбрежных,

влекущих властно в средоточье страсти,

листочков беззащитных и прекрасных.

Впитать до дна их дивный аромат,

осуществить легко и дерзко full contact.

К ним трепетно и нежно прикасаться…

и язычком настойчиво, игриво…

с любовью безграничной умиляться,

лаская до безумства и до взрыва.

И раздвигать… э-э… пределы… чувств…

(Озрик бросается к королеве вплотную, становится

на одно колено, Геронтруда ошеломленно смотрит

в глаза Озрику)

Г е р о н т р у д а. Вы, Озрик – озорник!

О з р и к. Я в упоении бы к вам приник.

И в тайны мироздания проник.

Не ведая стыда и страха преступленья,

до взрыва, до конца, до исступленья…

К о р о л е в а Г е р т р у д а. (удивленно,

слегка растерянно) Что я слышу?!

Ах ты, негодник… смелый, ах, невежда!

Как часто, сладко дышит!

О з д р и к.

Теперь, ведет меня последняя надежда,

а сердце любящее разума не слышит

Г е р о н т р у д а. Чего удумал!

Впрямь не ожидала,

(возмущенно) ах, ты, проказник!

Роза! Вот нахал!

О з д р и к. По правде, я и сам не ожидал…

Увы, теперь в запрете истинные чувства,

не искупить вины моей… а моя дерзость,

лишь следствие любви наивной, без искусства,

внутри себя уже нещадно я истерзан.

Но пусть уроком будет мне любое наказанье,

приму я с радостью его из ваших рук,

хоть бросьте на съеденье львам,

или на растерзанье,

всем журналистам мира, ах!

Лишь за одно касанье…

приму я с радостью его из ваших рук.

Нет ничего страшней душевных адских мук.

И буду счастлив я, как будто бы во сне, но наяву.

(страстно) Рубите же с плеча повинную главу!

Ведь лучше смерть, чем нескончаемая мука,

неразделенной искренней любви наука.

Г е р о н т р у д а. Поди-ка прочь!

Несчастный злой чертенок,

ты неуклюж и груб, нетерпелив, не тонок.

Умей смиренным быть, как скромный,

хоть и страстный пилигрим,

поди-же прочь…

(Озрик делает движение уйти, но не уходит,

королева удерживает его, легко держа за галстук)

потом договорим…

Постой, возьми…

(дает ему розу) в залог и знак прощенья,

невинный сей цветок… и в тайне сохрани.

Ведь роза – символ тайны. Стой!

(Озрик отходит в сторону, держит розу

пинцетом и прячет ее в конверт, как улику)

Еще… постой.

Имей в виду, не всякий знает,

у каждой женщины в душе,

в какой-то миг чудной инстинкт взыграет,

рассудку вопреки, проснется

чертовка злая,

вещая ведунья и колдунья.

Что хочет женщина, того захочет329 Б-г.

Пусть даже раньше и подумать он не мог,

не помышлял об этом вплоть до новолунья.

Поймет меня легко тихоня и шалунья,

при этом ветре330 все помешаны, свихнулись

тогда любые дикие мечты

имеют шанс сбываться,

(в сторону) а коли так, зачем сопротивляться?

Тогда уже нам нечего стесняться.

О з р и к. В меня вы океан страстей вдохнули,

куда прикажете, помчусь быстрее пули!..

Г е р т р у д а. Иди, чертенок…

опасайся, как бы шею не свернули.

(Озрик порывается уйти, но королева его опять задерживает. Королева ударяет Озрика по лбу маленькими бубенцами. Затемнение, удар грома и молния. Они опять превращаются в Оздрика и Геронтруду)

Г е р о н т р у д а. Постой, ты это всё всерьез?

Иль как обычно, эти ветрогоны

грозятся – полюблю! А сами не придут,

потом поют про «маре331 беладонна»

как будто в душу дерзко наплюют

(поет) «уно, уно, уно… уно моменто…»

О з д р и к. (поет) «Уно, уно, уно сантименто…»

Г е р о н т р у д а. Э-э…

Что ты там сказал про сантиметры?

