Читать книгу Андриэнна - Алина Науменко - Страница 2

Снова чужая.

Общество Парижа гудело, как улей. И было из-за чего! Их благочестивый король Людовик VI пригласил во дворец изгнанного когда-то колдуна и чернокнижника, графа Глогстера де ля Фера де Моншара.

Отец сэра Глогстера был отважным рыцарем, прославившемся в крестовом походе, а младший брат сэра Глогстера был членом ордена тамплиеров. И сам Глогстер служил в христианском графстве Эдесса, где должен был охранять христианскую крепость от мусульман. После этого он был посвящен в рыцари самим королем.

Но Глогстер, видимо, не оценил этой милости, так как вскоре при дворе стали шептаться, что он колдун и чернокнижник. И что на службе он не столько сражался с неверными, сколько дружил. Что он привез оттуда немало книг. Да и сам Глогстер в разговорах позволял себе весьма дерзкие и еретические мысли – вплоть до того, что открыто высказывал сомнения в существовании Бога и во всем, чему учила святая Церковь!

Такой дерзости стерпеть, ясное дело, не мог никто. Поэтому он попал под суд святой инквизиции. Как свидетеля позвали и его любовницу Мариэль и ее сестру Арабеллу, и те поклялись, что были свидетелями неоднократных магических обрядов, совершенных сэром Глогстером. Сам сэр Глогстер на суде признал, что не верит в Бога, но раскаяться в этом отказывался наотрез. И его дело было передано в светский суд – ибо Церковь не может выносить своим сыновьям и дочерям смертные приговоры. А светский суд приговорил его к сожжению на костре.

Однако справедливой казни не суждено было произойти – сестра графа, Анжелика, упала на колени перед королем, умоляя о милости – и милость была дана. Но сэру Глогстеру было запрещено покидать пределы своего феода, а всякий, кто встретил бы его в другом месте, должен был сообщить об этом местным властям.

Но прошло десять лет – и король снова пригласил его в Париж! Теперь уже вместе с семьей. Супругой и тремя детьми.

Его супруга, графиня Андриэнна, вызывала еще больше разговоров. Что уж говорить, подстать мужу-еретику. Слухи о ней стали ходить в городе еще до ее приезда. Безродная девушка, даже не рыцарская дочь. Одни говорили – крестьянка, другие – что и вовсе цыганка, которую в крестьянской семье только приютили. Ведьма с волосами цвета молодой весенней травы, прекрасно владеющая секретами знахарства.

В общем, неудивительно, что приезда обоих во дворце ждали. Со страхом, с любопытством, прикрытым презрением – но ждали. И они приехали.

Андриэнну большинство рыцарей нашли очень милой дамой с очень милой улыбкой. Разглядеть зеленые волосы они могли только сквозь платок, которым она, по обычаю замужних дам, их прикрывала, и оставалось довольствоваться рассматриванием приятного овала лица и зеленовато-голубых глаз с длинными ресницами. Мужчины быстро отметили про себя и стройную фигуру под просторным шелковым платьем, и осанку, которую не портила даже некоторая скованность, объясняющаяся простой застенчивостью крестьянской девушки, неожиданно попавшей в королевский дворец. Впрочем, впоследствии им пришлось выяснить, какой сильный характер скрывается в этом хрупком теле.

А вот вердикт женщин был однозначен – этой крестьянке здесь не место. И начали доказывать это всеми доступными себе способами.

Как-то она прогуливалась по коридорам замка и остановилась у большого окна. А рядом у стены стояли две дамы. Они окинули ее презрительными взглядами и принялись обмениваться друг с другом мнениями на ее счет, словно не замечая, что она стоит рядом, и даже не пытаясь говорить тише! Андриэнна долго выслушивать, что они говорят, не стала, потому предпочла уйти.

Бывало и по-другому. Если она подходила к группе дам, те тут же прерывали разговор, а иногда могли встать и уйти – лишь бы не находиться рядом с ней. Молодые девушки относились к ней с любопытством – их не могла не интересовать удивительная судьба этой женщины, но их матери категорически запрещали всякое с ней общение. «Она ведьма, – говорили они. – Она околдовала графа, может околдовать и вас. Будьте осторожны, держитесь от нее подальше».

Впрочем Андриэнна и сама не особенно порывалась с ними дружить – по крайней мере, поначалу, больше внимания уделяя детям.

Так могло бы продолжаться долго, но рано или поздно должно было закончиться. И закончилось.

В тот день Андриэнна вспомнила, что Анжелика просила передать письмо одной из дам – графине де Шатильон. Узнав, что она сейчас в саду, графиня де ля Фер отправилась туда.

Дамы сидели под деревом и о чем-то разговаривали. Их было трое. Андрэнна плохо помнила их имена, потому для нее они все пока были на одно лицо, и она различала их лишь по нарядам. Платье самой высокой (судя по всему, это и была графиня де Шатильон) было расшито узором, напоминающим змеиную чешую. И сама она казалась такой же гибкой и холодной, как змея, пригревшаяся в цветах (а ее подруги больше напоминали цветы). И, ясное дело, ничего хорошего от этой женщины ждать не приходилось.

