Читать книгу ОК - Андрей Швайкин - Страница 22

Второй ученик появился у Филиппа. Точнее, ученица. И вопреки его вкусу она оказалась на редкость миловидной, стройной, рослой, кроткой и держалась с таким достоинством, что и проржавевшие солдатские кальсоны смотрелись на ней благородно. А взъерошенные воробьиные крылышки и купидоновы локоны так и просились на постер. Собственный ангел в компании – круто же! Пусть и не ново.

И Чечкин ни за что не пропустил бы «вариант», хотя очаровательных сущностей в транзите хватало. Если бы не одно «но». Звали её Мочета, то есть Модификация Человека Твари Альтернативная, точнее, Мочета с пятизначной иероглифической фамилией: что-то вроде египетских птичек и скарабеев. Но не андроид, поскольку оказалась смертной. И не из людей в прямом смысле: общалась не раскрывая рта, ничему не удивлялась, всегда была довольной. И к вину не притронулась (добыли по случаю посвящения в ученики), что вызывало очевидные подозрения. Однажды Чечкин уже прошляпил засланную смазливую трезво-молчаливую: постель едва не стоила карьеры.

Плюс обстоятельства. Девица тут же по прибытии, зарегистрировавшись и напялив кое-как кальсоны, не особенно понимая их назначения, перешла дорогу и застыла за спиной Филиппа, наяривавшего складки бывшей судьи из Мехико. Та хрюкала, а Мочета улыбалась, имитируя барона в воздухе тонкими пальчиками. И определённо ловила кайф, прихрюкивая, но уже в головах чесальщиков. А потом стала очёсывать крылья обалдевшему Филе. И Филя закатил глаза и тоже захрюкал. И наблюдавший непотребство Василий вдруг хрюкнул ни с того ни с сего, и Зет завизжала, выгнулась, будто чесали её.

– Что за фигня? – удивился Чечкин.

– Дар! – ответил приятный голос бесцветно, но стало как-то уютно всем.

– А-а-а! – заорал Филипп и впился в жирные складки.

– О-о-о! – отозвалась судья.

– Искушение, – пробормотал архат, единственный, кого не «хрюкнуло».

Так Мочета стала учеником и наиболее успешным чесальщиком в салоне, к которому выстраивались очереди. Она приносила безумный доход, а её крылья отрастали столь быстро, что кальсоны пришлось сменить на подвязку. Разумеется, тут же нарисовались ангел с Пихто, почему-то без демона. Презрительно глянув на тварь, блаженно распластавшуюся под девицей, всем без исключения изрядно почикали перья: без лишнего формализма, но и без чёрной метки. «Персональное предупреждение», – понял Василий. Мочета со своим даром явно перегибала: её «удовольствие» попахивало сладострастием. С одной стороны – ОК, безупречный инструмент контроля. С другой… За такое и преисподнюю схлопотать недолго. Начали разбираться, что у неё там в голове.

Анамнез показал странное. В отличие от архата – у него «не умерли все», кого он знал, – у Мочеты «закончились все», и с перебором. Планета «закончилась». Земля, между прочим. Та, другая, на сотни миллионов лет назад, откуда прибыли Чечкин с Филей и о чём она не имела ни малейшего представления. «До нас были, а нас не было, но мы встали», – все представления о сотворении мира. А жизненных циклов на самом деле два: всё заканчивается, всё начинается. Отсюда принципы бытия: максимально использовать данный от рождения ресурс (размножались они по старинке) и молча уйти по его истощении к источнику возобновления ресурса. Религия? Бог? Нет, не слышала. Почитание собственного дара – это ежедневный ритуал благодарности циклу. Рай и ад – слышала: источники положительного и отрицательного возобновления ресурса. Мегаполисы, электромобили, гамбургеры, покемоны… Что это вообще? Нет, они передвигаются на ногах, спят по двенадцать часов, едят только то, что дают деревья, и учатся в общинах науке максимального расходования цикла. Много любят. Любовь – суть всего, но и главный расточитель ресурса. И при таких раскладах живут до двухсот, а то и трёхсот лет, практически не старея. Если правильно поняли, конечно. Мочета изъяснялась на языке афазии.

– М-да… – Чечкин почесал лысину. – Похоже, наше будущее – за сектантами ЗОЖ30. И в чём же твой дар, Мочета?

– Строить – нет. Делать – да. Делать хорошо. Родич-мама – дар всё плохо, родич-отец – дар коммуникация космоса, родича-бабушка – урожай определять, родич-дед – лезть на горизонт, родич-брат – дар сон, родич-сосед – дар врачевать почень…

– Печень? Почки?

– Почень, Филя. У мочет, видимо, это один орган.

– Родич-дядя – дар приходить. Родич-тётя – дар…

– Всё, достаточно! – рассмеялся Чечкин. – Талантливая семейка, особенно дрыхнущий братец и дедуля с горизонтами. Ты нам подходишь, Мочета. Только не усердствуй, ладно? Тут «хорошо» – на грани фола.

– ?

– То есть от много «хорошо» многим хорошим людям может быть много-много «плохо».

– ?

– Вот же простота! ОК, в процессе поправим. Филипп, – строго посмотрел на партнёра Василий. – Твой ученик – тебе и следить. Как только клиент начнёт хрюкать, тормози её.

А в голову закрались крамольные мысли. Глаза ангела стояли перед лицом. Странно он посмотрел на Мочету: вроде и с состраданием, но и с любопытством вполне земным, оценочным. И Пихто опять подмигнул, с улыбочкой непонятной. Что, если… Чечкин мечтательно растянулся под тёплым бочком Зет, представляя легионы ангелов, демонов и, ладно уж, старичков Пихто в бесконечной очереди к «Чеширскому котику». Крыша предприятия фактически под видом спонсоров. А спонсоры легко клюют на обёртки. Следующая мысль вытекала из первой. Риски. Лучше бы по такому случаю завести отдельную лавочку, условную франшизу от «конкурента». И «наш», и не «наш». Не комильфо, конечно, не по-партнёрски, но и подставляться с базовым бизнесом тоже не комильфо… ОК! Но что-то не до конца нравилось Василию в затее. Мочета не нравилась в ней. Слишком хороша Мочета для рисков.