Читать книгу Гребень Дракона - Александр Юрьевич Фролов - Страница 13

Собираясь в гости к Ласке, я всё думал: «Интересно, что она мне хочет показать? Какую-нибудь коллекцию редких кузнечиков или сверчков? А, может быть, марок, которым цены нет, или значков эпохи Социализма? Или она хранит у себя гербарий из флоры планеты Ындгрокстр в память о взаимопомощи? А вдруг у неё живой уголок на дому с диковинными галактическими зверушками?.. Какое у неё жилье? Её квартира, скорей всего, обставлена, как царский дворец, или покруче».

Перебирая свой гардероб, я по связи кликнул служанку. Она мгновенно появилась в комнате, как будто весь вечер стояла за дверью. У неё был воинствующий вид, в руках она держала скалку. Люси зыркнула на пустую кровать, на столик с ведром и запихала скалку за пояс.

– А ты всё стряпаешь и стряпаешь, – с сочувствием произнес я.

– Нет, Фомич, уже не стряпаю, – отозвалась она. – Это я приготовилась, чтобы прийти тебе на помощь и врезать хорошенько твоей принцессе черноокой, если бы та посмела тебя обидеть. Но я рада, что всё обошлось благополучно.

– Да. Немножко посидели, попили бургуля, анекдоты потравили. Я её отпустил домой, потому что Ласка позвонила. В гости зовет. Не знаю, какой прикид выбрать. Не посоветуешь?

– К себе домой зовёт или куда-то? Кто-то ещё из гостей будет? В квартире будете или на природу собрались? – стала уточнять она.

– Не знаю, Люсик. Роза об этом ничего не сказала.

– Вот и зря. – Люси почесала макушку. – В таком случае порекомендую этот полосатый костюм из фильера. Это универсальный материал: в нём тебе на жаре будет прохладно, а на морозе тепло. И надень лакированные гажевые туфли. И прилично, и по грязи ходить можно: кройцевые подошвы скользить не будут.

– Откуда на Илоне взяться грязи? – усмехнулся я.

– Кто хочет, тот всегда найдет, – иронично улыбнувшись, изрекла служанка и, как бы невзначай, обронила скалку.

Вспомнив про вшей, я не стал с ней спорить и принял её советы без поправок. Люси помогала мне одеваться, украдкой вздыхая и поглядывая на меня исподлобья.

2

Из транслифта я вышел сразу в гостиную Розы Ласки. Здесь никого не было. Единственная стена цилиндрического помещения излучала спокойный матовый свет. Было тихо, пахло лимонной цедрой. «Не от меня ли? – с легким беспокойством подумал я, вспомнив граянку, и понюхал руки. – Нет, всё чисто; да я же отмылся после королевской особы. Что-то никого нет. Встречу мы не отменяли. – Я хмыкнул: – Не от меня ли – не отменяли».

Из мебели в гостиной были – висящие в воздухе столешницы, а также кресла, диваны и пуфики, в виде кучевых облаков, парящих по-над полом. Я потрогал проплывающий пуфик. Он был рыхло-комковатым на ощупь, но рука не провалилась, и я сел на него. Сидеть на тучке было мягко и забавно.

Пуфик приподнял меня и куда-то понес. Я вылетел на нём в одну из дверей и помчался по узкому извилистому каньону, с отвесными скалистыми берегами. Где-то высоко-высоко синело небо, а внизу, метрах в ста подо мной, острыми камнями щетинилось дно ущелья. «Ага. Это Роза включила мне клип на объемный экран», – прикинул я и покрепче ухватился за свой пуфик.

За очередным крутым поворотом каньон резко оборвался, и облако вынесло меня на бескрайнее поле, уходящее за горизонт во все стороны. Я обернулся посмотреть на ущелье, из которого только что вылетел, но сзади уже было такое же поле, поросшее ковылем.

Пуфик стремительно пронес меня над равниной ещё километров сорок-пятьдесят, пока вдалеке я вдруг не увидел Розу. Она сидела в домашнем пеньюаре посреди широкого раздолья на диване-облаке перед экраном бокового вида, издали махала мне рукой и весело смеялась. Мой немой проводник опустил меня на траву перед Лаской, а сам куда-то юркнул.