О з д р и к. (поет) «Уно, уно, уно, комплименто».

Г е р о н т р у д а и О з д р и к. (поют дуэтом)

«Донна бе ла маре,

Грегори кантаре…

Сакраменто, сакраменто, сак-ра-менто-о-о…»

(Озрик с закрытыми глазами тянется к Гертруде, стремясь поцеловать, но она в последний момент подносит к губам бокал вина в виде обнаженного Пана и Озрик невольно прикасается губами к бокалу, украдкой сплевывает в сторону и крестит рот)

О з д р и к. Как можно-с, госпожа,

ведь наше слово крепко332 —

Как каменна – в могучем кулаке

рабочая промасленная кепка,

зажатая в мозолистой руке.

Нам только бы слинять от кузнеца,

От Ильича, от Сормово, «Авроры» – до конца.

Как многие хотели ускользнуть от Робеспьера,

Конвента, и Сен-Жюста, и Марата заодно.

Лишь смерть, кинжал, подруга Гильотина —

к высшей мере!

На страже были и тянули всех на дно.

Клянусь Захаровым333,

то есть, захером,

как его, мазохом,

точнее графом Калиостро,

Дон Жуаном…

Моя любовь чиста и без изъяна.

Готов любить вас до победного конца!

Г е р о н т р у д а. Мужчины голос слышу, не юнца.

О з д р и к. …да всеми ими вместе, если надо!

Как нас учил пикапщик, ученик Де Сада.

Г е р о н т р у д а. Ой, лучше не клянись,

лжецу проклятий,

не избежать…

К л а в д и й. (из-за кулисы, громко)

Немедленно подать!

(смеется) Пода́ти…

Оз, дринк, да где ты, шельма?!

Г е р о н т р у д а. (в сторону) Вот некстати,

промой уж лучше водкой бельмы!..

О з р и к. (королеве)

Увы, увы, позвольте удалиться?

Я чувствую, что обстановка может накалиться.

Жаль не могу я так же, в хлам напиться.

Г е р о н т р у д а. Иди,

вот так всегда,

ну ладно,

слава б-гу…

еще немного, кажется, и я… я за себя,

не знаю, поручусь ли?

Нет, конечно,

точнее, да, конечно, за себя ручаюсь,

ох, я запуталась почти,

потом334 подумаю, поразмышляю

об этом, завтра.

Как я устала от всех этих штампов. Скарлетт О’Хара, приветик тебе.

К л а в д и й. (кричит пьяным голосом)

Эй, ты гыде, Гертру-у-да?!

(Геронтруда превращается в Королеву Гертруду. Клавдий, пошатываясь подходит с кубком вина к Королеве, Озрик стремительно убегает за кулисы, закрыв лицо женской ночной сорочкой)

Гляди, на всех парах метнулся за кулисы,

Вот я поймал бы и спросил, —

«Есть семки335, фраер?!

А ну, покажь! А ежели найду?»

Ну точно – крыса! (хохочет пьяным смехом)

Выходит, прав был наш смешной племянник —

гаер336.

Чего хотел он и о чем вы вор-ко-ва… ли?

К о р о л е в а Г е р т р у д а.

Наивный юноша, расстроен и в печали.

К л а в д и й. Границ приличия не перешел,

сей шут?

Меня ты знаешь, я во гневе крут!

К о р о л е в а Г е р т р у д а.

Ну что ты, милый337, каждую минуту

все мысли о тебе, достойнейший король.

Другому в сердце нет, не может быть приюта,

ведь такова достойной королевы роль.

Славна держава силой короля.

Брильянт в короне государства – я,

Я – Королева!

Хоть женщине внимание приятно,

и восхищенный взгляд мужчины греет кровь,

улыбку женщины,

не стоит толковать превратно,

каприз не более,

как «мушка» или лазерная бровь.

К л а в д и й. Ну, хорошо, пока оставим это.

Верю. Хоть я не Алексеев-Станиславский,

где б ты ни шкерился, проверю,

и если надо будет, без труда найду.

И накажу, как Ментский и Поджарский.

ЗАНАВЕС