Читать книгу Тёмные сказания. Касание Бездны - Йан Локи - Страница 9

Сказать, что Сергарион Эльксдаргер стал воплощением неистовой ярости, значит не сказать ничего. Он был просто взбешён, узнав, что уже сотые обыски Белого замка и всего Сартарграда не дали никаких результатов. Впрочем, результат был, правда, отрицательный. С каждым мгновением становилось всё яснее, что его ненаглядная старшая дочурка, ослушавшись своего монаршего отца, вероятнее всего таки отправилась выходить замуж за принца Астериллиона.

Иссэрия всегда была очень сильной и самостоятельной девочкой. А когда его возлюбленная супруга, Альса́ния Эльксдаргер, отправилась в подземные чертоги вечной ночи, стала матерью своим младшим сёстрам. Вода, которой залили бездыханное тело королевы, ещё не успела обратиться в лёд, а её дочь уже повзрослела. Безутешный овдовевший король плакал навзрыд. Но малышка стояла с непроницаемым лицом. Она от рождения была истинной Эльксдаргер, воплотившей их многотысячелетний девиз «Мы – лёд и камень».

И та самостоятельность, которая взросла в ней так рано, которую он всегда одобрял и даже поощрял, теперь вылезла ему боком. Мало того, что королевство было на грани фола, мало того, что их осаждали орды косматых демонов, пришедших с первым снегом, так теперь он ещё и потерял свою старшую дочь.

Втайне Сергарион намеревался уговорить её выйти за своего военачальника Альстаргиара Винторога. Это было единственно верным решением. Титул наследника ледяного престола и родового имени Эльксдаргеров передавался как по мужской, так и по женской линии: их ребёнок всё равно стал бы правителем севера по крови.

– Срочное донесение, ваше величество! – это Дальда́римор Косматый. Огромная грива спутанных кудрявых волос цвета заиндевевшего гранита делает его невероятно похожим на их заклятых врагов – косматых демонов. Отсюда он и получил своё прозвище. Правда, натура у него куда менее воинственная. Он не держит в руках оружия. Он информатор. Это и есть его оружие.

– Это что-то о наших врагах? – бросил ему король гораздо более резко, чем намеревался. Все перипетии последних дней вымотали его настолько, что заставили усомниться в прочности Ледяного трона и собственной воли. А между тем, он – лёд и камень. И сомневаться в себе ему никак нельзя.

– Нет, ваша милость, – понурил голову Косматый. – Это касается вашей дочери, прекрасной принцессы Иссэрии. Только что во дворец вернулась её горная козочка. По слухам двое всадников, спустившихся с Белых скал, укрылись в Тёмном лесу. Один из них – прекрасная девушка с волосами белее первого снега.

Монарх вскочил со своего ледяного трона ещё до того, как Дальдаримор закончил со своим донесением и велел немедленно доставить животное в тронный зал. Он сам выбирал козочек своим дочерям. Так что одну из них, подаренную одной из своих принцесс, он узнает. Пока за животным отправился слуга, информатор продолжил:

– Мы продолжаем заливать вход в Большой шрам водой, как вы и приказали, и сбрасываем вниз большие камни, которые можем отколоть от скал. Основные силы противника заточены в ущелье. Но некоторые небольшие отряды уже смогли выбраться из Большого шрама. Окольными путями они обходят наших воинов. Они нападают на стада горных козлов и на горные деревни. А нынче утром поступило донесение о том, что несколько демонов опустошили деревню оленеводов ниже Белого замка на приступах Белых скал.

Бездна бы их забрала! – выругался король. Косматые демоны не были воинами. Они были разбойниками и убийцами. Дикие существа с диким огнём в глазах. Они, как и люди севера, более всего ценили тепло. Но в цене у них было не тепло чувств, а жар горячей крови и похоти. Они пожирали сырое мясо горных козлов, оленей и их пастухов. А по ночам предавались разврату, совокупляясь со своими демоницами, верхом на которых днём нападали на царство людей.

Они приходили из-за перевала с первым снегом и приносили с собой разрушение и смерть. В молодости он успел повоевать с ними, но было их тогда немного и длилось это недолго. Отец, боявшийся потерять сына, быстренько усадил его на Ледяной трон, едва подвернулась такая возможность. Теперь уже можно было на пальцах пересчитать воинов, которые когда-то бились с космачами, как они называли своих врагов. Некому было вести северян на войну с демонами.

