Читать книгу Тёмные сказания. Касание Бездны - Йан Локи - Страница 6

– Я н-н-не знаю… – маленькие серые глазки толстячка, выглядывавшие из-под низко нахлобученного капюшона, беспокойно оглядывались по сторонам. – В-в-вам, н-наверное, следовало бы одеться как-то ме-мение приметно, что ли?

– Как мне одеваться, я сам решу, – бросил на него презрительный взгляд узких чёрных глаз высокий жгучий красавец, разодетый в яркие багряные одежды. Толстячок же был облечён в такое мышиное тряпьё, что практически полностью сливался с окружавшими их серыми домами.

– Безусловно, в-в-ваше… ну, не важно, – промямлил он, однако перехватив всё тот же презрительный взгляд, мгновенно поправил себя: – Х-хотя, о ч-ч-чём это я? Конечно же, важно, в-ваше величество, конечно же, важно… Я только хотел сказать, что здесь несколько людно и что вас могут узнать. А з-за вашу голову назначена большая награда. И, в-в-вероятно, было бы лучше, если бы вы оделись менее зам-метно.

– Как ты, что ли, Крысёныш? – высокий молодой мужчина брезгливо скривил губы. Его собеседник, прозванный «Крысёнышем», поморщил длинный заострённый нос, тонувший в складках между округлыми щёчками, и огладил тоненькие остренькие усики, придававшие ему ещё больше сходства с означенным грызуном.

Толстячок не знал, что ответить. Он понимал, что блистательный красавец, с которым он вёл беседу, презирает его. И сказать тому, что следовало одеться так, как он, значит унизить короля мародёров. Зачем ему вообще взбрело в голову советовать самому опасному человеку в мире, как одеваться? Разве его должно волновать, останется при том его надменно посаженная голова или нет? О чём ему следует переживать, так это о том, что их увидят вместе и тогда беспокоиться нужно будет уже о собственной голове. Ведь в этом городе мародёров не жалуют. А их короля и вовсе хотят обезглавить.

– Видишь вот это? – щеголь указал пальцем на широкий безобразный шрам, протянувшийся из-под уха по его левой щеке вдоль линии челюсти, поросшей чёрной недельной щетиной. На самом шраме волосы не росли. – С меня уже пытались снять голову. И тот, кто оставил мне это на память, поплатился за такую дерзость своей собственной головой. Больше я никому не дам попытаться. И ты это знаешь.

Досужие языки поговаривали, что король мародёров, когда его ранили, не иначе, как заключил сделку с Иными. Те откололи кусок палаша, нанёсшего ему шрам и, прибегнув к своим тёмным искусствам, сделали короля мародёров неуязвимым. А сам палаш вручили ему. И до тех пор, пока он у него с собой, ни одно оружие не сможет причинить ему вреда. Охотники за головами, отправляющиеся в древние Руины, где правит король мародёров, уже никогда оттуда не возвращаются. А цена на его красивую голову всё продолжает расти.

– Лучше скажи, принёс ли ты задаток? – продолжил самоуверенный молодой мужчина, в упор уставившись на толстячка, виновато поглядывавшего на него из-под капюшона.

– Н-н-нет… – промямлил он, – мой наниматель сначала хочет видеть товар. Он по-прежнему ж-ж-желает приобрести его у вас. Но сначала, говорит, хочет его увидеть, в-в-воочию, так сказать.

– Никудышный из тебя посредник, Крысёныш, – сплюнул на землю главарь многочисленной шайки мародёров, самодовольно именующий себя королём.

– Нет-нет, ваше величество, – спешно затараторил толстячок, – п-п-посредник я, как раз таки, хоть куда. Я совершенно точно донёс до вашего величества то, что передал мой клиент. Менять условия я не могу. Только озвучивать.