При ее появлении разговор тут же прервался. Как всегда. Дамы замолчали. В их холодных глазах без труда можно было прочитать: «Как ты посмела, крестьянка, подойти к нам?!». Наша героиня оглядела всех. Женщина в змеином платье решительно встала.

– Вы, кажется, заблудились. Кухня у нас в другой стороне.

– О чем вы? – не поняла Андриэнна. Дама усмехнулась.

– Ну как же. Поварам лишние руки всегда нужны! Работы там, я думаю, хватит.

Вторая дама фыркнула в рукав, а третья молча переводила взгляд с Андриэнны на подругу. На чьей она стороне – понять было невозможно.

Графиня вспыхнула, но тут же взяла себя в руки. «Зато теперь понятно, почему эта женщина – приятельница сестры Глогстера!», – подумала она, вспомнив нрав своей родственницы.

– Я вижу, вы очень беспокоитесь о здешних поварах, мадам. Вы, если я не ошибаюсь, графиня де Шатильон?

Дама гордо кивнула.

– Да, это я. Графиня Лаура де Шатильон, – надменно бросила она. Андриэнна достала письмо.

– Сударыня Анжелика просила вам передать.

Лаура усмехнулась, но протянула руку.

– А вас не учили, что, отдавая письма господам, нужно делать реверанс?

Господи, как у нее хватает сил терпеть все это?! Однако Андриэнна только рассмеялась.

– Где вы были раньше, мадам? Вы бы сделали из меня образцовую служанку!

Лаура прищурила глаза. Одна из ее подруг снова хихикнула. Ей, судя по всему, было безразлично, над чьей репликой смеяться. Вся эта изысканная перепалка ее только забавляла. А вторая была обеспокоена всем этим, но вмешиваться не решалась.

– Да, жаль. Потому что граф де ля Фер прислугу держать в узцах не умеет, – поморщилась Лаура. – Его крестьяне ходят по замку как хозяева и оскверняют прах его предков!

– О его предках не беспокойтесь. Они мне отомстили, когда мне пришлось их выучить, – пожала плечами Андриэнна. – Но у вас, госпожа де Шатильон, слуги наверняка послушны и вышколены. Только не думаю, что они вас очень любят.

Она презрительно фыркнула.

– Любят! Какое мне дело до чувств черни?! Мне главное, чтобы они подчинялись и знали свое место! – последняя фраза прозвучала с особым вызовом. Графиня де ля Фер мягко улыбнулась и кивнула.

– Совершенно согласна. Человек должен знать свое место. Но только свое.

Лаура вспыхнула, но ответить не успела – вмешалась та смешливая дама.

– Лаура, полно, – заметила она. – Не опускайся до перепалок с простолюдинкой, – но тут же смутилась под взглядом зеленых глаз этой самой простолюдинки.

– Я думаю, вашей подруге редко выпадает такой случай. Ее служанки, полагаю, предпочитают помалкивать.

Лаура усмехнулась.

– Правильно полагаете.

Андриэнна слегка наклонила голову.

– Впрочем, я не собираюсь навязывать вам свое общество. Всего доброго, – и ушла.

У себя в комнате Андриэнна упала на кровать и зарылась лицом в одеяло. Она не плакала. Душу захватила злоба. Что интересно – не на них, а на себя! Да что это с ней?! Неужели она боится этих графинь, герцогинь, баронесс и прочих?! Этих дамочек, которые и имя-то свое, наверное, написать не умеют! И она должна унижаться, искать их дружбы! И ради чего?! Ради права ходить по коридорам королевского замка?! Но пока ей от этого удовольствия мало.

Глогстер вошел в их покои. Андриэнна сидела на кровати, глядя куда-то в стену. Какая-то непривычно-слабая и беззащитная. Его сердце сжалось, и он сел рядом.

– Они обидели тебя?

Андриэнна повернулась к нему. Отвечать почему-то не хотелось. Глогстер запустил смуглую руку в густые зеленые волосы, спрятанные под бирюзовой шапочкой, украшенной мелким жемчугом. Прислонил ее головку к себе.

– Не обращай на них внимания.

– Я-то не обращу, а ты?

Глогстер усмехнулся.

– Я слишком хорошо знаю цену мнению этих людей. Сегодня ты для них ничто, завтра они признают, что ты королева, равная египетским царицам, а послезавтра ты для них снова станешь ведьмой и выскочкой, – он поцеловал ее в лоб. Андриэнна улыбнулась, но потом снова посерьезнела.

– А если придется подстраиваться под них, чтобы они изволили нас принять? Ты вот, например, сможешь солгать насчет того, что думаешь о крестовом походе, если они тебя спросят?

Глогстер промолчал. Но по его взгляду она поняла – нет. Даже ради права жить при дворе.

В этот миг в коридоре послышался шум и смех – это их дети вернулись с прогулки.