Да им и войну-то нельзя было объявить по большому счёту. Демоны – это животные. Они не могут вести честный бой. У них есть свой отвратительный язык, похожий на скрежет камней во время обвала. Но человеческой речи они не понимают. Так что и договориться с ними нельзя. Они понимают только язык грубой силы. И особенно хорошо с ними разговаривали Серафимы Звёздных Королей. Но их не стало. А загнанные в своё время звёздным огнём за перевал демоны вернулись из небытия. И когда они поймут, что Серафимов больше нет, их появится так много, сколько не было за всё время Долгого дня.

Ещё по цокоту копыт Сергарион понял, что к нему ведут именно ту самую козочку. Увидев её, он лишний раз убедился в том, что был прав. О чём он спрашивал себя сейчас так это о том, сама ли Иссэрия отпустила свою ненаглядную Нза́лу или же дочь заставили спуститься с её спины. Оба варианта имели право на существование. Второй даже в большей степени, нежели первый. Впрочем, по слухам прекрасная девушка с волосами белее первого снега въехала в этот лес на лошади. Горные козы хорошо скачут по скалам, но в Тёмном лесу лучше передвигаться на лошадях.

Вот только кто же был тот второй всадник? Неужто у его старшей принцессы завёлся любимый мужчина? Это тоже возможно. Северные девицы ложатся только с тем, кто им по душе. Но ложатся лишь после того, как скрепят свой союз официальным браком. Иссэрия в брак не вступала. Так неужели она спит со своим ненаглядным вопреки всем законам людей и природы? Неужели она уподобилась Ледяной королеве, которая по легендам была прародительницей Эльксдаргеров?

– Людей в городе теперь в три раза больше, чем в день первого снега, – продолжил сыпать неутешительными новостями Дальдаримор. – Они требуют крова и еды. Но мы уже не можем давать им ни того, ни другого. Случаи воровства участились, ваше величество. Человек, которому вы позавчера велели отсечь руку за кражу, съел её. А когда ему пригрозили, что отрубят и вторую, он попросил уж сразу снести ему голову.

– Да как он смеет перечить слову его величества! – вклинился в разговор подошедший только что Альстаргиар Винторог. – Его следует отправить охранять северные рубежи королевства! Да сразу же в куске льда, чтобы другим неповадно было!

– Успокойся! – оборвал его король. Он очень ценил преданность, но лишь в разумных пределах. – Ты рассуждаешь так только потому, что у тебя есть еда и кров. Людям, умирающим с голоду, не до повиновения. Если мы станем заливать водой каждого высказавшего недовольство, у нас скоро не останется людей. Я тоже недоволен тем, что происходит. Не собираешься же ты отправить и меня в чертоги Вечной ночи?

– Простите меня, ваше величество, – отозвался молодой человек. – Я лишь хотел сказать, что нельзя позволять смутьянам сеять панику и подрывать ваш авторитет. Ваши воины терпят не меньше лишений и невзгод у Большого шрама, чем эти люди здесь, в городе. Но мы не жалуемся, потому что помним: мы – северяне. А северяне знают цену теплу и долгу. Наш долг – служить вам.

Пылкие речи военачальника натолкнули короля на размышления. Он кивнул ему в знак уважения и вновь обернулся к Косматому. Что-то ещё расскажет их повелитель всех северных ветров, как в шутку называли Дальдаримора, не зная, откуда ещё, как не из самого ветра он берёт новости. Судя по тому, как тот переминался с ноги на ногу, стыдливо пряча в лохматой бороде маленькие глаза, дальнейшие новости были малоутешительными.

– Ночью замёрзли ещё три человека, – сконфуженно продолжил он. – Муж, жена и их малолетнее дитя, девочка кажется. Им негде было спать, и они остались на улице. Боюсь, с такими холодами все, кто будут оставаться на улице, станут замерзать насмерть. Это значительно повредит авторитету вашего величества. Люди недовольны. Они ищут здесь прибежища, а находят беспорядок и смерть.

– Потому что кроме этого нам им больше нечего предложить! – громыхнул Сергарион. Он устал. Ему нужен был отдых. И ещё одна голова. Та, которая носила корону, не могла больше думать. Но если он снимет свой обременительный венец, украшенный голубыми, как капли неба, и густо-синими, словно слёзы Ледяной королевы, сапфирами, подданные поймут, что он больше не в силах быть королём.