– В таком случае озвучь своему клиенту, что и мои слова останутся неизменными. Сначала задаток – потом товар. Ну и, конечно, если он не боится, то может поехать со мной в Руины. Там он насмотрится на желаемое вдоволь. А иначе никак не получится. Видишь ли, Крысёныш, ты можешь этого не понять, но мои люди слишком сильно рискуют, отправляясь на большую охоту. И в ночь перед выходом в Бескрайнюю пустошь они хотели бы напиться и предаться, быть может, в последний раз, плотским утехам. А не получив денег, на которые всё это можно купить, они вряд ли сдвинутся с места.

– Отчего же, ваше величество? Я прекрасно понимаю, о чём вы говорите, – молвил толстячок, переминаясь с ноги на ногу. – Я, конечно, не гожусь для охоты в Бескрайней пустоши. Но я прекрасно знаю, что значит рисковать. Я рискую прямо сейчас. А ещё больше рискну, когда скажу вам, что мой клиент ни за что не согласится отправиться с вами в Руины. Ни вы, ни кто бы то ни было вообще не должны знать о том, что это именно он хочет купить у вас товар.

– В таком случае он его не получит, – отрезал король мародёров и узкие чёрные глаза его с багряным отливом наполнились гневом, словно грохочущее грозой штормовое небо.

– А теперь я пойду ещё дальше, – судорожно сглатывая страх, цепляющийся изнутри за горло, продолжил Крысёныш, – когда скажу, что знаю о том, что монстр уже у вас. А значит, вам не нужен задаток в качестве предоплаты перед выходом в пустошь. А что вам действительно нужно, так это избавиться от чудовища и получить деньги за его продажу.

– Для жителя канализации Но́ксуса ты слишком много знаешь о том, что происходит в Руинах, – по высокомерному лицу короля мародёров пробежала волна ярости. Он плохо умел сдерживать свои чувства. Да такому королю, как он, это и не требуется. Ему не нужно вести бессмысленные светские беседы с тупоголовыми господами и их ничтожными курицами, а стало быть, ему не важны правила приличия и умение владеть собой. Что ему нужно, так это нескончаемая агрессия, с помощью которой он будет держать сброд отчаянных головорезов в своём крепком и жёстком кулаке.

– П-п-простите меня, ваше величество, н-но это моя работа – знать всё всегда и обо всех, – вернулся толстячок к своему привычному лепету. – Иначе бедному маленькому Крысёнышу просто не выжить в этом большом и неприветливом городе.

– Насколько хорошо ты умеешь хранить верность? – с усмешкой спросил вдруг прекрасный король мародёров боязливого толстячка. Ох уж эти чёрные глаза! Так и просверливают сквозь кожу и плоть до самых внутренностей.

– Настолько же, насколько крыса хранит верность своему хозяину, – расплылся ничтожный человечишка в глупой улыбочке. Вот сейчас, когда на округлых щёчках его собрались вертикальные морщины, он особенно походил на мерзкого грызуна.

– Но у крысы нет хозяина, – пожал плечами мародёрский король и тут же уразумел, что имел в виду его отвратительный собеседник. И тот кивнул в подтверждение, увидев понимание в чёрных узких глазах. Человек, который их познакомил, сказал, что Крысёныш – самый лучший информатор и посредник, какого только можно сыскать во всём мире. Но положиться на него нельзя. Он исправно служил всем королям, которые только ему попадались, их друзьям и врагам и будущим королям, которые сменяли предыдущих – тем и другим одновременно.

Вообще, за последнюю четверть века от самого Чёрного часа и по сей день в Ноксусе поменялось двадцать пять королей – по одному в год. Видно, соседство вольного народа, обитавшего в Бескрайней пустоши, который сам выбирал себе короля, так расшатывало дисциплину в городе, подчинявшемся Астериллиону. Подумать только, сколько интриг было спущено в знаменитую ноксусовскую канализацию, представляющую собой целый подземный город! Туда сливали не только помои, но и всех представителей человеческого общества, в которых общество более не нуждалось.

– Будешь ли ты служить мне, если я тебя попрошу? – милостиво осведомился высокий дородный красавец. И судя по тому, как под серой накидкой опустились плечи канализационного выродка, он испытал невероятное облегчение.

