Читать книгу Гребень Дракона - Александр Юрьевич Фролов - Страница 8

Ранним утром, 291-го числа 9065 года, мелодично замурлыкал квакер будильника, возвестивший о наступлении третьего дня моего осмысленного пребывания на Илоне. Но я не сразу поднялся. Нежась в ласковом облаке чудо-кровати, припомнил события двух прошедших циклов и пораскинул мозгами: «Роза ничего не сказала о моём предназначении, но обмолвилась, что я – какое-то звено очень важного эксперимента. „Как ты себя покажешь“. Что это значит? А если покажу себя плохо или покажу не то, что им нужно? Если не буду соответствовать их меркам, что они тогда сделают? Скорее всего, меня уничтожат, как неудачника эксперимента. Трангулируют, на хрен! Вывод: надо делать всё тщательно и осторожно. Время наивных изумлений и шоковых эмоций миновало. Пришла пора доказать, на что я способен»…

И начались мои трудовые будни.

Каждый вечер, вернувшись домой после изнурительных тренировок (в голубом корректоре на голое тело), я расслаблялся от всей души: купался в собственном бассейне, читал книги, изучал архив Информсети; слушая музыку, играл на компьютере в звездные войны и с удовольствием поглощал кулинарные шедевры своей служанки. Люси шаг за шагом, постепенно искореняя мои вредные привычки к макаронам с фаршем да к кабачкам с перловкой, увлекала меня за собой в сказочное царство райских яств, в мир волшебных вкусов и дивных ароматов, как будто стремилась сотворить из меня знатока-гурмана галактической еды. Отдохнувшим, всегда свежевыбритым, я каждое утро с огромным желанием приходил на занятия, которые мне были столь необходимы для утоления ненасытной жажды к новым познаниям, а Ласка АУ с большой охотой делилась со мной своим тристатридцатилетним опытом.

Первым делом Роза рассказала о письменности.

– Ник, ты, конечно же, обратил внимание, что на Илоне изъясняются на русском языке. Более того, – говорила она, – около тысячи лет тому назад Совет Объединенных Цивилизаций принял-таки решение и объявил русский язык галактическим, так как среди остальных языков Галактики он оказался наиболее простым и всеми произносимым. Ведь на одних планетах жители общаются, захватывая ультразвуковой диапазон; другие, наряду с обычными звуками, применяют электромагнитные волны; остальные – кто во что горазд – издают такую ужасную какофонию за счет своеобразности строения только им присущего голосового аппарата, что ни одна другая цивилизация не сможет даже их «здрасьте» произнести. Правда, нашу письменность пришлось немного подработать. Точка увеличилась в два раза. «Ё» всегда пишется с точками – всегда. Прописными буквами бывают только гласные, если они под ударением. В остальном, всё как слышится, так и пишется: «жи» и «ши» пишутся с буквой «ы»; «ча» и «ща» – с буквой «я»; «чу» и «щу» – через «ю»; зато в словах «жюри», «брошюра», «парашют» вместо «ю» надо писать «у»; слова, в которых буква «е» произносится как «э», так и пишутся без всяких выёжкиваней с буквой «э». Например, «мадЭль».

– А как же имена собственные? – спросил я. – Твоё имя пишется с маленькой буквы, что ли?

– Ты ведь, когда говоришь «Роза», то никак не выделяешь «р». Почему оно должно выделяться на бумаге? Поэтому моё имя пишется так: «о» – заглавная, а остальные – строчные, – ответила она, написав в воздухе лучиком-указкой «рОза». И до конца урока её имя, написанное по-галактически, плавало по кабинету…

Затем Ласка познакомила меня с величайшим достижением мирового разума – открытием виртуазности.

– Виртуазность – как физическое явление – это продукт деятельности нейро-грави-матричной гиперсистемы, формирующей из гравитации и пластичной энергомассы множество винтально-профильных силовых полей, с помощью которых мысленные образы человека (по его желанию) превращаются в реальные объекты, – процитировала Роза и опустила палец. – Проще говоря, виртуазность – это материализация мысли.

– А что входит в состав этой нейро-грави-матричной гиперсистемы? – вклинился я.