Он мог бы короновать свою дочь. Но Иссэрия так некстати сбежала. А те две, которые остались в Белом замке, пока не подходили на роль северных королев. Вторая его принцесса, Сельвирия, была скорее воительницей, нежели принцессой. Она рвалась в бой с первого же звука рогов, возвестивших о нападении косматых демонов. И это было бы вполне в её духе – сбежать из замка в сторону Большого шрама. Честно сказать, Сергарион не понимал, как это до сих пор не пришло ей в голову.

А младшая, Тоскаллария, была слишком нежна для управления государством. Она была мечтательна и грезила рыцарями Звёздного королевства, облечёнными в металл. Здесь, на севере, доспехи носить было невозможно. Они неизбежно примерзали к телу, сколько ткани или кожи на себя не надень. В этом южные мужи убедились, когда, присягнув Звёздным Королям, на заре Долгого дня отправились на Белые скалы, чтобы преподнести к ногам Светочей север. Да только это ничего не дало. Пока первый Звёздный Король не прибыл сюда вместе со своими Серафимами, север по-прежнему оставался у северян. Да и после тоже.

Будто откликнувшись на его нерадостные размышления, в тронном зале появилась Сельвирия. Мужчины посторонились. Несмотря на всю её красоту – белоснежные витые волосы, сверкающие, словно первый снег под луной, и глубокие, как северная ночь, сапфировые глаза, она, скорее, внушала им уважение и страх, нежели интерес и вожделение. Она, как заправский воин, легко управлялась с молотом и мечом, что не раз доказывала на боевых игрищах.

– Отец. Ваше величество, – обратилась она к нему низким грудным голосом, заставлявшим втайне учащённо биться не одно мужское сердце. – Я прошу вас о милости выслушать меня и удовлетворить мою просьбу.

Сергарион молча кивнул в знак согласия и поднял руку, жестом попросив присутствующих оставить их с дочерью наедине. Но она решительно встала с колен и громогласно заявила:

– Нет, ваше величество. Я хочу высказаться в присутствии всех этих людей.

Король впился в неё своим взглядом, сверкавшим ледяным пламенем, как драгоценные самоцветы на его короне. Он понадеялся, что дочь поймёт этот взгляд. Но не тут-то было. Она, ничуть не смутившись, продолжила:

– Я прошу у вашего величества милости в столь страшный для нашего королевства час позволить мне отправиться в Белые скалы, дабы сражаться с нашими врагами, низвергнуть его и сложить головы косматых демонов к вашим ногам. Позвольте мне…

– Довольно! – резко прервал её монарх и тут же прикрикнул на разинувших рты придворных: – А вы чего стоите?! Я же велел вам оставить нас наедине! – взгляд Сергариона, полный ярости и усталости мог выдержать далеко не каждый. Присутствующие поспешили немедленно убраться из тронного зала.

Северный король, взмахнув мехами, ринулся по ледяным ступеням вниз к дочери. Он едва сдержал себя, чтобы не отвесить ей пощёчину. Лишь осознание того, что оба они – лёд и камень, а, стало быть, никому от этого больно не будет, удержало его руку от удара.

– Что ты себе позволяешь? – грубо процедил он сквозь зубы прямо в прекрасное лицо Сельвирии. Её холодность и простота возмущали его до предела. – Как смеешь ты позорить своего отца при всех этих людях? Я их король. Разве будут они слушаться меня, если моя собственная дочь пренебрегает миом словом?

– Я не единственная твоя дочь, которая пренебрегает твоим словом. Почему ей можно, а мне нельзя? В отличие от Иссэрии я пришла просить тебя, хотя могла, так же как и она, сбежать, не сказав ни слова.

– Ты уже просила и получила отказ, – свирепо бросил монарх, сверкнув глазами и сапфирами. Желание отвесить ей оплеуху было невероятно сильным. Но он не позволял свой руке сдвинуться с места.

– Я твоя дочь, – кивнула девушка, – но я не вещь. Ты не можешь заставить меня делать то, что тебе хочется. Пойми, Иссэрия – твоя старшая наследница. Трон перейдёт ей. А что останется мне? Я должна буду, как какая-нибудь южанка, выйти замуж за того, на кого мне укажешь ты, и возиться с сопливыми младенцами?

