Читать книгу ОК - Андрей Швайкин - Страница 13

Времени не существовало ни вообще, ни в частности. Это Василий определил по крыльям. Они чуть отросли, из грязно-серых превратились в пепельные. Было ли это результатом желаний или показателем продолжительности – не зафиксировал. Только хот-дог представлялся этаким злобным элементом вечности – был, есть и снова грядёт. Чечкин поморщился: второго пришествия фастфуда не пережить. Уже не пережил. Но главное! Несуществование времени здесь никак не отменяло факта времени там. Иначе как понимать визуализации вполне достоверных отрезков? Вот же, Феодосия образца восьмидесятых прошлого века, пока ещё украинская, в том ещё советском континууме. «Няш-мяш! – перекатилось в голове крамолой. – Крым – наш!»13

«Вот блин!» – Чечкин сел на ступени администрации рядом с пёстрой коровой. «Ну, как тебе, Зорька? Не сожрали ещё патриоты?»

– Василий Вадимович? – позвала из окошка на втором этаже симпатичная рожица. – Зайдёте?

«Надо же! – завистливо подумал Чечкин, успев разглядеть синюю рубашку, галстук-селёдку и прокурорский китель с золотыми пуговицами. – Когда успевают, господи?!» Поднялся. Кабинет в глянцевых панелях с лепниной на потолке, стол, сервированный на двенадцать персон, приставленный к столу поменьше, с зелёным сукном и зелёной лампой. Андропов в рост на стене. Ошибся эпохой? Грядущие перемены торчали беспорядочной кипой из сейфа, грудились на подоконнике, часть дел рассыпалась в камине пеплом. Миловидная Фемида ловко орудовала кочергой в весьма содержательной позе. Кроме мелькнувшего в окне, на ней были чулки на резинке и пушистые тапочки-единороги. Опять же проклятого розового цвета.

– Как видите, Василий Вадимович, не всё успеваем.

Что имела в виду «прокурорша» («Вдруг и впрямь прокурорша?»), Чечкина не заинтриговало. Ну, ОК! Пусть будет прокурорша.

– Замечательно вижу, – отозвался с учтивым поклоном – мало ли.

– О, благодарю вас! – Она выпрямилась и улыбнулась. – Мы в этих краях, знаете ли, одичали без обходительности. Присаживайтесь. К сожалению, ни чая, ни кофе предложить не могу, электричества нет.

– Плохой чай – плохие люди. Обойдусь.

– Но виски, джин, водка. Что пожелаете?

– Водка, – пожал плечами Чечкин, наверняка ни вкуса, ни смысла.

– Выбор патриота! – одобрила прокурорша и налила до краёв два гранёных стакана. – За царя и конституцию! Лехаим, камрад!

Василий с соболезнованием заглянул в голубые детские глаза. «И эти глаза созидают одиночество и глупость. И живут они меж событиями. Ночью настолько чёрные, будто их нет, и зияют чёрными дырами…» Выпил и не поперхнулся. Под ногами образовалась лужица. Но алкоголь, на удивление, дал знакомый эффект: плавная лёгкость и чуть свободы.

– Зря вы так, Василий Вадимович. Я не имею морального права…

– Быть в стороне?

– Да, – удивилась прокурорша. – Откуда вы…

– Я же только прибыл…

– Варвара. Можно просто Варя.

– Варя? Ну ладно… Просто Вася. И ещё, Варя, вам нужно наладить работу прокуратуры в этой… Здесь, в общем. Там я был фанатом… той, другой.

– А что там? – осторожно поинтересовалась Варя. – Крым – наш?

– Ваш, ваш, куда он денется. А вот остальное гадственно – клеймо качества ставить некуда. Кухонные сплетни ушли в интернет. Грибы, наоборот, пошли за людьми в город. А Вождя вот-вот коронуют.

– Ну, это вы… привираете, Вася, – с сомнением покосилась прокурорша на портрет Андропова, тот мироточил густой розоватой жидкостью. – Он же ещё не дозрел.

– Да что вы такое говорите, Варенька?! – напустил строгости Чечкин.

– Народ не дозрел, – поправилась Варя и мило покраснела – Я, собственно, чего позвала, Василий. Извините, если покажется невежливым, – покраснела ещё больше, – но мне для… учёта не хватает вот этих… на вас которые.