Первой в комнату влетела их старшая дочь – пятилетняя Нора. Рыжое, зеленоглазое, своевольное создание. Вылитая мать в детстве, только вдобавок избалованная. Со смехом девочка прыгнула на родительскую кровать и устроилась между ними. За ней вбежал ее младший брат – трехлетний Шарль и тут же забрался на колени к отцу. А за ними вошла их няня – Мари, держа за руку приемную дочь Глогстера и Андриэнны – Роксану де Летур. Дочь друга Глогстера – маркиза де Летура, погибшего на турнире в Орлеане. На том самом, после которого Глогстер получил прощение короля. Незадолго до гибели де Летур заставил Глогстера поклясться на рыцарском мече, что он возьмет к себе его дочь, если с ним что-то случится, и воспитает ее как родную. Предчувствовал ли он свою гибель или позаботился просто на всякий случай – неизвестно, но Глогстер нарушить эту священную для рыцаря клятву не мог. Потому после гибели маркиза забрал малышку Роксану к себе, и с тех пор они с Андриэнной старались растить ее как свою дочь. Насколько хорошо у них это получалось – сказать трудно, но Роксана о своем настоящем происхождении пока ничего не знала. Хотя любому было видно, что ее характер был прямо противоположен им. Она была девочка тихая, застенчивая, боялась чужих людей. Потому мысль ехать в Париж пугала ее даже больше, чем ее приемную мать.

– Как прошла прогулка, Мари? – осведомилась Андриэнна у няни.

– Хорошо, мадам. Только мадемуазель Элинор..

– Я Нора! – резко перебила ее девочка. – Когда же ты запомнишь, курица? Ой! – девочка чуть сжалась, получив от матери существенный шлепок по носу. Не слишком больно. Андриэнна почти никогда не била своих детей, но чтобы из Норы выросла вторая Лаура де Шатильон..

– А что она меня все «Элинор» называет? Я Нора!

– Но в крещении ты Элинор, – с усмешкой заметил Глогстер. – Это мы тебя в семье Норой называем.

– Не говоря уже о том, что ты не должна грубить Мари, – заметила Андриэнна. – Она заботится о вас, хотя могла бы найти место с более послушными детьми!

Нора немного смутилась и даже нашла в себе силы извиниться перед няней.

– Вот и хорошо. А теперь идите в детскую ужинать.

Девочка кивнула, поцеловала родителей и упорхнула в детскую. А Роксана подошла к той, кого считала матерью.

– Ну как дела? – ласково спросила Андриэнна. – Нравится тебе во дворце?

Девочка смутилась и прижала к себе свою любимую куклу.

– Не знаю. Здесь так много чужих людей!

– Но ты же не одна. Мы здесь все вместе! – Андриэнна поймала себя на том, что говорит эти слова не только ей, но и себе. Поддержка была нужна сейчас не только пятилетней Роксане, но и ей самой. Ее приемная дочь улыбнулась.

– Да, матушка. И Нора такая смелая. Генрих сегодня на прогулке начал ее дразнить, а она на него с кулаками!

– Какой Генрих? Де Шатильон что ли? – осведомился Глогстер. Роксана кивнула и тут же испугалась, сообразив, что выдала сестру. Андриэнна улыбнулась. Теперь ясно, почему Нора поспешила перебить свою няню – боялась, что та расскажет родителям о ее драке. Интересно, упомянет ли об этом его мать, Лаура де Шатильон, за ужином? Скорее всего, да. Дескать, сразу видно, что мать этой девочки не благородной крови!

Глогстер передал Шарля на руки Андриэнне, и она вместе с ним и Роксаной прошла в детскую.

В детской она еще некоторое время наблюдала за детьми, удивляясь тому, чему другая женщина едва ли стала бы удивляться. Нора и Шарль – ее дети. Она их родила, между тем они совершенно отдельные люди! Со своими чувствами и мыслями! И своей судьбой.

Андриэнна оглядела Шарля. Русый, какой была в детстве она сама и какой, возможно, была ее мать. Маленький мальчик с русской кровью, заброшенный при рождении в мир каменных замков и рыцарей. Могли ли его дедушки и прадедушки, которые пахали землю, представить, что их кровь каким-то образом, преодолев сотни и сотни верст, окажется в этой стране, о которой они, скорее всего, понятия не имели, и возродиться в этом ребенке? Впрочем, она не слишком справедлива – у него и на этой земле есть предки. Он связан с этой страной, с Францией, через кровь своего отца – рыцаря Глогстера де ля Фера де Моншара.

Она вздохнула. Она любила Глогстера и ничуть не жалела, что живет здесь. Но ее пугала мысль, что именно из-за ее прихоти, жажды приключений и любви к человеку чужого народа, ее дети родились именно в этой стране и носят эти странные имена «Шарль» и «Элинор», а не, скажем, «Иван» и «Настасья». От решения восьмилетней безрассудной девочки ехать с купцами в чужую страну (а она могла и сбежать) зависела и судьба ее детей еще до их рождения! А теперь и подавно.

Впрочем, сами Нора и Шарль даже не догадывались, что у них могли быть другие имена и другой отец. Они были вполне счастливы тем, что у них было.

Андриэнна вернулась в их с Глогстером комнату. В зеленых глазах светилась решимость. Отступать ей некуда. Она не сдастся, не даст своим врагам торжествовать так легко.