Читать книгу Гребень Дракона - Александр Юрьевич Фролов - Страница 18

1

Все путаны-лебёдушки улетели в теплые края фруктового сада. Одна только Инга из их стаи осталась в опустевшем зале. С грустным видом она направилась в мою сторону. Мне захотелось её развеселить. Мгновенно обмозговав свой план, я направил к ней без дела пустующее невидимое грави-кресло, оставшееся после Дианы и находящееся где-то неподалеку.

Взвизгнув от неожиданности, девица-красавица запрокинулась, высоко задрала ноги и широко растопырилась. Она взмыла вверх и стремительно понеслась по залу. Её бальное платье с множеством оборочек и складочек надулось, как парус. Программа не стала раздевать сканку, поскольку путанской одежды на ней не было. Сделав под потолком три круга почёта на правах королевы турнира, моя птичка, расправив ноги-крылья, со счастливой улыбкой на лице подлетела ко мне и, четко поймав на вираже соосность, с разгону насадилась своим «гнездышком», таким знакомым и даже родным, на моего «рокера» с роликами. Кресло по вновь утвержденному алгоритму принялось ритмично перемещать девушку, с обычной частотой и в приподнятой плоскости.

Но что-то в родном «гнезде» было не в порядке: в нём присутствовало нечто инородное. Я остановил движение кресла, откатил с себя Ингу, освободил её от ремней и поясов безопасности и задрал до талии пышный подол её шикарного платья. Всё сразу стало ясно. Оказывается, турнирная программа по своему усмотрению доукомплектовала мной заказанный для путаны наряд эластичными стрингами. Кроме того, вдобавок к моей диадеме Программатор лично от себя украсил сканку алмазными серёжками и колье, довершив ансамбль.

– Что ж ты, голубушка, пока летала по залу, не крикнула мне, что на тебе трусы? – спросил я со смехом, стягивая с девицы стринги. – Мы с тобой на пару запихали их тебе туда «по самое не балуйся».

– Николай, я так мчалась, что эти трусы у меня совсем из головы вылетели, – с улыбкой оправдывалась она, приподнимая попу – мне в помощь.

– Это прекрасно, что они, в конце концов, вылетели из твоей головы: нечего им там делать, их место на заднице, – подколол я её и, сняв стринги, по старой студенческой привычке оставил их висеть на ноге сканки, чтоб потом долго не искать.

– Подловил меня? Да? – сказала Инга, лукаво прищурясь.

Она стянула к талии лиф своего вечернего платья, выкатив на волю оба полушария восхитительных грудей, украшенных нахально выпирающими сосками.

Сотни отборных красоток за час с четвертью прошли мимо меня да через моего «коня», и всё же желанней, чем Инга, среди них не было.

Нежно собрав обеими руками её чудо-груди в кучу, я с жадностью поочередно целовал напрягшиеся коричневые сосочки, а она прижимала к ним мою голову и, заигрывая, звонко смеялась в похотливой тональности. Я пробежался цепочкой легких поцелуев по её плечу, шее, подбородку и поймал её губы, которые сразу сформировались в ответный упругий ободок. Наслаждаясь поцелуем, я почувствовал, как путана, взявшись двумя руками за ствол моего «орудия», вогнала его в себя. Она угощала меня собой, щедро делясь своим внутренним теплом, и в этот раз мне уже не попадались посторонние предметы в родном «гнездышке». Погруженные в разноцветную круговерть всполохов и мерцаний, мы занимались с ней любовью, страстно и самозабвенно, не прибегая к колебательным услугам кресла-невидимки.

Инга оторвалась от поцелуя, облизнулась и сделала страдальческое личико. Глядя на меня в упор своими карими глазами, полными мольбы, и продолжая выполнять половые движения, грациозно и синхронно, она жалостливо проговорила:

– Коленька, миленький! Отправь меня тоже на пикник. Очень тебя прошу. Я никогда в жизни не видела бассейн, у меня никогда не было ни холодильника, ни слуг. Если я тебе понадоблюсь, ты ведь в любое время сможешь меня вызвать или сам прийти ко мне. Я буду тебя ждать, клянусь Магдалиной. Отправь, а?

– Прямо сейчас, что ли? В самый сенокос? – слегка забеспокоился я и на всякий случай добавил темпу.