– Милости прошу к нашему шалашу. Присаживайся, Ник, – пригласила радушная хозяйка и похлопала по тучке около себя. – Не желаешь ли чего-нибудь откушать или испить?

– Спасибо, хозяюшка – не хочется. Я дома досыта нафуфлярился и вдоволь набургулился, – ответил я, усаживаясь рядом с ней на облачно-кучевой диван. – Роза, я думал, что у тебя, по крайней мере, царские палаты, а тут, смотрю, вместо крыши – небо голубое, а вместо койки – степь да степь кругом, – пошутил я и добавил: – Вообще-то, примерно такую картину я уже видел у себя на клипе, только там были Альпийские луга. В моём понимании, все эти твои каньоны, скалы, поля, небо – это экранное изображение. Так ведь?

– Ошибаешься, Ник. – Ласка в излюбленной манере покачала пальцем из стороны в сторону. – Здесь использован метод размещения большого объема в малом – по принципу виртуазно-пространственной компрессии. Теорию этого метода мы детально обсудим на тридцать первом занятии, а сейчас просто поверь на слово. Всё, что ты сейчас видишь, это реальные предметы. Это можно потрогать, попробовать на вкус. А примерный коэффициент сжатия пространства ты можешь себе представить, если сравнишь параметры каньона, по которому ты летел на тучке, с моим шестиметровым коридором. Я специально, тебе для наглядности, в него поместила это ущелье плюс тридцать верст по степи. Этот метод широко используется во многих Играх и Программах; только в них ещё и время идёт по иному, с различными коэффициентами сжатия, то есть, компрессии. Но выглядит это всё вполне реально; в таких Программах даже жить можно.

– А как на самом деле, без компрессии, выглядит твоя комната? – спросил я.

Роза щелкнула пальцами, и цветочное поле исчезло. Помещение, стены и потолок которого излучали мягкий белый свет, представляло собой куб со стороной около пяти метров.

– Такая маленькая?! – разочарованно протянул я.

– А зачем мне больше, если я и в этой могу разместить весь мир? Ты хотел царскую? Пожалуйста! – воскликнула она и хлопнула в ладоши.

В тот же миг комната преобразилась: это уже был огромный дворцовый зал во всём своём великолепии. Стены, сводчатые потолки, витые колонны, арки, карнизы, напольные плиты, многочисленные одиннадцатиметровые статуи – всё было сплошь из чистого золота; даже рыбки в золотой чаше фонтана плавали – золотые.

– Или тебя больше устраивает антураж твоего времени? – язвительно спросила Роза. – Получи и распишись!

И она стала демонстрировать всевозможные варианты планировки, в которых менялась и геометрические параметры помещений, и их оформление. В быстром ритме замелькали лестницы с перилами, гарнитуры и серванты, стенки и горки, диваны с креслами, люстры и лампы, шторы, тюли, драпировки. Интерьеры менялись через каждую секунду; я даже не успевал их толком рассмотреть. А Ласка с озорством только щелкала пальцами, задавая такт сменам, да приговаривала:

– Что придет в голову, как душа запросит, так и обставлю свою комнату!

– Роза, сдаюсь! – Я, смеясь, поднял руки вверх. – Ты меня убедила. Только не мельтеши так быстро перестановками, а то в глазах рябит. Лучше уж верни первозданный матовый куб.

– Зачем же нам в пустом зале сидеть? Лично я очень люблю природу, как никто другой из моих знакомых. Вероятно, кто-то в нашем роду был её большим любителем, вот и передалось по генам, – сказала она и задорно спросила: – Хочешь, я лес сделаю?

– Да, хочу. Я тоже обожаю природу.