– Я уже служу его величеству – расплылся в ехидной улыбочке Крысёныш и согнулся в три погибели в поклоне, едва не тюкнувшись носом в землю, выражая, таким образом, максимум почтения, на которое только был способен.

Король-мародёр подумал, что потребуй он облобызать его сапоги в знак повиновения, тот незамедлительно бы сделал это. На какое-то мгновение ему очень сильно захотелось потребовать этого. Но он не стал: помимо отвращения этот Крысёныш вызывал в нём и некое подобие жалости. Вместо этого он решил уточнить:

– И какому же такому «его величеству» ты «уже» служишь?

– Вам, ваше величество, королю-мародёру, Зе́йндалу Неуязвимому. Для меня это честь, – Крысёныш снова осклабился, приобретая черты лица, делавшие серого человечка до ужаса похожим на животное, наградившее его таким прозвищем.

– И кому ещё из королей?

– Всем, кто способен хорошо заплатить за мои услуги, – без малейшего зазрения совести ответствовал толстячок.

– А могу ли я выкупить твою верность, чтобы ты служил только мне? – насмешливо поинтересовался Зейндал.

– Главное – знать цену, как говорят Иные.

– И какова твоя?

– Мне нужно подумать, ваше величество.

– Тогда думай быстрее! – резко отвернулся от толстячка король мародёров. – И передай этому старому дураку Грэ́ссому Кро́ллу, что если к завтрашнему закату я не получу свой задаток, он непременно увидит товар… когда я приведу сюда зверюгу и натравлю её на него.

Маленькие крысиные глазки толстячка заметно увеличились в размере. Что, всезнайка, а ты и знать не знал, что может статься и так: король Руин Зейндал Неуязвимый выставит против короля Ноксуса Грэссома Кролла то самое чудовище, которое его мародёры выловили на безоглядных просторах Бескрайней пустоши? Этот монстр злобен и голоден, ведь в Руинах особо промышлять нечем, а потому он с удовольствием сожрёт половину жителей Ноксуса, а потом и закусит градоначальником.

– Сегодня вечером я буду ждать тебя в «Прекрасной Эсселе́нии». Если ты не придёшь, я пойму, что ты отказался служить королю-мародёру, – бросил на прощание Зейндал и, уходя, размашисто взмахнул багряным пламенем своего шикарного кардигана, расшитого дымчатым ониксом, огненными гранатами и сверкающими рубинами.

«Иные бы его побрали!» – подумал сквозь улыбочку Крысёныш и направился в противоположную сторону. И как только этот мародёр догадался, что клиентом, от имени которого говорил толстяк, был сам король Ноксуса? Правда, королём как таковым он не был: официально Грэссом Кролл звался градоначальником. Город не принадлежал Звёздному королевству территориально, но находился под его протекторатом. Поэтому и правителем здесь считали человечьего короля Болеарда Эндстера.

Вообще, Ноксус был городом, уникальным во многих отношениях. Он единственный, кроме Сарта́рграда – столицы северного королевства Сартарга – уцелел во время Великого Пришествия. Полыхающая громада, в которой на землю прибыли Звёздные Короли, пав, уничтожила всю Большую Восьмёрку первых городов. Однако Звёздные горы, восставшие из пламени Великого Пришествия, пощадили Ноксус, обступив его, но не сметя с лица земли. Только крепостные стены, окружавшие город, пали. Поэтому его стали называть Счастливым и Освобождённым.

Правда, чего-чего, а свободы в Ноксусе всегда было хоть отбавляй. Ещё древние люди, населявшие Большой Мир до Великого Пришествия, говорили о том, что это город, в котором можно всё: каждый в нём живёт, как хочет: поклоняется тому, кому или чему хочет, пьёт то, что хочет и сколько хочет, трахается с тем, с кем хочет, сколько хочет и так, как хочет.

Единственное, что в Ноксусе было недопустимым, так это ущемление свободы других. Но, конечно же, это было не более чем условностью. Свобода ничего не стоит, если тебе нечем её оплачивать. И тогда тот, кто может позволить себе купить тебя, делает с тобой то, что он хочет, так, как он хочет и столько, сколько он хочет.