– Разумеется, эта гиперсистема – всецело виртуазное устройство. В её составе – гравитационный преобразователь, энергорезервуар, аннигилятор, материализатор и адаптерная сеть. Позже мы разберем по отдельности их назначение и устройство, – ответила Ласка. – Однако, вернемся к намеченной теме урока. – Перед тобой, Ник, находится Свод законов виртуазности. Тех самых законов, которые объясняют принцип воздействия биотоков человеческого мозга на такие объекты, как: пространство, энергия, масса вещества, гравитация, время, скорость, свет, молекулы, атомы, микрочастицы и всё остальное, – говорила она, выкладывая на стол книги и загружая панорамный дисплей изображениями – схем, векторных диаграммам, графиков функций и трехмерных чертежей. – Я нарочно для наглядности обратила Свод в печатный вид, чтобы ты визуально мог представить его объем.

Свод размещался в ста пятидесяти толстых томах. Я полистал книги. Все их страницы были исписаны формулами, уравнениями, матрицами и разрисованы по принципу бокового экрана объемными рисунками. Многие значки и символы мне были незнакомы и непонятны: какие-то утиные головы, зигзаги, беличьи хвосты, бабочки, грибочки, веники, совочки.

Наставница тем временем продолжала свою лекцию:

– В двадцать шестом томе, в разделе П-16, описаны все процессы формирования полей разных гармоник и структур для создания силовых объектов из гравитационной энергии. Вы – в конце двадцатого века – знали гравитацию только как притяжение, но не могли её использовать в качестве энергии – ни для вертикальной тяги (со знаком минус), ни для образования полей и опций. Тут как раз, с четвертого по двенадцатый тома, объясняются принципы действия всех известных опций и Сетей, применяемых на Илоне. Ник, в нулевом томе находится содержание и предметный указатель, поэтому ты без труда отыщешь любую формулу, если предпочтешь книжный вариант экранному или мысленному. – Роза указала пальцем на книгу, лежащую на первой стопке, затем продолжила: – Кроме того, в Своде излагаются процессы и способы перемещений в пространстве и во времени. Тут описана аннигиляция, то есть, превращение массы в энергию с сохранением последней в виртуальных емкостях, что даёт возможность многократного её использования. Но здесь – не всё. Сюда умышленно не включены открытые нашими учеными законы о материализации. Кстати, забегая вперед, скажу, что и в Архиве также отсутствует Программа для установки Сети материального обеспечения. Эти сведения мы храним пока в секрете от всей галактической цивилизованной братии. В этом наше преимущество.

– Как же всё-таки осуществляется управление пространственно-временны́ми параметрами посредством разума? – спросил я.

– Ты опередил меня своим вопросом, я только собиралась об этом поговорить, – сказала Роза. – Мысль, сама по себе, очень удобна для управления виртуазностью. Она мгновенно перемещается на любые расстояния, вплоть до бесконечности; можно вообще о чём угодно думать, и конкретно, и образно; мы можем мысленно перенестись и в прошлое, или представить себе будущее, например, когда мечтаем. То есть, эта система гибкая. Возникшая мысль порождает в клетках головного мозга биотоки, вследствие которых образуется биополе. Допустим, ты подумал: «Визор!» Твоя мысль мгновенно улавливается виртуазным сетевым адаптером, который представляет собой приемник, преобразователь и усилитель. – Ласка обвела лучиком три кубика на блок-схеме, вынесенной на экран. – Адаптер – это никакая ни коробочка с детальками, а невидимый и неосязаемый комплект силовых полей стационарной системы планеты, соответствующих назначению и алгоритму. Твоё личное биополе понятия «визор» превращается сетевым адаптером в стандартный виртуальный сигнал. Но люди все разные, и одно и то же слово у двух человек может породить не совсем одинаковые биополя. Поэтому адаптер имеет ещё и петлю обратной связи, по которой он исподволь запрашивает мозг и сравнивает: то ли ты задумал. Если приходит подтверждение, то твой «правильный визор» отправляется в Сеть связи. Это как раз отражено на второй схеме. Как действует коммутатор, ты себе представляешь. Тут всё то же самое, только вместо стоек с кассетами – так же, как и для сетевого адаптера, – задействуется нужный набор силовых полей. Ник, это не сказка, тут всё наоборот: долго сказывается, да быстро делается. Быстродействие виртуазных систем исчисляется октиллионами операций в квазик. Да-да, я слышу твою мысль. Один квазик составляет десять в минус тысячной степени секунды. Да, верно мыслишь: после запятой 999 нулей и единичка. И ещё хочу добавить, что все мысли давно расшифрованы и систематизированы. В Архиве имеется такой каталог – Словарь стандартных полевых понятий.