– Нет-нет! Мы сначала закончим сенокос. Обязательно закончим! – воскликнула она и, крепко ухватившись за мои бедра, притормозила меня до самого медленного коитуса. – Я ещё не выразила своего восхищения тобой… Ты молодец, Николай. Был занят целой тучей путан, но обо мне позаботился: кресло мягкое поставил, когда у меня ноги устали; мою речь пустил в записи, и мне только оставалось рот открывать; соком угостил в висячем шаре, когда у меня во рту пересохло. Я тебе очень благодарна за это. Сок вкусный, но странный. Когда я его пила, мне казалось, что ты меня целуешь, только я, как будто, ещё маленькая девочка. Правда-правда! Но ты меня сегодня убил наповал. Коленька, ты самый настоящий половой гигант! Монстр! – Она с восторгом смотрела мне в глаза. – Когда ты мне ещё только говорил о своей затее с турниром, я не верила и думала, что это шутка такая, или ты хвастаешься. Я, конечно, ничего не сказала, чтобы тебя не обидеть. Это ж надо! Девятьсот женщин пропустить через себя! Плюс и я ещё – в придачу. Мы-то сейчас с тобой снова любовью занимаемся! Он у тебя – просто зверь! Железный, огромный, выносливый и, вместе с тем, ласковый. Ласковый и нежный зверь.

– Польщен лестным отзывом. Ну и подлиза же ты! – усмехнулся я, продолжая выполнять медленные фрикции и мять её пышные груди.

– Это я-то подлиза?! Да я тебе, как на духу, говорю чистую правду, – не сдавалась путана.

– Подлизываешься-подлизываешься. Говоришь-то правду, но так своевременно. Значит, пытаешься меня задобрить. Хочешь, чтобы я тебя на пикник отправил?

– Да, хочу! И вот почему. Я бы там могла спрятаться и переждать. Коленька, я ужасно боюсь того бегемота, – призналась Инга. Глядя на меня испуганными глазами, она не прекращала размеренных покачиваний тазом в такт моим фрикциям. – Покамест ты его разыщешь, он меня будет вызывать из «Путаны» и разрывать на куски до тех пор, пока я не сойду с ума. Тогда уж и Программа меня не восстановит. Николай, я уверена, что ты его рано или поздно найдешь. И знаю, что ты ему покажешь Кузькину мать, чего бы это тебе ни стоило. Но хочу предупредить, что у тебя из-за него будут серьезные неприятности. Они нарушат все твои планы. Это я точно знаю. Того бегемота серого мне не удалось разгадать, у него мысли клочками, как черный косматый туман. А твою душу я вижу, хотя знакома с тобой всего один вечер. Ты человек добрый, справедливый и честный. Именно твоя доброта принесет тебе большую удачу.

– Откуда ты всё это можешь знать? Сочиняешь на ходу. Классно подмахиваешь и складно напеваешь, лишь бы я тебя отпустил, – проговорил я, смеясь.

– Нет, Николай. Я не лгу. – Ассистентка обиженно поджала губки и перестала работать тазом. – Моя бабка была знахаркой и провидицей. Кое-чему и меня научила. Поэтому, как я говорю, так и будет.

– Ну вот, уже и бабушка в ход пошла. Эх, голубушка. Думаешь, я глаз твоих сверкающих не видел, когда ты на яблоньки да на домики смотрела? Думаешь, не слышал вздохов твоих печальных, когда мы вместе моделировали сад с бассейном? Да если хочешь знать, предсказательница ты моя, я тебя уже тогда отпустил, – промолвил я и почувствовал, что путана активнее прежнего заработала бедрами, к тому же, с подкруткой и подрезкой. – И зонт твой стоит на берегу, и дом я тебе в саду поставил, двухэтажный, да ещё с подвалом и чердаком, полными чудес. Не скажу, каких – потом сюрприз будет. И овладеть твоим домом никто не сможет, кроме тебя; и верных слуг у тебя будет семеро… А на турнире ты была настоящей королевой. Нравишься ты мне. Жаль с тобой расставаться так скоро, но и насильно держать в клетке не хочу; я же не серый бегемот.

– Так ты меня туда отправляешь?! – переспросила она, не веря своим ушам.

– Да. Вот только сейчас закончим с тобой сенокос.

Инга от радости взвизгнула громче гудка Эллис, и моя слуховая защита сработала вновь.

– Коленька, ты мой спаситель! Ты мне столько счастья подарил! – воскликнула она, осыпая меня поцелуями… – Теперь о сенокосе. Вообще-то у меня уже давно концовка подошла впритык. Я её сдерживаю изо всех сил, чтобы тебя не обогнать. Что мне для тебя сделать?

– Ничего лишнего. Как крутишь попкой, вот так и крути. Это классно… А того бегемота инопланетного – твоего мучителя – я обязательно найду и покараю. Непременно покараю, – сказал я ей в ответ и перешел на самый высокий темп с максимальной амплитудой.