Вечер, тихий и тёплый, несмотря на холодный северный ветер, наступил так быстро, что он и не заметил. Быстрее, чем того хотелось бы Крысёнышу, оказавшемуся меж двух огней. Когда ты точно знаешь, чего хочешь, и тут возможность достичь этого сваливается так внезапно, бывает сложно решиться ухватиться за неё. Он сотни раз представлял себе, как покидает этот засмердевший город с серыми стенами, с серыми людьми и собственной серой жизнью. Но теперь, когда он мог уйти, ему почему-то не хватало решимости.

Крысёныш ещё раз взглянул на небесную молельню, дополнившую в своё время композицию остальных городских мест для различных богослужений различным богам. Он мысленно помолился в небеса, туда, куда, как ему пояснили ещё в детстве, следует направлять свои просьбы. Ни одна из них и по сей день не была исполнена, но кто знает, может в этот раз всё будет иначе? То ли у него были неправильные просьбы, то ли он не так их высказывал, то ли ему не хотели отвечать, то ли там попросту некому было ответить – он не знал. Но всё равно молился изредка – авось повезёт?

Быть может, в этом всё дело? Может, он недостаточно часто молится? Небесные люди годами отрекаются от себя и от всего суетного, дабы удостоиться чести служить богам, которые создали далёкие звёзды. А он посылает свои просьбы и претензии вверх от случаю к случаю. Наверное, следовало быть настойчивее и не воровать из молельни курения и подаяния для неимущих? Хотя, неужели оттуда, с далёких звёзд видно, что происходит здесь, на земле? А если так, то разве ему стоит надеяться на то, что кто-то оттуда узрит и его?

Решительно отвергнув философски-религиозные рассуждения, которые сейчас его только сбивали с толку, толстячок в последний раз окинул золоченые звёзды, венчавшие хрустальные купола небесной молельни и осенил себя звёздным знамением. Ритуал этот он считал настолько сакральным, что проводил его по нескольку раз в день с тех пор, как запомнил, как это делать.

Следовало собрать пальцы руки щепоткой, коснуться ими лба, затем левой части груди, где бьётся сердце, потом правого плеча, которое направляет десницу к праведным действиям, затем левого плеча, которое удерживает левую руку от неправильных поступков, потом правой стороны груди, где нет сердца и он забыл, почему нужно прикладывать пальцы именно туда, и вновь ко лбу, за которым внутри головы обитает разум.

Так нарисованная рукой пятиконечная звезда оказывалась завершённой. А после нужно было раскрыть щепотку пальцев по направлению к небу – обиталищу небесных богов. И – молитва улетала ввысь. И осенять себя звёздным знамением нужно было в обязательном порядке. Звёздные боги, мол, видели, что ты ставишь на себя их звёздную печать и вручаешь им свою жизнь. Правда, как именно они присматривались оттуда, чтобы разглядеть это, Крысёныш не понимал.

Существовали различные вариации звёздного знамения, включавшие в себя сложнейшие конфигурации движений и охватывавшие различные части тела. А во время богослужений в небесных молельнях, прихожане создавали невероятно огромные коллективные знамения. Быть может, такие было лучше видно, и боги отвечали именно тем, кто участвовал в них?

«Прекрасная Эсселения», где условились встретиться Крысёныш и Зейндал, была одинаково хорошо известна на всех трёх материках: на Матери Мира, где и располагалась, на Дитяти Мира и на Колыбели Мира. Отыскать мужчину, который бы не хотел здесь побывать, было куда сложнее, чем найти мужчину, который мог себе позволить переступить её порог. «Эсселения» пользовалась невероятно большей популярностью, чем одноимённый остров, красивый, как сказка, пять тысяч лет служивший летней резиденцией Звёздных Королей.