– Что собой представляют поля стационарных систем планеты? Какие они, хотя бы, бывают? – поинтересовался я.

– Поля бывают нескольких видов: точечные, планарные, объемные и многомерные, – говорила Роза, направляя луч, исходящий из её указательного пальца, на соответствующие диаграммы на экранах. – В свою очередь, каждый вид имеет свой характер. А именно: спиральный, волновой, статический, фазочастотный или фазоинвертный. Каждый из перечисленных характеров может иметь фасон, например: импульсный, контурный, резонансный, пирамидальный, мостовой, дробный, цепной, мнимый, гиперболический и так далее, и так далее. Их тысячи. Вот, к примеру, в адаптере Информсети используется планарное спиральное мостовое поле, и оно, как и все остальные поля, пронизывает всё пространство от Илоны в радиусе тридцати килопарсек^* [от автора: см. в Словаре в конце книги].

– Грандиозно! – восхитился я. – Да это же размер нашей Галактики!

– Вот именно, – подтвердила она. – Дальше все виртуазные поля затухают и перестают действовать. Поэтому мы пока не стремимся летать на другие галактики. Да собственно, мы и со своей-то Спиралочкой до конца не разобрались, всем хоралом. Она изучена всего на двадцать пять процентов.

Роза удалила все книги и экраны.

– Ну что, Ник? Куда сегодня отправимся на обед? Нас, вообще-то, приглашали в гости Вера Малина и Дима Водопад.

– Давай сходим к ним в другой раз, дней через двадцать, – уклончиво ответил я. – Мне не хочется выглядеть круглым идиотом в вашем обществе.

2

У Ласки было много друзей. Все они непременно желали со мной познакомиться, предлагали вместе пообедать. Они искренне пытались окружить меня вниманием и заботой; все дарили какие-то забавные сувениры и просили, как у знаменитости, оставить автограф. Но мне было крайне неловко. Я ничего полезного для них не сотворил, а трупом пролежать семьдесят веков в наледи – невелика заслуга. Поэтому, чаще всего, мы в обеденное время выбирались на лоно природы на Ласкином гравилёте на какой-нибудь из материков – на речку или на озеро, подальше от друзей.

Роза сама готовила шашлыки, без мангала, просто над раскаленными углями, висящими в воздухе над травой. Когда вспыхивал капающий жир, она бросала недовольный взгляд на пламя, и оно проворно пряталось в угли. Под веселое щебетанье птиц, звонкое журчание ручейка и легкий дымок своеобразного костра я за трапезой расспрашивал Розу про её планету, а она воодушевленно обо всём рассказывала…

Во время одного из таких обедов я спросил:

– Почему вы назвали свою планету Илоной?

