Читать книгу Тёмные сказания. Касание Бездны - Йан Локи - Страница 15

Этой ночью она отдалась ему. Сильный и жаркий, он ласкал её словно летнее солнце. Она принимала его и верхними и нижними губами одновременно, жадно впитывая каждый горячий поцелуй, каждое движение его распираемой страстью плоти. Он заставлял её сладко мучиться, и она скоро исторгла поток обжигающей жидкости, с каждым стоном проваливаясь всё глубже в пучину наивысшего наслаждения.

Листья у них над головами шептали: «Он твой, твой… люби его… страдай и наслаждайся вместе с ним…» Но из них двоих слышать их могла только она. А звёзды ещё выше стеснительно мигали, словно смущались проливать свет на сие страстное действо. А иногда они прятались за жемчужно-белые облака, то и дело скользившие по иссиня-чёрному ночному небу.

Она всегда знала его. Но он всё равно появился в её жизни слишком внезапно. Он возник на пепелище пожара, уничтожившего её прежнюю жизнь, и так рьяно взялся отстраивать новую, что она и мгновения не колебалась в том, чтобы отдать ему саму себя. Он достоин её. Он доказал это, когда все, кто не смог убить её, отвернулись от неё. А он, бросив всё, не отходил от неё ни на шаг.

Он – её, а она – его. И в этом бесконечно огромном и неиссякаемо зелёном лесу они только вдвоём. А с ними – их любовь и беспрерывный изумрудный шелест, тонущий ныне в тепле и тайне обсидиановой ночи. Как же он смотрит на неё! Словно хочет выпить до дна одним взглядом. Его рука ласкает её крепкие груди, вздымаемые трепетным дыханием, которое она никак не может унять. Это прекрасно…

Утром Элиссу разбудил поцелуй, нежный, словно прикосновение свежего, влажного ещё, первого весеннего листочка. Она открыла глаза и стеснительно потупилась, едва вспомнила о том, что произошло этой ночью. Эвальд же улыбался широко и счастливо. Она заставила его избавиться от бороды, и теперь он больше походил на молодого красивого человека, а не на пропитого бурого медведя, каким был в деревне.

Нос её щекотал терпкий запах потрескивавшего неподалёку костра и смешивавшийся с ним аромат запечённого кролика. Тушка уже приобрела приятный оттенок съедобного мяса, а в огонь соскальзывали капельки жира. Поглядев на эти капельки, Элисса немедленно запустила пальцы себе меж ног, и, вспомнив эту ночь, смущённо улыбнулась. Эвальд оставил её укрытой, но под шкурой она была совершенно нагая.

Стоило ей до себя дотронуться, как она вновь испытала прилив желания. Но она не была ещё готова увидеть своего любимого во всей красе при свете дня. Поэтому стала спешно одеваться и выбираться из-под шкур. Бодрящий утренний воздух отрезвил её. Она, оглядываясь по сторонам, искала травы, из которых можно было приготовить горячий напиток.

После трагедии, расколовшей её жизнь надвое, Элисса долго не могла прийти в себя. Если бы той ночью, когда разъярённые селяне сожгли её дом вместе с её отцом, к ней не пришёл бы Эвальд, она бы вообще не знала, как ей быть дальше. Даже когда он неотступно был рядом с ней, Элисса, скорбя, вопрошала лесную глушь, почему ей не дано было сгореть вместе со своим родителем.

Несколько дней она была совершенно безучастна к происходящему. Горе её было велико и глубоко, как этот бесконечный лес. Но любовь, множившаяся меж ними, постепенно вытеснила это горе. Так каждое утро вытесняет с лица земли неохватную темень ночи. Эвальд был добр и ласков, кормил, поил её и никогда не задавал глупых вопросов.

Он настоял на том, чтобы они собрали уцелевшие вещи, а таких оказалось совсем немного, и ушли как можно дальше в зелёную бесконечность леса. Элисса послушалась. А точнее, она просто не сопротивлялась. В любом случае так было разумнее. Селяне непременно вернутся, чтобы закончить начатое дело и сжечь-таки рыжеволосую лесную ведьму.

Горе совершенно убило её, лишило сил. Она не могла гневаться и вынашивать мысли о мести. Она никак не могла себе представить, что бы сделала, окажись тогда в гуще событий. Обрушила бы на головы нападавших могучие дубы, вздымающиеся рядом с её ныне сгоревшей избушкой? Удушила бы их смертоносными лозами плюща? Призвала бы на помощь лесную нечисть?