Красотка учащенно задышала, вся сжалась и зажмурила глаза. Это к ней подступал оргазм. Я сделал ещё несколько энергичных толчков, и мы с ней одновременно начали кончать. Мне осталось только дать команду: «Сейф! Отправить Ингу под номером Бе-682 в приложение „Сад“ – на правах ведущей „Конвейера“. Пуск!»

И пташка моя упорхнула в дивный сад. Она так и летела, трепыхаясь и взвизгивая в оргазме, в бальном платье вокруг талии и с развевающимися трусиками на парчовой туфельке.

2

Я возвратил из своего Архива всю обстановку зала, вернув ему первозданный вид; подобрал около себя с пола пару сотен блестящих заколок, потерянных участницами в процессе турнирной болтанки, и отправился в ванную, на ходу подбивая итоги сексмарафона.

«Если брать за сто процентов обычную „Девяточку“ из студенческого прошлого, то мной сегодня был выполнен план, с учетом Инги, на десять тысяч одиннадцать с хвостиком процентов, – рассуждал я шутливо. – За это мне полагается поощрение. На Илоне всех премируют „радостью“. Интересно, какую премию выдадут мне?»

«Три вагины из резины и дюжину надувных баб», – встрял со своим сарказмом внутренний голос.

«Не нужны мне за это никакие награды, – думал я, плескаясь в лучах грави-ванны, – Самое главное то, что мной честно был выигран матч-реванш и, значит, тот позорный камень прошлого сброшен с моей души».

Пиликнул сигнал визитера, и в ванную заглянула Люси.

– Фомич, можно войти?

– Да-да, заходи. У тебя всё в порядке? – отозвался я, наблюдая за действием моющей пены, сплошь покрывающей указанные мной участки тела. Маленькие вращающиеся шнеки терли и массировали кожу, в то же время снабжая её полезными веществами, предписанными «Лекарем». Внешне процедура выглядела так, как будто на мне копошилось огромное множество радужных кольчатых червей.

Служанка-андроид присела на край обширной ванны и сообщила:

– Роза Ласка заходила к тебе на открытый визор, но ты был очень занят, и она попросила меня передать, что завтра занятия начнутся не с часу, а с полвторого. Она с утра будет на Совете.

– Спасибо, Люсик, за информацию, – поблагодарил я из лучезарного облака служанку и в долю секунды заменил грави-подушку на обычную воду из Карибского моря. – Что-то я не заметил, когда она приходила.

– А ты и меня не видел. Я ещё до Розы заходила со скалкой, чтобы проведать, не грозит ли тебе какая опасность. А там такое творилось! Гляжу, а под потолком сканки голые стаями носятся, как ведьмы на шабаше, и на тебя пикируют. А уж ты-то трудишься, у-ух, не покладая… тоже конечности, но не рук. Сколько у тебя их было? Штук пятьдесят? Или сто? – В её голосе прозвучала ревность.

– А девятьсот, не хочешь? И одна краше другой, – промолвил я, томно потягиваясь в морской воде и потягивая Глюквеный морс с планеты Бо-Ло-То.

– Девятьсот?! Это даже очень неплохой результат – для человека, да еще с того света! Поражаюсь твоему половому потенциалу, – проговорила Люси с восхищением. – Только ради чего стоило так себя насиловать этой каруселью? – Она пожала плечами и хихикнула.

– Всё тебе «ха-ха», «хи-хи», а я за То отмыл грехи. – Я отхлебнул морсу и подмигнул ей: – А ты-то сама хотела бы покататься на такой карусели?

Мне вдруг захотелось пошалить. Я потянул служанку за рукав, та бултыхнулась в ванну и с головой ушла в карибскую воду. Вынырнув, она, весело смеясь и забавно вытирая лиловое лицо руками, без колебаний ответила на мой вопрос:

– Да, Фомич. С тобой – хочу!

Её намокшая оранжевая косынка сползла с лысой головы.

– Почему у тебя нет волос? Не растут, что ли? – спросил я с сочувствием и с опаской.

– Ещё как растут! Но по гигиеническому этикету их полагается удалять всему обслуживающему персоналу, имеющему прямой контакт с пищевыми продуктами, – объяснила прислуга.