– Она уже имела это название до нашего прибытия. Задолго до нас там побывали два научных звездолёта, – говорила она, уютно расположившись в кресле-невидимке с шашлыком в руке. – На тот период у безымянной планеты было два спутника, состоявших, как в последствии оказалось, из ферромагнитных сплавов. При вращении спутников вокруг своих осей возникали мощные электромагнитные импульсы, которые, интерферируя, входили в режим резонанса. Первый корабль остался на карантинной орбите, а Второй, не ведая об опасности, приблизился к планете для её изучения и попал в резонансный пучок обоих спутников. Вышли из строя – его бортовая электроника, навигационное оборудование, компьютер; заглохли двигатели. И звездолёт упал на поверхность планеты. Вся его команда погибла. Уцелевший корабль вернулся с печальным сообщением на Пегааро, тогдашний центр Галактического Содружества. Спутники назвали Сворла и Фашо. По-пегаарски «сворла-фашо» означает «убили, гады!» Негостеприимной планете присвоили имя Ил-она, что в переводе на русский значит «несущая гибель». Возможно, потому-то наши предки и спаслись тогда, спрятавшись за неблагозвучным названием. Туране были в ту пору дюже суеверными и держались поодаль от смертоносных названий. Зато они и по сей день боятся числа одиннадцать, как чёрт ладана… Когда сюда прибыли беглецы-россияне, то первым делом аннигилировали Сворлу и Фашо, энергия которых и поныне используется для собственных нужд. Сначала люди построили малый защитный купол, затем сотворили воду, атмосферу и создали глобальный кокон вокруг всей планеты.

На Муссоне солнце клонилось к закату. Я указал на него шампуром и спросил:

– Какое расстояние до Церралона?

– Это не Церралон, а наше Солнце искусственного происхождения – горячая светящаяся пустотелая сфера без массы, диаметром всего триста пятьдесят километров. Луна у нас тоже самодельная, но её тускло-светящаяся сфера имеет пятьсот кэмэ в поперечнике. Она служит нам в качестве ночника, и она всегда в полнолунии. Обе сферы ходят по одной орбите диаметрально противоположно, – поведала Роза и принялась за новоиспеченный шашлык. – А Церралон, малюсенькую оранжевую точку, ты сможешь увидеть только с континента Полюс… Раз уж я заговорила про орбиты, то должна объяснить и строение функционального кокона Илоны. Это многослойная структура. Его слои образованы четырьмя сферами. Разумеется, всё это невидимые виртуазные силовые поля. Атмосферная оболочка располагается до пятнадцати километров над уровнем моря. Техническая – до двадцати. В этом слое осуществляется – фильтрация и обеззараживание, нормализация состава атмосферы, его влажности и давления, ну и – регулировка скорости ветра. На Илоне всегда присутствует легкий ветерок. Дождей у нас никогда не бывает. Но облака есть, рукотворные. Это романтично. Солнечно-лунная сфера возведена в сорока тысячах километров. Для чего она нужна, тебе понятно. И последняя сфера – это, так называемый, панцирь Илоны, который находится в сорока пяти тысячах километров над поверхностью планеты. Он служит для предотвращения какого бы то ни было вторжения. Любой чужеродный объект он обратит в энергию, будь то бактерия, астероид, магнитный поток от сверхновой или незваный вражеский боевой гипертранс…

– Роза, если не секрет, где ты достаешь такое вкусное, нежное мясо? – спросил я, со смаком пережевывая сочный кусок шашлыка, отдающий дымком.

– Из рога изобилия, – ответила она на полном серьёзе. – Что, нравится? То-то! Всё-таки, недаром трудятся наши селекционеры. Не секрет и то, что на всех материках Илоны воздвигнуты подземные ярусы. В верхних ярусах находятся научные объекты: животноводческие фермы и земельные угодья. Там ученые разводят животных и выращивают новые аграрные культуры, добиваясь улучшения вкусовых качеств продукции. Ниже расположены фабрики, на которых изготавливают опытные образцы новых веществ, материалов, тканей и изделий. Всё это делается для совершенствования нашей Сети материального обеспечения, о которой мы более подробно поговорим на ближайших занятиях.

– Не темновато ли скотине и растениям в катакомбах? – с притворной въедливостью полюбопытствовал я.

– Нет! – Роза покачала пальцем из стороны в сторону и пояснила: – Там созданы прекрасные дневные условия. Все довольны и счастливы. Живность даже не догадывается, что пасется на подземных лугах. Поэтому вполне закономерно, что опытная курица вырастает размером с барана, баран – с корову, корова – со слона.

– Представляю, какие у вас слоны! Вероятно, с динозавра?

– Ничего подобного – с неопытную курицу. Слоны у нас декоративные.

Мы рассмеялись.