Вероятно, вы уже догадались, что «Прекрасная Эсселения» была лучшим борделем, какой только можно было вообразить. Не сразу, конечно, но за столетия заведение завоевало себе такую репутацию. А вначале это была просто лучшая гостиница в Ноксусе, где ещё на заре Долгого дня останавливалась одна из первых Звёздных принцесс – Эсселе́ния Ильгд’эльме́рия Прекрасная. Она наведывалась в город-счастливчик уладить одно дело государственной важности. И уладила его настолько великолепно, что всю оставшуюся жизнь провела в ссылке на далёком острове, названном впоследствии в её честь.

Представьте себе лучший бордель в самом развращённом городе, и вы поймёте, что это было за место, хотя фантазии на такое хватит далеко не у каждого. Ни одно самое извращённое и низкое желание клиента не оставалось здесь неисполненным. И никто ещё не покидал этот дом неудовлетворённым. Правда, и цены здесь были соответствующие. И чем изобретательнее был посетитель, тем больше ему нужно было вывалить золотых звёзд за своё похотливое желание.

Это был такой неиссякаемый золотой прииск, что король Иссарио́н Ильгд’эльме́рия, правнук принцессы Эсселении, прослышав о том, сколь гнусное место названо именем его прабабки, не только не стал закрывать заведение, как многие этого боялись, но и распорядился о том, чтобы бордель платил мзду. Не открыто, конечно, ибо не пристало звёздной короне получать такие грязные деньги, но, тем не менее, Сверкающий трон имел от этого немалую долю.

Говорят, что король называл шлюх золотодобытчицами, а их клиентов – золотоносцами. И когда ему тайно доставляли очередную порцию звенящих звёзд, он радовался им со словами: «Эх, сколько же золотишка добыли мои золотодобытчицы!» Естественно, вы поняли, что под словом «добыли» его величество Звёздный Король Иссарион Ильгд’эльмерия имел в виду совершенно другие действия, производимые шлюхами во время этой самой добычи.

В одном из залов первого этажа «Прекрасной Эсселении» и поджидал Крысёныша Зейндал Неуязвимый. Король-мародёр развалился на широкой лавке за столом, на котором пустовали чаши из горного хрусталя. Графин ручной работы под стать чашам, выполненный в виде полуобнажённой женщины стоял полон густой сиреневой жидкости.

– Ты задержался, – равнодушно констатировал черноволосый красавец. Но его смуглое лицо, утяжеленное снизу квадратной челюстью, было переполнено яростью настолько, что даже если бы Крысёныш вздумал в последний момент изменить своё решение, вряд ли бы он нашёл в себе силы сделать это. Между тем Зейндал бросил своему собеседнику: – Твой ответ.

– Я буду служить в-в-вашему величеству и т-только вам, – пролепетал толстячок.

– Мудрый выбор, – улыбнулся король мародёров в равной степени красивой и злобной улыбкой. – В таком случае перестань мямлить и с этого самого момента говори мне правду и только правду.

– К-к-как скажите, – заикаясь, согласно кивнул Крысёныш и, тут же перехватив острое лезвие чёрных глаз, раздражённый взгляд которых, казалось, множился каждым камнем оникса на багровом кардигане Неуязвимого, добавил неровным голосом: – п-простите.

– Твоя цена? – холодно осведомился Зейндал. Огни светильников, многократно отражённые гранями хрустальных чаш, плясали в его выжидающем взоре.

– Возьмите меня в Руины, – как можно твёрже заявил он.

– И всё? – усмехнулся король мародёров. Его зубы блеснули, как вершины Белых скал, сверкающие под рассветными лучами солнца.

– Всё, – подтвердил Крысёныш. И, несмотря на ту решимость, которую он пытался вложить в свой ответ, толстячок всё также походил на четвероногого обитателя городской канализации, из которой вылез.

– Поясни, – пожав плечами, уставился на него здоровяк.

– Ну, понимаете, я всегда мечтал примкнуть к мародёрам, делать, что хочу, как вы. Но для меня это не так уж просто, как для кого бы то ни было из вас. Я боязлив и слаб. И ваше попечительство – мой единственный шанс выжить в Руинах. Заявись я в ваш город просто так, ваши люди меня бы уничтожили на месте. А так я могу стать одним из вас, не боясь при этом потерять свою жизнь.