И в то же мгновение, сидя на диване-облаке, мы оказались на лесной поляне. Запахло листвой, травой и грибами. Воздух был чист и свеж, как после легкого летнего дождика, только чуть-чуть пахнуло дымком. Вокруг нас росли березы, метрах в двадцати догорал костер. Я подошел к нему и протянул руку: угли были реально горячие; сгреб их в кучу сухой палочкой и кинул её в костер. Она вспыхнула ярким пламенем. «У неё в комнате горит натуральный костер, растут настоящие березы! Наверно, и грибы есть?» – мелькнула в голове шальная мысль.

А Роза засмеялась и крикнула:

– Ник! Иди сюда. Костра, что ли, натурального не видал? Да и грибы нам сейчас ни к чему. Березового соку хочешь? Твой любимый.

– Спасибо, от березового – не откажусь, – ответил я, подсаживаясь к ней на облако.

Хозяйка подтолкнула взглядом к моему плечу колышущийся соковый шар, размером с дециметр; из напитка торчала трубочка.

– Пей. Это надо делать без помощи рук, – посоветовала она и подала пример, первой отпив из своего шарика.

– Роза, а как, к примеру, из этого леса пройти в твою гостиную? – спросил я, посасывая через трубочку вкусный сок.

– Домой, что ли, собрался? – спросила она с налетом досады в голосе.

– Нет-нет! Я не хочу домой. Мне у тебя очень интересно. А спрашиваю, чтобы сориентироваться, – ответил я и подул в трубочку; воздух пузырьками поднимался кверху и улетучивался: шар был без оболочки.

– Вон, видишь, тропка начинается меж двух больших берез, – сказала она, и в тот же миг между деревьями появился флажок. – Если по ней пойдешь, то через пятьсот метров в аккурат выйдешь к транслифту.

– Ясно. А мы сейчас где находимся? В твоей спальне?

– Она может быть чем угодно, ты сам видел, в том числе и спальней.

– А как ты спишь? Какая у тебя кровать? – полюбопытствовал я.

– У меня вообще нет никакой кровати, – ответила хозяйка дома.

– Спишь на полу? Или на этой тучке? – спросил я, похлопав по кучевому дивану.

– Я сплю навису. – Ласка слегка оттолкнулась, всплыла на пару метров над травой и зависла в горизонтальном положении. – И мягко, и комфортно, и тело дышит.

– А вдруг когда-нибудь, когда склероз начнется, ты забудешь своё заклинание и не сможешь спуститься, чтобы сходить в туалет или на работу. Что тогда будешь делать? – пошутил я.

– А я тебе позвоню: «Алё-алё! Сними меня отсюда!» – продолжила она мою шутку.

– О! Я – Бэтман. Я спасу тебя! Прыгай скорее на ручки! – с шутливым пафосом воскликнул я, подыгрывая ей.

И Роза вдруг по настоящему прыгнула ко мне в театрально протянутые руки. Я поймал её и поразился: она весила не больше пяти килограммов.

– Что за чудо? Ты как пушинка!

Радостное лицо Ласки было совсем близко. В этот момент мне очень сильно захотелось её поцеловать, но озорная улыбка женщины мгновенно трансформировалась в лукавую усмешку.

– Я – пушинка?! А вот так?

Хозяйка в упор смотрела мне в глаза, шутливо скорчив ехидную рожицу, а её тело стало быстро наливаться тяжестью, словно свинцом. Я уже прилагал немалые усилия, чтобы не уронить её. И когда вес Розы перевалил за три центнера, я опустил её на травяной пол.

– Уф-ф! Тяжеленная же ты! Как шесть мешков сахара! И не трудно тебе жить с таким весом, да ещё сотку бегать за четыре секунды? – проговорил я, встряхивая руками.

– Моя истинная масса, вот уже триста лет, одна и та же: шестьдесят два килограмма. Просто я могу управлять гравитацией, – сказала наставница и спросила: – Помнишь, чему равна гравитационная постоянная?

– Конечно. Шесть и шестьдесят семь сотых на десять в минус одиннадцатой степени. Это константа, – ответил я слёту.