– Хорошо у вас на Илоне. У нас на Севере просто так, без накомарника, не посидишь летом на природе – мошкá сожрет, – промолвил я, потягиваясь на травке. – А тут, гляди-ка, ни единого комарика!

– На Илоне не существует ни кровососущих насекомых, ни мух, ни тараканов, – сообщила Ласка.

– Но птицы всё-таки есть? Я же слышу, как они заливаются в зарослях черемухи душистой. Или это в кустах радио играет по заявкам сельских тружеников?

– Птиц у нас много. Некоторые их виды завезены с иных планет, другие – удалось воссоздать из ДНК Земных, – произнесла наставница.

– Чем же они тогда питаются, если нету насекомых?

– Как это «нету»? А это что? – Она зашвырнула появившуюся у неё в руке палку на цветочную поляну, и оттуда взлетела туча разноцветных бабочек и мотыльков. – Видал? Птицы склевывают бабочек и их гусениц, питающихся травой. Получается и красиво, и полезно.

– Тогда – вопрос на засыпку. Как трава и другая растительность обходятся без воды, ежели нет дождей? – спросил я.

– На планете полив земель осуществляется искусственным путем посредством виртуазной ирригационной сети. Она же питает ручьи и реки.

– А рыба? Рыба-то у вас есть? – не унимался я.

– Есть. На Илоне всё есть. В морях водится морская рыба, в реках – речная рыба, в ручьях – ручейная рыба, в лесах – лесные звери, в горах – горные козлы, в небе – небесные орлы, а кое-где можно встретить даже чёрти что, – прикололась Роза.

Как бы в подтверждение её слов, из зарослей кустарника выбралось бурое всклокоченное существо, размером с теленка. У него были страусиные ноги и загнутый кверху рог на шишковатой голове.

– Это ещё что за чудо-юдо? Опытный скунс? – пошутил я.

– Нет. Но почти угадал. Это бизюнс – травоядное животное, трусливое и невкусное. Их завезли на Илону в качестве подарка с дружественной планеты Шлёпс, – с ухмылкой произнесла Ласка.

Бизюнс щурил слеповатые слезливые глазки и принюхивался. Почуяв нас, он заскулил и, поджав крысиный хвост, с хрустом ретировался в кусты.

– Может быть, всё-таки стоило на тех именинах – в порядке исключения – посмотреть в зубы дарёному бизюнсу да отказаться от такого никчёмного подарка? – высказался я, добив шутливую тему.

3

За увлекательными беседами обеденное время обычно пролетало быстро и незаметно, и мы вновь приступали к нашим занятиям.

Как-то раз, возвращаясь с пикника, мы пролетали мимо Светлограда, и Роза намеренно сделала над ним два круга, чтобы я мог рассмотреть город.

В этом месте река Светлана делала большой зигзаг, напоминающий латинскую «зет», и пятимиллионный населенный пункт плотным овалом облеплял эту «букву». Белые замысловатые конструкции и поверхности причудливых строений сверкали серебром в лучах рукотворного солнца. Вся свободная поверхность между сооружениями и зданиями была покрыта густой зеленью растительности, которая курчавилась насаждениями акации, коробилась зарослями орешника и кое-где щетинилась пиками кипарисов. С высоты город напоминал – то ли изумрудное колье в серебряной оправе, то ли ажурный медальон из серебра, инкрустированный изумрудом.

– Вот мой дом, – Ласка указала на каплеобразное здание, поставленное шарообразной частью кверху и воткнутое узким местом в воронкообразный бруствер на земле.

По мне, оно очень смахивало на клизму, вставленную куда надо.

– Забавный у тебя дом, – я от души рассмеялся.

– Ну и что, что похож на клизму. Зато своеобразный, а не уныло безликий. На всей Илоне ты не найдешь двух одинаковых зданий. У нас любое сооружение носит индивидуальный характер. А вон и мой балкон с желтой занавеской на дверях. Видишь? Ну, на котором стоит большой платиновый тубус. Рука не поднимается его аннигилировать. Это мой дипломный проект: «Дешифратор ароматов». Он мне очень дорог, так как все детали в нём сделаны моими руками. Именно руками.