Пока Крысёныш объяснял всё это Зейндалу, тот смотрел сквозь него, как сквозь пустое место, коим он, в общем-то, и был. Толстячок слегка повернулся, чтобы понять, куда же устремлён этот пронзительный хищный взор?

По лестнице медленно, даже можно было сказать величественно, спускался высокий стройный юноша. И судя по оживившемуся лицу короля-мародёра, именно этого схождения он и ожидал. Его цепкие сильные пальцы напряглась, и всем своим телом он подался навстречу молодому человеку, сверкнув переливами багряных рубинов.

Юноша был красив, как зимний вечер. Бледное лицо, неизбежно приковывавшее к себе внимание, обрамляли локоны волос редкого оттенка тёмного серебра, в которых сквозили пепельные, будто заиндевевшие пряди. Глаза глубокие и ледяные, как студёное зимнее море. А полные губы до краёв наполнены пряной молодой кровью, словно с них только что пригубили первый поцелуй.

Зейндал смог обратить взор на Крысёныша только когда прекрасный молодой человек исчез. Он с трудом удерживал себя на месте, чтобы не сорваться и не побежать за парнем. Ну, не приличествует королю бегать за шлюхами. Толстячок выжидающе глядел на него. Он, конечно, всё понял. Это было написано на его лице. А Зейндал и забыл, что рядом сидит его новоиспечённый слуга.

– Что?! – спросил он резче, чем рассчитывал. Казалось, одно его слово способно испепелить это ничтожное создание.

– Этот стоит слишком дорого, – презрительно фыркнул Крысёныш, – даже для вас, ваше величество.

– Ты забываешься, – злобно выдохнул король-мародёр. Ещё мгновение – и кровавые капли рубинов взовьются в воздух искрами пламени.

– Вы просили меня говорить правду – я говорю. Эта шлюха здесь дороже всех. Он обслуживает только королей. Но лишь тех, у которых помимо гордого звания есть деньги. Вот такая королевская шлюха для королей. Остальным посетителям его показывают, как приманку. Он обладает нечеловеческим обаянием. Перед ним никто не может устоять. Как говорят у нас в Ноксусе: «Если кто-то, будь то мужчина или женщина, говорит, что не хочет трахнуться с Элиаве́лем Очаровательным, значит перед вами лжец».

– Элиавель Очаровательный… – посмаковал диковинное имя Зейндал, пробежав проворным языком по пересохшим губам, и схватился за графин. Хрустальная женщина, запрокинувшая в экстазе голову, источала из разверстого рта тягучую густую жидкость цвета тёмно-фиолетового аметиста, которой Неуязвимый наполнил чаши. Свою он осушил одним глотком и вновь безотрывно уставился на пустую лестницу.

– Говорят, сам человечий король поддался чарам этой шлюхи, когда был в Ноксусе последний раз, – потягивая содержимое своей чаши, продолжил Крысёныш, – и это притом, что за Звёздными горами, в Звёздной долине, он истребил всех мужеложников. Правда, уже после своего возвращения, – толстячок мерзко хихикнул. Ему приносило особую радость то, что он может сам насмехаться над кем-то, а не только лишь слушать, как кто-то смеётся над ним.

– Элиавель – это же имя Звёздных Королей… – пробормотал жгучий красавец.

– Да, – согласился толстячок, – парочку Элиавелей за время Долгого дня в династии Ильгд’эльме́рия наберётся. И вот ведь как повезло Болеарду Эндстеру – отымел аж двух Звёздных Королей за свою недолгую жизнь.

– Ну а ты? Ты хотел бы поиметь Элиавеля Очаровательного? – пригвождая взглядом к месту омерзительного человечка, поинтересовался главарь мародёров.

– Я всего лишь маленькая серая крыса, – хихикнул тот, – и у меня нет таких желаний, как у обычных людей, ваше величество.

Далее вино они пили молча.

«А наш Неуязвимый король не так уж и неуязвим», – с ехидцей подумал Крысёныш.

«А мой новый верноподданный не так уж и честен», – со злобой констатировал про себя Зейндал.