– Это для тебя она константа. А я с помощью опции «вес» могу для себя сделать её нулевой – и стану невесомой; могу сделать её отрицательной – и взлечу в небо. Завтра, Ник, я познакомлю тебя с опциями и загружу ими. И вот тогда ты уже не будешь удивляться чудесам, а станешь сам творить их да удивлять других. Но это будет завтра, а сейчас… – Роза сделала небольшую паузу и продолжила в доверительном тоне: – Я сегодня уже перед тобой раскрылась, поведав о своих ощущениях при поглощении радости от «Разума». Раз уж рассказала, то надо доводить дело до ума и показать тебе, ка́к я получаю эту «радость». Никогда ни перед кем не свершала этого сокровенного таинства. Мне проще справить нужду при постороннем человеке.

Меня поразила её откровенность:

– Да ты что! Прям вот так при всех, при Боровике, при Квазаре, при Диме Водопаде, снимаешь штаны, трусы, садишься и начинаешь запросто сса… справлять нужду?!

– Боже упаси! Ник! Какое стыдобище ты мне предлагаешь. Фу-ты! Вогнал меня в краску, аж щеки запылали, – смущенно проговорила Ласка, держась за лицо. – Я просто-напросто опустошаю мочевой пузырь в Сток путем аннигиляции.

– Никогда бы не подумал. Я знаю, что при распаде вещества на частицы выделяется огромное количество энергии с повышением температуры, – произнес я и спросил, дурачась: – И не жжётся в мочевом пузыре при таком способе оправления?

– И не жжётся, и не колется, – ответила она со смехом. – Аннигиляция в Сток происходит без нагрева. В противном случае, это означало бы потерю массы. Поэтому никаких ощущений не испытываешь, кроме облегчения… Ну что? Больше нет каверзных вопросов? Тогда приступим к тому, ради чего я тебя и пригласила. Только с условием, что ты не будешь во время сеанса меня отвлекать и, тем более, трогать; иначе всё испортишь. Договорились?

Я кивнул.

Роза, как в первый раз, заняла горизонтальное положение в воздухе, только сейчас её лицо было спокойным и умиротворенным. Она развела руки в стороны и закрыла глаза. С минуту Ласка висела безмолвно и неподвижно, потом прошептала: «Всё, Ник, начинается». Мне показалось, что над ней появилось розоватое свечение. Она ахнула и застонала; по её телу пробежала дрожь, которая затем усилилась и перешла в нарастающий трепет; у неё на руках и ногах растопырились пальцы, и только сейчас я заметил, что во время всей нашей беседы хозяйка оставалась босой. Её колотило минут пять, в течение которых она бормотала нараспев что-то бессвязное, вперемешку со смехом и стонами. И вдруг Роза вся сжалась, пронзительно вскрикнула и, изгибаясь и трясясь всем телом, зарыдала в душевном трансе. Едва видимый в начале сеанса розовый ореол, теперь полыхал над ней пионерским костром, и его неистово пляшущие языки походили на протуберанцы. Более десяти минут продолжалась бурная фаза сеанса «радости», в конце которого Ласка глубоко вздохнула, обмякла и… заснула. Она спала, окруженная короной яркого сияния, и легкая детская улыбка играла на её алых губах.

Чтобы не тревожить спящую красавицу, я удалился по-английски – не прощаясь – по тропке с флажком, похвалив себя за предусмотрительность.

Я брёл по березовой роще, вдыхая дивный лесной воздух, и размышлял: «Однако опасно к ней ходить в гости – без компаса: дома у неё можно запросто заблудиться… А туфли действительно хорошие: не жмут, не трут, не скользят. Молодчина Люсенька!»

Солнце на горизонте коснулось деревьев. Проплывающее над ними облако окрасилось в цвет Ласкиных губ, а небо на западе стало золотистым. Я загляделся на закат и забрел по колено в лужу. «Чёрт побери! Загадил новые гажевые штиблеты, – чертыхался я, выливая грязную жижу из туфель. – Это мой лиловый андроид накаркал». Тут ещё, как назло, приспичило: догнал-таки шарообразный напиток. К большому сожалению, я не умел, как Ласка, оправляться в Сток, а справить нужду под березу постеснялся. «Это же всё-таки спальня Розы», – рассудил я и ускорил шаг. Да что там, ускорил – бегом побежал.