Над городом, огибая взметнувшиеся ввысь сооружения, сновали летательные аппараты различных конструкций и калибров. Прямо над нами на крейсерской скорости пролетел сторожевой корабль; снизу у него открылся бомболюк, и из него посыпались листовки. Я приоткрыл колпак и поймал один листок. На нем было написано по-новорусски, то есть, по-галактически:

жЫтели илОны!

трИста фтарОва числА севО гОда на пианЕре в гОраде прИма в цэнтрАльном Актавом дварцЭ састаИца таржЭственное сабрАние, пасвещЁнное дню асвабаждЕния. приглашенЫ все желАющие, свабОдные ат нисЕния вАхты.

Рассудив, что меня это не касается, я выкинул приглашение за борт и пробурчал:

– Проще было бы сделать объявление по Информсети, чем заваливать такой красивый город мусором.

– Для оповещения все средства хороши. Не ворчи, Ник. Через штрих все листовки самоликвидируются, – успокоила меня Ласка и показала рукой на высокое сооружение, напоминающее развернутые меха гармони, с утюгом наверху. – А вот и твой дом. Узнаёшь свое жилище?

Роза пикирнула и снизила скорость. Если б она мне его не показала, я сам ни за что не нашел бы его в Светлограде. То, что я принимал за соседнее здание, когда смотрел на город со своей лоджии, оказалось продолжением моего дома. А где находилась в нём моя квартира, я понятия не имел.

– Где твои окна? – как назло спросила наставница.

– Сейчас покажу, – сказал я и произнес в сторону «гармошки»: – Люсик! Ответь!

– Слушаю внимательно и жду указаний, – мгновенно отозвалась она.

– Эх, где мне взять жену такую? – пропел я вслух свою мысль под мелодию из старинной песни (Роза усмехнулась) и обратился к служанке: – В настоящий момент я пролетаю мимо дома. Выйди на лоджию на минорку для ориентира.

В тот же миг на пятом ярусе, считая от крыши, на торцевой лоджии показалась Люси. Она замахала рукой, в которой держала скалку. Ласка подрулила поближе. Одета служанка была по-домашнему: на ней были розовые трусики да косынка на голове. Люси была искренне рада моему внезапному появлению и не скрывала этого. Она смеялась и прыгала от радости, как ребенок, получивший новую игрушку. В такт её прыжкам упруго покачивались объемные лиловые груди с сиреневыми сосками. Она вдруг спохватилась, вспомнив, что не одета, и стыдливо прикрыла грудь скалкой. (Толку-то!)

– Фомич, извини за внешний вид. Ты меня застал врасплох, и я забыла одеться.

– Это не так уж страшно. Зато я теперь знаю, где наша квартира. Спасибо, Люсик!

Я послал ей воздушный поцелуй, и мы с Розой полетели на тренировку.

4

На уроках физподготовки у меня наметился явный прогресс. Корректирующее синеватое поле действовало великолепно. С каждым занятием форма моего тела всё больше и точнее походила на заданную телограмму, созданную Лаской. На третьем занятии мне удалось сесть на шпагат, а уже на пятом – он перевалил за линию и достиг двухсот градусов. Вскоре я привык к постоянно возрастающим нагрузкам – втянулся; и теперь после тренировок я чувствовал мощную энергию в теле, а не усталость, как в первые дни.

На одном из уроков физкультуры Роза, лукаво улыбаясь, сделала предложение:

– В твоём досье говорится, что у тебя – первый разряд по настольному теннису. Давай, сыграем? Тур из пяти партий, – и вручила ракетку.

«Неужели она меня и в теннис обыграет?» – подумал я, проверяя на ощупь спортинвентарь: поверхность ракетки была покрыта невидимым двухмиллиметровым упругим слоем.

Мы начали игру. Две партии Ласка выиграла с сухим счетом – играючи. Техника у неё была безукоризненная. Роза закручивала шар легким движением кисти, но я не мог его раскрутить, как ни старался.

«Она использует свой арсенал и читает мои мысли», – догадался я и поменял тактику: перед своей подачей обдумывал боковую подкрутку, а сам подавал прямой шар, затем на приеме мысленно готовил «топс» – а отбивал с подрезкой.