– Согласен, Люсик: гигиену надо соблюдать. Но не до такой же степени уродства. Ты на себя в зеркало посмотри. Что они с тобой сделали? Башка голая, как у петуха коленка; ни ресниц, ни бровей. Фантомас, и только. Не дай бог такое во сне увидеть! А ведь, я гляжу, у тебя – очень красивые черты лица, высокий лоб, прямой носик, аккуратные ушки, подбородок – что надо, губки – загляденье, – говорил я и одновременно водил пальцем по называемым мной элементам, как бы, сверяя зрительный образ с осязаемым. Люси же, из баловства, с блаженной улыбкой на устах терлась своим мокрым личиком об мой палец, мурлыкала, подражая кошке, и в конце даже мяукнула.

– Я тебя не осуждаю, мне просто хочется, чтобы ты была красивой, – продолжал я. – Вспомнил! У нас в детстве, почему-то, всех стриженных «под ноль» дразнили: «Лысая башка, дай пирожка!»… И ещё. В чём ты ходишь? Какая-то нелепая клетчатая рубаха, этот комбинезон с лямками, как у электромонтажника. А на ногах у тебя что? Ну, покажи-покажи!

Домработница, смеясь, задрала над водой ноги, обутые в боты, и сказала:

– Так ведь это всё униформа для прислуги – по этикету.

– К чёрту такой этикет! – взорвался я. – Подбери себе что-нибудь поприличнее из каталога. Отрасти косу, брови с ресницами.

– Слушаюсь, Фомич! Ты мой хозяин, и твоё слово для меня – закон, – произнесла она с озорством, но уже через миг стала серьезной и добавила: – Мне и самой хочется быть красивой, чтобы тебе нравиться. Я ведь женщина, хоть и андроид. И я стану красивой!

– Вот и договорились: ты превращаешься в нормальную женщину, а я тебя катаю на карусели. Заметано?

– Заметано! – радостно вскликнула она. – Да! Напомнил ты мне своей детской дразнилкой, зачем я сюда пришла. Пирожков твоих любимых напекла с капустой да с картошкой. Про Розу-то я и утром могла бы сказать. Ну что, кушать будешь?

– Ты ещё спрашиваешь! Я после секстурнира голодный, как три волчьих стаи. Конечно, буду, – ответил я и, ополоснувшись под водопадом, переступил через борт ванны.

Люси выбралась следом. Она сбросила с себя всю мокрую одежду и принялась вытираться аэрополотенцем, прозрачная ткань которого нисколько не помешала мне досконально разглядеть свою служанку вблизи. У неё была изящная точеная фигурка, с ярко выраженной талией, объемными бедрами и стройными ногами «от ушей». Крупные – для её хрупкого стана – безукоризненные по форме груди были украшены ареолами, словно их ваяли по циркулю, и увенчаны сиреневыми сосками, размером с крайний фаланг мизинца. Люси обладала безупречным телом, если не брать во внимание его лиловую расцветку.

Однако весь её чарующий облик портило абсолютное отсутствие в должных местах волосяного покрова, этого изумительного природного дамского наряда, прелестного и манящего. Меня, как и всех нормальных мужиков, подобное отсутствие естественных украшений у какой-либо из персон всегда настораживало. Сама природа громогласно нашептывала, что от сей особы надо бежать без оглядки, как от тифозной, чтобы не заразиться от неё стригучим лишаем или, на худой конец, педикулезом. Не случайно, моё собственное правило запрещало мне вступать в половую связь с больными женщинами.

Округлый лобок служанки тоже был выскоблен до блеска, хоть смотрись в него вместо зеркала.

«И башка лысая, и пирожок – тоже лысый», – мелькнула мысль.

– Какой же это этикет? Трусы сняла, а под ними – пусто. – Я пошлепал ладошкой по её сверкающему лобку. – Полового признака-то нет!.. У тебя, вообще-то, какого цвета волосы?

– Везде по-разному, – улыбнулась она. – Отрастут – увидишь.

– Отращивай скорей, а то на тебя без слёз смотреть невозможно.

Мы надели халаты и прошли на кухню.

3

Люси поставила на стол тазик, накрытый салфеткой, большую крынку с холодным молоком, сама села напротив и, подперев голову руками, стала наблюдать, как я уплетаю румяные горячие пирожки. Они были подписаны пищевым маркером, так что я не путался.

Мне нравилось дегустировать диковинные кушанья из чудовищно многообразного илонского меню, изобиловавшего инопланетными яствами, но и свою любимую пищу я не спешил забывать. Поэтому в моём рационе частенько оказывались – и блинчики с творогом, и пельмени ручной андроидной лепки, и щи со свежей капустой, и селедочка с картошечкой да с маринованным лучком.

– Фомич, ты так аппетитно ешь, что у меня аж слюнки потекли, – с завистью промолвила служанка и махнула рукой: – А! Была ни была! Немножко нарушу своё правило – съем всего один.