– Иссэрия сделала свой выбор, – жёстко отозвался король. – Она ослушалась моего приказа и сбежала. Она совершила акт измены по отношению к своему королю и отцу к тому же. Поэтому теперь старшей дочерью стала ты. И ты наследуешь ледяной трон. Я сомневаюсь, что тебе удастся совмещать лазанье по Белым скалам в поисках косматых демонов и правление в Сартарге.

– Забавно, – горько усмехнулась Сельвирия, отойдя к каменной чаше, в которой горел огонь, какой-то блеклый и безжизненный с тех пор, как землю укрыл первый снег. – Значит, когда сбегу я, ты вот так же просто передашь право на Ледяной трон своей младшенькой? Кроме того, не забывай, если твоя старшая доберётся до Астерии и всё-таки выйдет за Ло́риана Э́ндстера, ей достанется вся Матерь мира, включая наше королевство.

Лицо Сергариона, суровое, как сам север, исказила гримаса жестокости. Он всегда даже в самые светлые минуты своего хорошего настроения походил на изваяние, вытесанное неумелым мастером из брутального белоскального гранита. Теперь он превратился в первобытное зло, застывшее в вековом камне. И, подобно камню, он хранил своё тяжёлое молчание.

– Отец, – несколько мягче с привкусом девичьей тоски обратилась к нему дочь. – Я не смогу быть правителем севера. К тому же, я не собираюсь выходить замуж. А значит, у меня не будет наследников. Я умоляю тебя позволить мне отправиться на войну. Там я принесу гораздо больше пользы, чем здесь.

– Что за глупости? А как же Бальтеримор?..

– Не произноси это имя! – закричала Сельвирия. На тронный зал как будто обрушилась лавина, сошедшая с Белых скал. Казалось, сам воздух вздрогнул от этого исторгнутого не глоткой, но душой крика. Бравада на лице девушки немедленно сменилась выражением неизбывной тоски, застывшей в сапфировых глазах, будто она вмёрзла в их ледяной блеск.

– То, что он был в твоей жизни, определённо доказывает, что ты способна влюбиться, – продолжил, помолчав, король. – Пройдёт время, сойдёт снег и на солнце вновь покажутся первые весенние цветы. Ты влюбишься, выйдешь замуж и родишь детей. И это они станут править севером, не Иссэрия, даже если она выйдет за человечьего принца. Наш предок Сарвессарон присягал Звёздному Королю. Теперь Звёздных Королей нет.

– Ты хочешь отделиться от Астериллиона? – недоумевающее спросила принцесса. – Но как? У нас ничего нет. Мы ведём войну с косматыми демонами. Нам не нужна ещё одна война.

– Нет, не нужна, – кивнул Сергарион. – Но мы отделились от Звёздной долины ещё в Чёрный час. Болеард не стал продлевать наш союз со Светочами. Он потребовал твою сестру и сердце ледяного великана. Я сказал, что он не получит ни того, ни другого. Разве он помогал нам всё это время? Нет. Он просто не нападал на нас. А не нападал лишь потому, что сильно истрепался во время своего восстания. Не нападёт и теперь, потому что у нас есть лишь лёд и камень. И ещё куча косматых демонов.

– И больше ничего, – подтвердила Сельвирия.

– Это не так, у нас есть Лесной край, владыки которого никогда не были в дружбе со Звёздной долиной – ни с её прежними правителями, ни с нынешними. И я считаю, тебе стоит познакомиться с наследным принцем лесного трона. Возможно, ваш союз станет благом для обоих наших королевств.

– Нет! – резко бросила Сельвирия. Она не южанка. Она не станет ложиться в постель с кем попало, только потому, что её отец, долг перед родиной или безысходность заставляют сделать это. Она любила однажды. Но её любимый поднялся в Белые скалы и уже не вернулся. Он хотел заглянуть в глаза Вечной ночи, что ожидает своего часа за перевалом. Но из-за Поднебесного перевала не возвращаются. Она бы пошла с ним. Но её не пустили. С тех пор она никогда никого не любила. И не полюбит.

Сергарион молчал. Все они – он и его дочери – Эльксдаргеры. Поэтому все они – лёд и камень. Он не может заставить их поступать так, как считает нужным. И вразумить их у него тоже не особо получается. Особенно Сельвирию, ту, которая сейчас стоит перед ним. Она, пожалуй, в наибольшей степени камень из всех его дочерей.