Третью партию я тоже продул. Но четыре очка, благодаря своим хитростям, мне удалось-таки у неё вырвать. Роза поблагодарила за игру, промолвив:

– Вот уже четверть века я являюсь чемпионом Илоны по настольному теннису. И твои четыре очка – это моё поражение. А у тебя дар, Ник! Ты способен финтить в мыслях.

5

На седьмой день моего здравого пребывания на Илоне в самом конце тренировки кто-то вышел по конфиденциальной связи на Ласку. По ходу разговора выражение её лица сменилось – от напряженного, в начале их беседы, до сияющего – в конце.

– Я только что разговаривала с Артуром Боровиком. У нас хорошая новость, – воскликнула наставница. – Наконец-то я могу сообщить тебе о твоём предназначении. Выслушав доклад Боровика и просмотрев мой отчет о ходе занятий, Совет Президента одобрил план и принял решение о возложении на тебя ответственной и сугубо важной миссии. По завершении программы подготовки и сдачи экзамена на боеспособность, ты должен отправиться в прошлое на Землю до момента гибели Солнца, перейти в реальность и ликвидировать Горгону. Стратегический план таков: мы тебя переместим за три Земных часа до гибели Солнца, в 29 января 1995 года на временну́ю ось, соответствующую трём ноль-ноль по Гринвичу, в точку Южного полюса – на Антарктиду. Эти три часа тебе понадобятся для адаптации и подготовки к бою. Антарктида наиболее выгодное место для обзора. Это солнечная сторона, а Горгона будет приближаться к Солнцу сбоку.

– Странное совпадение, – произнес я задумчиво. – Ведь именно 29-го января 1995 года я пошел на охоту и сорвался со скалы. Это произошло примерно в час дня. Точно не скажу: на часы не смотрел, когда падал. С учетом часового пояса это и было в районе трёх часов по Гринвичу.

– Ты прав. По данным из отчетов археологических вылазок в прошлое, Горгона уничтожила Солнце спустя почти три Земных часа после твоего падения с обрыва. Ты упал в тринадцать часов пятнадцать минут. Тебе тогда вообще крупно повезло, что ты оказался на Севере, разбился перед самой гибелью Солнца и постепенно замерз до температуры, близкой к абсолютному нулю. Иначе бы ты не сохранился. Горгона погубила Землю, но дала тебе шанс ожить в будущем. А если бы ты не пошел в тот день на охоту, то мы бы с тобой сейчас здесь не беседовали, даже если бы ты выжил в катаклизме: семь с лишним тысяч лет – это не шуточки, – произнесла Ласка и многозначаще подняла палец. – Однако вернемся к плану. После завершения миссии ты останешься в том времени навсегда и в дальнейшем будешь действовать по обстановке, располагая всем имеющимся в твоём распоряжении боевым арсеналом. Поздравляю, Ник! Ты успешно прошел нулевой этап. С завтрашнего дня я начну готовить тебя к снаряжению боевой экипировкой… Разумеется, ты можешь отказаться от порученной миссии, но тогда…

– Тогда меня аннигилируют, – помог я ей закончить мысль.

– Да как у тебя язык повернулся такое ляпнуть?! – гневно отреагировала она на мою концовку. – Никто тебе не причинит никакого вреда. Ты уже знаменитость, и мог бы беззаботно прожить на Илоне свой отпущенный век, купаясь в изобилии и роскоши, предаваясь развлечениям в окружении милых дам, которые исполняли бы все твои прихоти. Но тогда ты упустил бы свой единственный шанс, дарованный судьбой. Ник, если ты откажешься, то не спасёшь СВОЮ Землю.

– Ты напрасно так пылко меня уговариваешь, потому что я на это уже тогда был согласен, когда после разморозки первый раз открыл глаза на Илоне. Учи меня, Роза. Учи всему, чему надо. Обещаю, что приложу все силы для оправдания вашего доверия.

– Я не ошиблась в тебе, Ник! – с восторгом проговорила она и пожала мне руку, да так крепко, что пришлось поднатужиться моей повседневной защите.