Она налила себе молока и принялась со мной на-пару есть пирожки: сначала один, потом – один за другим. Ела она, как обычный человек, откусывая, жуя и глотая.

– Люсик, а из чего делают андроидов? Из человеческих органов? – поинтересовался я.

– Откуда могут взяться человеческие органы? – спросила она вместо ответа.

– А что? Не хватает свежего материала после катастроф? – начал я развивать тему.

– Где ты видел на Илоне катастрофы? – задала Люси встречный вопрос.

– И что, никто никогда не умирает? – допытывался я.

– От старости? Кому нужны дряхлые органы? – усмехнулась она.

– Ну, а если на общественных началах в виде донорства, в счет регенерации? – предположил я, отметив про себя, что прислуга даёт только вопросительные ответы, и решил подыграть ей в этом.

– Лично ты пожертвовал бы для какого-нибудь Кобелино свои, например, гениталии? – Собеседница с иронией посмотрела на меня и взяла следующий пирожок.

– А как, пока не отрастут новые, мне прикажете общаться с дамами? А как справлять нужду? При помощи трубочки? А хрена не хотите ли? – не раздумывая, отклонил я её вариант и показал мнимому Кобелино изображение хрена – вместе с ботвой.

Люси расхохоталась.

– Трубочки, говоришь? А ты знаешь, какие в каталоге классные трубочки? Показать тебе? Не желаешь примерить? – подшутила она с ехидством.

– Может быть, органы для вас выращивают из ДНК человека? – продолжал рассуждать я, не обращая особого внимания на её пошлые остроты.

– Ты имеешь в виду клонирование? – удивленно переспросила Люси, жуя пирожок с капустой.

– Разве это не одно и то же? – Я с недоумением посмотрел на неё.

– Почему же тогда нас называют андроидами, а не клонами? А? – резонно заметила она.

– Неужто вас полностью синтезируют? До последней клеточки? Каждого индивидуально? – высказал я вслух свою догадку.

Служанка утвердительно кивнула головой и добавила:

– Как же ты сразу об этом не догадался?

– А зачем? Ты не допускаешь, что мне было просто интересно обсудить все версии? – выкрутился я и перешел в атаку: – А вот кто из нас планировал съесть один пирожок, а ест уже девятый? А? Не боишься растолстеть?

– Девятый?! – ахнула она. – Фомич, ты меня увлёк! И в вопросики выиграл!

В этот момент в мой блок приема информации поступила обработанная сводка от моих курьеров-разведчиков, командированных в приложение «Сад». В ней сообщалось, что триста семьдесят восемь девушек из числа участниц блицтурнира в разное время подвергались жестоким издевательствам и пыткам, в том числе, тридцать две – со стороны гуманоида Фенокли Крыпса, идентичного впечатлительному образу Инги Б-682; Крыпс – житель планеты Шлёпс, занимает должность Тайного Советника Президента Галактики; цель его дознания: местонахождение Центра управления Вселенной. В донесении также говорилось, что все жительницы Сада, в количестве девятьсот одной женщины, чувствуют себя прекрасно и предаются развлечениям. «Мордобоя не было?» – мысленно поинтересовался я. «Был, небольшой, – зазвучал в голове ответ. – Зухра с Эвелиной заспорили меж собой, чьё лицо красивее». «Ну и кто же победил?» «Победила дружба: после мордобоя выяснилось, что Зухра и Эвелина на какое-то время стали самыми некрасивыми в саду».

Мы с Люси осилили таз пирожков, пожелали друг дружке спокойной ночи и разошлись по своим апартаментам: я – спать, а служанка-андроид – отращивать косу да брови с ресницами.

После трудового дня, насыщенного разными событиями и баталиями, я спал, как убитый (ну, не то чтобы до смерти, а, так – до бесчувствия). И снился мне странный сон: летят, будто, по небу большие грациозные лебеди. У них ощипанные лысые головы лилового цвета, а вместо клоак – резиновые сиреневые вульвы. «Получай свои премиальные! – подтрунивает внутренний голос за кадром. – Многомиллионный клин из резиновых вагин». «Сколько их тут?» – спрашиваю я. «Ровно один миллиард птиц», – отвечает с насмешкой внутренний голос. «Что же я с ними буду делать?» – ужасаюсь я в панике. «Всего у одной-единственной птицы вагина не резиновая, а каучуковая. Вот и попробуй, Колюня, её угадать, коль ты такой добрый», – злорадствует и хохочет за кадром внутренний голос голосом Капеляна…