Те расправились бы с никчёмными людишками очень быстро. Кровавый след тянулся бы до самой деревни. Но разве это вернёт ей отца, которого она так и не обняла в последний раз? Он не заслуживал такой смерти. Он вообще никак не был связан с лесной нечистью, не считая её матери, о которой она ничего не знала. Но разве отмщение даст ей возможность увидеть его ещё хотя бы раз?

Элисса вернулась к костру с пучком душистых трав. Из них она приготовит приятный на вкус бодрящий напиток. Эвальду, который вот уже третью неделю не прикасается к спиртному, это питьё нравится. И ей от этого приятно. Вот, он широко улыбнулся ей, жестом приглашая присесть у костра. Как он красив, подумала она и улыбнулась ему в ответ.

– Это тебе, – любимый протянул ей кроличью ножку. Она с аппетитом принялась за неё. Они уже давно не ели хлеба. В лесу его взять неоткуда. Здесь только орехи, ягоды и грибы. И мясо. Медведь всеядный, но последнее ему, похоже, пришлось по вкусу больше всего. Сам он жадно взялся обгладывать рёбрышки.

Элисса тем временем принялась благодарить лесных духов за ниспосланную пищу. Лесная царевна была не против того, чтобы люди потребляли её дары вне Благословенной пущи. Но за это им предписывалось быть благодарными. Те, кто не проявляли должного почтения к жизни и к лесу, лишались благоволения Исшахурр и рисковали навлечь на свою голову её гнев.

Эвальд не доверял богам – ни небесным, ни лесным. А в существование Исшахурр, покровительницы Благословенной пущи, и вовсе не верил. Поэтому его возлюбленная возносила ей благодарности за них двоих. Всё-таки теперь они вместе. Он делает что-то за неё. Почему бы и ей не делать чего-то за него, даже если он считает, что это не имеет особого значения?

Её бурый медведь никак не мог взять в толк, за что именно следует благодарить лесных духов. Крольчонка родила крольчиха. Он сплёл и поставил силок. Причём здесь лесные духи? Силка они не плели и не ставили. И крольчонка в него не засовывали, а уж тем более, не рожали. Благодарность это как уважение. Любить можно просто так. А уважать нужно за что-то конкретное.

– По-твоему мы ушли уже достаточно далеко? – покончив с ножкой, осведомилась Элисса. Они шли на север уже где-то три недели. Она бы остановилась ещё в начале второй. Какой бы злобой ни были одержимы сельчане, так далеко за ними они не последуют. А, кроме того, там была такая уютная солнечная полянка. Хватило бы места и на хижину, и на небольшой огородик.

– Не знаю, – буркнул Медведь. Сколько бы они ни двигались, ему казалось, что они всё ещё недостаточно далеко от злобы, дышащей им в спину. Рыжеволосая лесная ведьма на поверку оказалась куда менее опасна, чем считали деревенские жители. Вряд ли она заставит деревья расшвыривать нападающих, если тем вздумается преследовать их.

– Мне кажется, что уже за каким-то из этих деревьев покажется Тёмный лес. А там начнутся владения северного короля. Чем ближе к Белым скалам, которые лежат на краю мира, тем меньше мы будем ощущать покровительство Исшахурр. Я не стала бы уходить далеко от Благословенной пущи, – озвучила свои мысли Элисса.

– Мы и не будем, – заверил её Эвальд. Будь его воля, он отстроил бы новый, теперь уже их дом, в самом центре Благословенной пущи. В неё входит гораздо меньше смельчаков, чем тех, которые на словах бахвалятся, что способны на это. Ещё меньше народу оттуда возвращаются живьём. Вот они с Элиссой возвращались каждый раз. Но она утверждает, что им нельзя селиться в Запретном лесу.

– Я предлагаю поселиться где-то недалеко от границ пущи, – согласно кивнула ведьма. – Так мне будет спокойнее. Потому что в любой момент я смогу призвать лесную нечисть на помощь. Всё живое и Тёмный лес в том числе, во власти Исшахурр. Но вечный холод лишает её сил. Вечному холоду претит жизнь. А именно жизнь является источником могущества Лесной царевны.

– Мы сделаем так, как ты посчитаешь нужным, – Медведь вытер руки от жира. – Но, прошу тебя, не нужно при мне вызывать лесную нечисть и вообще заниматься чем-то, что предосудительно. – Он всё ещё с трудом укладывал в своей голове, что его возлюбленная на деле оказалась той, за кого её принимали – лесной ведьмой, способной творить невообразимые вещи.