– Я чту традиции, – наконец, продолжил король более размеренно, – поэтому не стану заставлять тебя выходить за принца О́льмонта Древоскального. Неужели ты решила, что я, подобно южным мужчинам, уложу тебя в постель с нелюбимым человеком? Мы северяне, мы знаем цену холоду и теплу, и главное, что знаем цену теплоте и искренности чувств. Пусть я и осаждаемый со всех сторон правитель, которого не слушают собственные дочери, я достойный сын севера.

– Что же ты тогда предложишь лесным королям? – Сельвирия была целиком и полностью согласна со своим отцом в том, что у них нет ничего, кроме льда, камня и полчищ косматых демонов, которых она намерена отправиться истреблять независимо от того, одобрит, в конце концов, король эту идею или нет.

– Я предложу им то, что позволит нам купить Благословенную пущу – сердце ледяного великана, – монарх внимательно смотрел на свою дочь. Этот огромный камень уже несколько веков как перестали почитать за святыню. Потому-то он и хранился в подземелье замка. Но старшая его дочь весьма болезненно отреагировала на новость о том, что он хочет купить себе помощь Звёздной долины за эту глыбу. Она даже предпочла продать себя саму, только бы оставить на месте камень. Как отреагирует средняя?

– А тебе не кажется, что с этой Благословенной пущей что-то не так? Тебе не кажется, что продать нам огромный лесной массив за какую-то глыбу, которую раньше почитали за сердце ледяного великана – это слишком неравноценный обмен? – Сельвирия, привыкшая в речи к прямоте и грубости, никак не вязалась с этим насторожённым подозрительным тоном голоса.

– Ва́лларас Древоскальный, достопочтенный владыка Лесного края, заявил, что Благословенная пуща – единственный из его лесов, который он готов отдать нам в пользование. Мы можем полностью вырубить её для своих нужд и выловить всю живность, которая обитает там. Но, думаю, ты понимаешь, что Благословенную пущу недаром называют «бескрайней». Мы не успеем вырубить и её четверти, как она снова начнёт отрастать. Это невероятно выгодные условия. К тому же в отличие от человечьего короля Валларас не просил ни одну из моих дочерей в придачу.

– Как это благородно! – съехидничала северная принцесса. – В лесу у Валлараса Древоскального ни один лист не упадёт даром. Неужели он станет отдавать целую Пущу ради сердца ледяного великана, который даже для нас, северян, не представляет никакой ценности? Тут что-то не так.

– Дорогая моя доченька, – устало улыбнулся Сергарион. – За свою долгую жизнь я понял одну непреложную истину: то, что бесценно для одного, может быть совершенно неважно для другого. Если верить тёмным летописям, сохранившимся ещё со времён до Великого Пришествия, сотни Иных пытались возродить мифического ледяного великана из этого камня, но так и не смогли. Неужели ты думаешь, что лесные владыки окажутся способными на нечто подобное?

– Если верить легендам, отец, – возразила девушка, – в Благословенной пуще правит Исшаху́рр – Лесная царевна. И людям туда путь заказан. Всякий, кто входит в Запретный лес, погибает. Эта пуща проклята. Она населена лесной нечистью. Если люди Лесного края не могут рубить там деревья и охотиться на животных, с чего ты взял, что это сможем мы, северяне?

– Потому что мы – лёд и камень, – отрезал Сергарион, – мы не по зубам лесной нечисти, если бы она, конечно, существовала. Пойми, милая, сердце великана – это всего лишь камень. Камнем оно было, камнем и останется. Благословенная пуща – это всего лишь лес. Лесом она была, лесом и останется. Легенды остаются легендами, а реальная жизнь – реальной жизнью. И в этой жизни я не намерен руководствоваться знаниями, полученными из сказок. А если Лесная царевна и существовала когда-то, она была уничтожена Серафимами Звёздных Королей.

Неподалёку между каменными чашами, в которых полыхал огонь, не дававший особого тепла, возникла вдруг тень. Это был Наво́риксон Первый Снег – маленький хрупкий паренёк. Он родился в день прошлого первого снега и получил за это своё второе имя. Первый снег в Сартарге не любили. Северяне говорили: «Первый снег – первые беды». И юноша с самого рождения оправдывал эту пословицу.

Мать его умерла в родах, отец вскоре поскользнулся на ровном месте и, упав, разбил себе голову. Подрастая, паренёк всё время попадал в какие-то неприятности. И касалось это не только его одного. Поступив, к примеру, в подмастерья в кузницу, он чуть не сжёг постройку, а с нею и полгорода заодно. Играя в снежки, он непременно угождал в кого-нибудь из прохожих. Некоторые из них задавали ему трёпку.