– Да! На вас они смотрелись бы идеально! – улыбнулся Чечкин. – Согласен.

– Так сразу? Вы мне… жертвуете их?

– Стоп, стоп! – захохотал Чечкин от невинной наглости. – А как же пункт пятый «Положения о желаниях»? Вы не можете клянчить пожертвование. И уж тем более при исполнении!

– А вы невнимательно прочитали пункт четвёртый положения, господин Чечкин! – сухо отрезала Варвара. – «Жертвованием признаётся искреннее желание передачи части имущества от одной сущности другой сущности». Разве я требую от вас неискренности?

Чечкина проняло. До слёз. Вспомнился коллега, только назначенный рулить корпоративной благотворительностью. Пришёл с упругой бумажкой от общества ветеранов силовых структур. И несчастный. Щит и меч в шапке. Перечисление заслуг, дата очередной закладки чего-то и реквизиты. И ни слова просьбы. Степень лояльности – на усмотрение жертвователя. Идиотская виза генерального директора на письме – размашистое «ОК!» под шестью обстоятельными нулями – Чечкина не смутила. Все знали придурь начальства. А вот неискушённый выпускник MBA что-то скис… «Всё понимаю… GR, корпоративные интересы. Но ведь меня потом с этим же ОК…» Пришлось учить балбеса уважать силовиков и брать визы с нормальной подписью. «Когда есть автограф, это уже не твоё усмотрение». Паренёк побледнел. Идти новичку второй раз к руководству по столь деликатному вопросу… До него благотворительным фондом с пятилетней историей рулили пять человек. И ни один из них ничему не научился. Время их поста было чётко обозначено местом. Чечкин пожалел. Сам подписал, как зам генерального.

– ОК, Варя, – сквозь слёзы прохлюпал Василий. – Я искренне не желаю эти прекрасные стринги отдавать даром. Воспользуюсь пунктом три «желаний». Что вы можете предложить равноценного?

– Я…

– И с учётом того, что они нужны вам как воздух и являются безусловным фетишем. Ибо вы точно не трансвестит.

– Злой вы, Чечкин, – надулась прелестная прокурорша. – Жаль, что либидо здесь атрофировано. Что вы хотите?

– Хм… Трусов на вас нет. Следовательно, за мой срам я попрошу в три раза больше. Китель, пожалуйста, один чулок и бутылку водки.

– Чулок? – Варенька захлопала глазками.

– Ну да. Чем-то же нужно прикрыть атрофированное либидо.

Чечкин сидел на крыльце администрации в тесном кителе, в оригинальной набедренной повязке – ноу-хау фактически, пил водку и протекал. И бурёнка пила водку и протекала из чего-то похожего на вымя, вроде инфантильного осьминога. Оказалась она не вполне коровой, а прекрасной сущностью с планеты Z-15781/13 туманности NGC 239214 под номером… «Зорька, короче!»

«Чудесное место, Вася! Сплошь трава, никаких тебе стейков, фаршей, – ностальгировала Зорька. – Хоть и выглядит с Земли как рожа клоуна из «Оно». И было хорошо. И Чечкин извинялся за невежество астрономов. И удивлялся мудрости «говяжьего бога». Вымя – не просто вымя: его щупальца скользили по лугам, впитывая соки, не причиняя ни малейшего вреда экологии. А «жвачка» определяла смысл, пока он жевался. Огромные стада парнокопытных философов бродили по Z-15781/13, не вдаваясь, кто, откуда и что после. Зачем – вообще вопрос не стоял. И название планеты их не смущало. «Любовь, – смотрела корова-веган печальными, слегка окосевшими глазами. – То, что у наших подобий вы принимаете за меланхолию, там – любовь, первопричина Слова. Представляешь, Василёк, сколько вы сожрали любви на Земле?»

И было стрёмно. И Чечкин рыдал в нос бурёнке и ненавидел человекообразных. И нос её пах прокисшим молоком и водкой, отчего выворачивало на ступеньки «ничем», но с богатыми ощущениями. А прокурорша победоносно торчала в окне с распростёртыми крыльями с двумя голубыми чипами на бежевых пёрышках и в новом генеральском мундире. Она только что подтянула ажурный чулочек под розовые трусики и замахнула стакан виски. До белых одежд оставалось всего ничего: чулок, юбка, туфли и кожаный портфель от Birkin.