– Ты не пострадаешь, – убедительно заявила она, – я этого не допущу. Ты под моей защитой и под покровительством Исшахурр. До тех пор, пока она тебе благоволит, ни один из её слуг не причинит тебе вреда. Просто веди себя уважительно и не указывай, кто и чем должен заниматься в этом лесу. Это мы здесь гости, а не они. И нам следует быть благодарными за приют.

Медведь хотел возразить, мол, никто никого не защищает. Будь это так, разве её отец пострадал бы от гнева разъярённой толпы, которая сожгла его вместе с его избушкой? При этом сама девушка… точнее, уже и не девушка вовсе, а молодая женщина, которой он сделал её этой ночью, осталась в живых лишь чудом. При мысли о том, что у них было ночью, он почувствовал лёгкое приятное напряжение внизу живота.

Он хотел её с тех пор, как увидел. И до сих пор не мог поверить в своё счастье. Да и почувствовать всю полноту этого счастья никак не мог. Ведь именно он был причастен к трагедии, разыгравшейся той ночью в лесу. Если бы он не ходил по деревне, разбрасывая пьяные бредни в уши досужим селянам, ничего бы этого не произошло. И она не была бы с ним. Что она сделает, если узнает? Бросит его? Нет, уж лучше молчать.

Элисса тем временем помешивала дымящуюся массу в чёрном котле, который умостила над полыхающим костром. Людям нужен огонь. А лесной нечисти нет. Для них он враг, который некогда испепелил всю Благословенную пущу дотла. Каждый, кто разводит огонь в священном лесу, приговаривается к смерти. И существа, охраняющие пущу, немедленно карают виновного в святотатстве.

– Порой мне кажется, что лесные духи и лесная нечисть – всё это сказки для малых детей, – возобновил разговор Эвальд. – Родители не хотят, чтобы малышня заблудилась в лесу. Вот и пугают ребят всяческими историями о лесных существах. Я видел нечисть лишь единожды. Но теперь мне думается, что это был обман зрения.

– Я вижу хозяев леса каждый день, – серьёзно ответила его любимая. – Они всё время рядом с нами. Тот камень, что дала тебе бабушка. Он просто мешает тебе видеть их. А ты, видимо, думал, что он их распугивает. Неведение – не лучшая защита. Но когда человек о чём-то не знает, он этого и не боится, верно? Лесные хозяева не чувствуют твоего страха и не нападают на тебя.

– Но это же не объяснение! – воскликнул Медведь. Не все в деревне, как и он, верили в лесную нечисть. Особенно мужики. Но все они, кто осмеливался забраться в Благословенную пущу, больше не возвращались оттуда. Они не верили в нечисть, не думали, что могут столкнуться с ней. Но неведение не послужило им защитой.

– Страх делает людей уязвимыми, – проронила Элисса. – А что до тебя, возможно и в тебе есть капля зелёной крови, кто знает? Лесные хозяева не станут трогать того, кого принимают за своего. В отличие от людей, – она сцепила кулаки, впервые после гибели отца почувствовав укол ненависти. Её неизбывное горе растворялось в тишине леса. Сладкий, как летние ягоды, Эвальд дал ей почувствовать иной вкус жизни.

– Зелёная кровь? – непонимающе переспросил он. – Что это значит? – он опрокинул бы возлюбленную на мягкий изумрудный мох прямо сейчас, зарылся бы лицом в её волосы, жадно припал к грудям и целовал завитки волос у заветной ложбинки. Какие они? Такие же рыжие, как рассвет, сливающийся медными локонами с головы? Нагой при нём она была сегодня ночью впервые. Но света было недостаточно, чтобы разглядеть. Он мог только осязать.

– Кровь лесных хозяев зелёного цвета, – пояснила молодка. – Она такого же цвета, как сок листьев и этот мох, и ряска на прудах, и всё, что живо и зелено. Иногда лесные хозяева и люди любят друг друга. Тогда на свет появляются дети, о которых говорят, что в них тоже есть зелёная кровь. Во мне есть зелёная кровь. Я слышу шёпот листьев и могу просить лесных хозяев о помощи. Исшахурр благоволит мне.

– Но и моя мать, и мой отец – оба они были обычными людьми, – пожал плечами Медведь. – Да и кровь свою я видел не единожды. И она такая же красная, как у всех. Она ничуть не зелёная, – её умиляло то, как своим грубым голосом, но так по-детски рассуждает этот огромный мужчина. Её любовь к нему была так же бесконечна, как и этот нескончаемый лес.