Но у мальчишки был очень красивый разборчивый почерк и быстрая рука. Он говорил и писал на нескольких языка, включая материнский – язык, общепринятый в разных королевствах Матери Мира. Поэтому писарь он был незаменимый. На этом, в общем-то, все его достоинства и заканчивались. Но северного короля устраивало, как он управляется со своей работой. Так что сколько бы чернильниц не разбил Первый Снег, он продолжал оставаться писарем.

Люди, которые знали его, всё время удивлялись, как это он дожил до таких лет. Об этом же подумал и Сергарион, глядя, как парнишка подбирает с пола только что обронённые им свитки и книги. А ещё у него промелькнула мысль о том, что следовало бы послать в Астериллион именно Навориксона. Он бы уничтожил Звёздное королевство одним своим присутствием в тамошней столице. Зря Иссэрия взяла эту миссию на себя.

– Ты как раз вовремя, – обратился к нему король. – Я уже было решил посылать за тобой. Следует немедленно подготовить королевский указ. Напиши о том, что все мужчины, у которых нет работы, способные держать оружие, принимаются в войско. Они будут воевать с косматыми демонами. Их жёны и дети будут содержаться в Белом замке на жалование, которое будут получать рекруты.

Люди, пришедшие искать убежища за стенами Сартарграда, мёрзнут и голодают. И ещё они идут на преступления. Они бы работали, да работы в городе на всех не наберёшься. А на Большом шраме недостаёт воинов. Такой шаг позволит одновременно разгрузить столицу, снизить общественное напряжение и укрепить северный фронт. Ворам более не следует рубить руки. В горах ни одна рука не оказывается лишней. Преступников отправят наверх без содержания. Покаявшимся будут платить, но позже.

– Ваше величество, господин, – промямлил нерешительно и с примесью немалого волнения Навориксон. – Там люди Альстаргиара Винторога, господин. Они привели косматого демона. Он не такой как другие звери. Ни на кого не бросается и ведёт себя очень смирно. Может быть, ранен, я не знаю. Но идёт он своими ногами.

Сергарион вытянулся в струну. Никогда до этого людям ещё не удавалось взять в плен космача живьём. По крайней мере, в летописях об этом не было упоминаний. Лишь смутно осознавая всю важность этого воистину исторического момента, он быстро направился к своему Ледяному престолу, скомандовав немедленно вводить пленника.

Едва фигура демона появилась в дверях тронного зала, король понял, почему его людям удалось взять косматого. Он был такого же роста, как и воины, которые вели его за верёвки. Обычные демоны гораздо крупнее человека. А этот, видимо, какой-то недоросль. Его шикарная шкура лохмами свисала до самого пола. Но когтистые лапы болтались как-то безжизненно, а оскал пасти понурой головы не страшил своей безумной яростью, как у других демонов.

Всё это вызывало недоумение короля и одновременно настораживало. И да, ещё звук его шагов. Обычно поступь демонов сопровождает очень неприятный звук: не то шарканье, не то скрежет. Это их массивные когти лязгают по камням. А этот звук больше похож на цоканье… подбитых сапог? Космач остановился у подножия ледяного трона. А вокруг воцарилась тишина, хоть людей в тронный зал набилась целая толпа.

И каково же было удивление этой толпы, когда из пасти демона послышалась человеческая речь!

– Я посланник короля акх’ара́джей Дадда́д’джара Н’дха́ра. – проговорило существо и люди застыли: женщины прикрыв рот рукой, мужчины схватившись за мечи и кинжалы. Сергарион вопреки своему желанию сохранять достоинство северного короля, вскочил с трона. Демон, снимая капюшон в виде головы настоящего космача, продолжил: – В вашем мире меня называли Бальте́римор Снежный Барс.

Сельвирия, стоявшая поодаль, схватилась за подножие чаши с огнём. Она вцепилась в него так крепко, что, казалось, будто опрокинет скульптуру прямо на себя. Вся её храбрость, сила, каменность и льдистость изменили ей в одно мгновение. Она стала задыхаться и почувствовала, словно пол под ногами уплывает в сторону, как лопающийся лёд на быстроводной горной реке: под шкурой косматого демона оказалась её первая и единственная давняя любовь.