– Зелёная кровь – это образное выражение, – улыбнулась Элисса. – Оно означает, что ты и природа едины. Оно значит, что и в тебе есть капля зелёного леса. Если это так, лесные хозяева принимают и привечают тебя. Главное – не забываться и соблюдать их правила. Они просты. Не убивай животных без надобности. Не ломай деревья ради забавы. И будь благодарен.

– Я благодарен, – примирительно молвил Эвальд, – по крайней мере, за одно я благодарен, так это точно. За тебя, – он привлёк её к себе и поцеловал. Поцелуй сладкий и терпкий, как ягоды земляники и крыжовника. Она провела бы вечность в его объятиях. Но им предстояло ещё найти новое место для своей новой хижины. Общего дома, где они будут предаваться любви и растить своих детей, в которых тоже будет капелька зелёной крови.

Элисса нехотя отстранилась, смакуя его на своих губах. Она разлила кипящую жидкость по глиняным кувшинчикам и протянула один из них своему мужчине. Эти кувшинчики своими добрыми заботливыми руками делал отец. Взглянув на них, она почувствовала жгучую боль где-то глубоко внутри себя и увидела, как окружающий их лес расплывается за солёной влагой, выступившей на газах. Наверное, это не скоро кончится.

Она постаралась не думать об отце и сосредоточилась на том, как её любимый посёрбывает напиток, приготовленный её руками. Раньше она полагала, что весь мир – это огромный зелёный остров посреди бесконечного океана, который начинается у берегов Матери Мира и где-то запредельно далеко превращается в тёмную вечность, а там обитают звёзды. Теперь весь мир для неё оказался заключён в одном человеке.

Она ловила каждый его взгляд, каждый вздох. Она пообещала себе, что будет заботиться о своём Эвальде столько, сколько ей отмерено жизни. Или ему. Но думать о том, что он может покинуть этот зелёный остров раньше её, Элиссе совершенно не хотелось. Сейчас ей казалось, что она не сможет пережить ещё одну потерю, даже если та случится через много-много лет.

– Ты когда-нибудь видел океан, Эвальд? – спросила она неожиданно и для себя самой, и для него. Этот океан всё не давал ей покоя. Она слышала, что под водой якобы есть свои вечнозелёные и тёмные царства. Есть там и свои леса, в которых обитают некие таинственные существа. Люди тонут в плотной ледяной пучине. Но подводные обитатели живут в её недрах, как рыбы.

– Ну что ты, я и Звёздные горы-то видел лишь единожды в жизни, – усмехнулся Медведь. Он хотел как-то сбежать в Астериллион, расположенный к западу от гряды Звёздных гор. Там, если верить рассказам, происходило всё самое интересное. Звёздные Короли и восстания, войны и невиданные чудеса небесных технологий. А ещё Хрустальная башня высотой до небес.

Но ему всё время что-то мешало. То друзья, которые не понимали, зачем нужно покидать Лесной край. То престарелая бабушка, которую непременно нужно было досмотреть. Это был его святой долг. Ведь она тоже нянчилась с ним когда-то. То первая любовь, которая оказалась и не любовью вовсе, и, хвала богам, не последней.

А потом он просто не мог себе представить, как жить без прибыли за браконьерские трофеи, добытые в Благословенной пуще. Ну, уйдёт он странствовать, и дальше что? Здесь он лучший браконьер, охотник, добытчик. Только золотые оленьи рога, отнесённые им в Древоскальный замок, позволили ему безбедно существовать последних три года. А там, за Звёздными горами, кем он станет? Путником? Скитальцем? Пришельцем?

Ну, а кем он будет в этой чащобе, где они укроются от всего мира? Мужем? Но разве их с Элиссой кто-то поженил меж собою? Говорят, что всякий брак, заключаемый на земле, должен быть связан и на небесах, тамошними, высшими богами. Отцом? Кого? Полунечисти? Отшельником? Ну, разве что… А тут ещё эта «капля зелёной крови»…

Кстати, эта самая зелёная кровь, которая, возможно, пульсировала в теле Эвальда, как и в жилах его возлюбленной, не давала покоя им обоим. Для рыжеволосой лесной ведьмы это значило, что и Медведь может искать приюта от надвигающейся зимы среди деревьев Благословенной Пущи. Исшахурр запретила людям пересекать границу меж обычным лесом и священным. Но всех, кто был её детьми, пусть и очень дальними, она принимала в свои объятия.

– Я тут подумала, – наконец, заговорила Элисса. – Если в тебе и впрямь есть зелёная кровь, почему бы нам не искать прибежища в ветвях великой и доброй Исшахурр? Она мать всего сущего. Она не оставит своих детей в голоде и холоде, надвигающемся с севера, от Белых Скал. Матери не бросают своих детей на произвол судьбы.

«Ну а твоя?» – чуть было не слетело с языка Медведя. Однако он вовремя его прикусил. О матери Элиссы ему ничего не было известно. А если она умерла или трагически погибла, как и отец? Спросив об этом, он может пробороздить в её сердце ещё более глубокую рану и потерять расположение любимой. А завоевать его стоило стольких усилий!

– И как же узнать наверняка, есть ли у меня зелёная кровь? – нерешительно откашлявшись, пробормотал мужчина. По правде говоря, в нечто подобное ему верилось с большим трудом. Но ведь нужно было как-то поддержать разговор. И отвлечься от округлых форм любимой, вызывающих своими покачиваниями в такт её движениям ноющее вожделение меж ног.

– Мы спросим у самой Исшахурр, – просто отозвалась девушка. Её выплаканные глаза потемнели. Но в их зелёной глубине сверкали искорки, которые в другой раз Медведь принял бы за проблеск ответного желания. Быть может, так оно и есть? Может, ему нужно просто… быть мужчиной? Быть самим собой? Ну, как с другими женщинами?

– И если она ответит, что есть? – он как можно незаметнее постарался оправить штанину в месте, где она складкой передавила его отвердевшее мужское естество. Будь это какая-нибудь деревенская деваха, он уже давно опрокинул бы её в траву и занялся делом. Но в случае с Элиссой он испытывал не только возбуждение, но и… смущение? Да и веткой по голове получить не хотелось бы.

– Тогда мы сможем поселиться в Благословенной Пуще, – улыбнулась молодушка. – А когда-нибудь, когда мы докажем свою верность, Лесная царевна вознаградит нас. Она даст нам испить из волшебного озера, и мы станем вечными, как священный лес. Мы станем его частью, а он станет частью нас. Так же, как мы стали частью друг друга.

Эвальду эта затея была явно не по душе. У него за относительно недолгую жизнь сложилось своё представление о верности. И выражалось оно двумя словами: «дерьмо собачье». Куда не кинься, все требовали его верности: небесные и земные боги, людские и лесные короли, родственники и старосты деревни, и все девчонки, которые у него были. Но одной его верности на всех попросту не хватало.

Лес, в котором он жил, принадлежал роду Древоскальных. Охотиться и добывать себе пищу там запрещалось. Иначе тебя хватала королевская стража и бросала в подземелье замка. Стать одним из стражников он тоже не мог. Тогда следовало бы отправиться жить при замке, следовать тамошним порядкам и гоняться по лесу за своими бывшими деревенскими друзьями. А ведь им он тоже должен был бы вроде как хранить верность.

В Благословенную Пущу и вовсе нельзя было соваться, потому что лесная нечисть строго блюла границы своего священного леса. А просить разрешения на охоту у Лесной царевны было неприемлемо, потому что она была в оппозиции к небесным богам. Они же за всякое благословение требовали подношения, как будто действительно нуждались в нём. Но пожаловаться на это небесному отцу было нельзя, ведь он счёл бы это святотатством.

Словом, быть верным ему не удавалось ни с какой стороны. Если ты верен кому-то одному, это автоматически делает тебя неверным по отношению к другому. Потому что весь мир – это огромная система баррикад, которая делает существ, населяющих его, непримиримыми врагами друг другу. И так сложно выбрать, кому быть верным, если те, кто претендуют на твою верность, оказываются по разные стороны этих баррикад…

– Люди не могут быть вечными, Элисса, – обратился он к любимой. – Даже если наглотаются какой-то чудесной воды из какого-то волшебного озера. Мы живём в мире, где всё временно. Даже небесные короли со своим неугасимым звёздным огнём оказались сожранными временем. Тем более, то же самое будет и с нами. Нам нужно жить здесь и сейчас для самих себя и друг для друга.

– Это не «какое-то волшебное озеро», – прервала пламенную речь Эвальда молодая женщина. – Это Сердце мира, источник зелёной крови и самой жизни. Люди действительно хрупки и временны, как листва. Но испив из Сердца мира, мы перестанем быть человекоподобными существами. Мы станем частью леса, истинными детьми Исшахурр, которых люди зовут нечистью.