Читать книгу Узором по крови - Анна Светлова - Страница 9

Забава

Терем встретил гнетущей тишиной, которую нарушали лишь потрескивание смоляных лучин в настенных светцах да робкий шорох мышей за стеной. Я шла следом за Всеславом, чувствуя, как гнев клокочет внутри, словно вода в медном котле, поставленном на жаркий огонь. Брат молчал, но его широкие плечи под парчовым кафтаном были напряжены, а поступь – тяжела и размеренна, будто каждый шаг стоил ему немалых усилий. Словно нёс он на себе не только драгоценный пояс с серебряными бляхами, но и бремя всего княжества.

Когда дверь моей светлицы затворилась за нами с глухим стуком, я не выдержала:

– Ты ему веришь? Этому… басурманину? – Слова вырвались быстрее, чем я успела обуздать свой язык.

Всеслав обернулся, кольца на его пальцах тускло блеснули. В дрожащем свете лучины его лицо казалось высеченным из белого камня. Такое же твёрдое и неподвижное, как лики святых на фресках в княжеской молельне.

– Я верю своим глазам, Забавушка. Ты видела его рану? Такую не наносят себе, чтобы снискать расположение чужого князя. Стрела прошла на палец от сердца.

– Может, его соплеменники ранили, чтобы мы поверили! – Я сжала кулаки. Янтарные бусы на моей груди заколыхались от резкого движения. – Или ты забыл, что сделали половцы с Серебряными Ручьями? С нашей матушкой? Сколько людей угнали в полон? Сколько дев осквернили? Сколько младенцев насадили на копья?

Брат опустился на дубовую лавку и потёр виски. Огонь в очаге бросал на его лицо причудливые тени, делая старше и суровее. Над головой его висел дедовский щит и меч в потемневших от времени ножнах.

– Не забыл, – тихо ответил он. – Каждую ночь вижу пепелища во сне. Но этот полукровка… В его словах я не чую подвоха.

Я фыркнула, отворачиваясь к узкому оконцу. За резным наличником, украшенным затейливой резьбой, сгущались сумерки, окрашивая небо в цвет раздавленной черники. Где-то вдалеке ухнул филин – недобрый знак. Я невольно коснулась образка на шее.

– Твоё сердце слишком мягкое, братец, – проговорила я, прижав ладонь к холодному стеклу слюдяного оконца, за которым виднелись смутные очертания сторожевой вышки. – Ты всем готов верить. Сперва этому полукровке с его сладкими речами, теперь вот решил жениться на дочери князя Мстислава, которую и в глаза не видел!

Всеслав поднялся и подошёл ко мне. Половицы скрипнули под сапогами из тиснёной кожи. От него пахло полынью и дымом костров. Его отражение в тусклой слюде казалось размытым, нечётким.

– Ты думаешь, мне легко? – Голос брата дрогнул. – Думаешь, я не знаю, что Милава каждый вечер ходит в церковь, зажигает свечи перед образом Богородицы и молится обо мне? Считаешь, не слышу, как она поёт у реки, когда думает, что никто не видит? Душа моя рвётся к ней! – Он стиснул кулаки. – Но я сын князя Черноярского. И должен заботиться о людях, что доверили нашему батюшке свои жизни, что кланяются до земли, когда он проезжает мимо. Союз с Мстиславом даст нам дружину в три сотни мечей. Триста мечей против половецких сабель! – он с такой силой ударил кулаком по стене, что с потолка посыпалась труха, а висевший рядом щит качнулся, издав протяжный стон. – Что мне должно быть дороже – моё сердце или жизни наших людей? Ответь мне, сестрица!

Я молчала, глядя, как по его щеке скатывается одинокая слеза, блеснувшая в свете лучины, подобно росе на клинке. Он быстро смахнул её тыльной стороной ладони, словно стыдясь своей минутной слабости, недостойной потомка Святослава.

– Всеслав, – тихо произнесла я, теребя кисть пояса, расшитого серебряной нитью, – а как же Милава?

– Милава поймёт, – отрезал он, но в голосе его уже не было былой уверенности. – Должна понять. Такова судьба княжеских дочерей и сыновей – жертвовать сердцем ради земли и людей.

За резной дверью послышался шорох, будто мышь пробежала по сухим листьям, а после – быстрые удаляющиеся шаги. Мы с братом переглянулись, и сердце моё сжалось от недоброго предчувствия. Я метнулась к двери, распахнула тяжёлые створки – в полутьме коридора, освещённого лишь редкими светцами, мелькнул подол сарафана и лента в русой косе.

– Милава! – воскликнула я, но в ответ лишь эхо отразилось от стен, расписанных охрой и киноварью.

Всеслав побледнел, шагнул было к двери, но я удержала его за рукав парчового кафтана.

– Не надо, – сказала я, покачав головой. – Сейчас ей нужно побыть одной со своим горем.

Брат опустился на лавку, закрыв лицо руками. Плечи его поникли, словно на них разом обрушилась тяжесть всего княжества.

– Я не хотел, чтоб она узнала так, – глухо проговорил он. – Думал сам рассказать ей.

Я села рядом, обняла Всеслава за плечи. От его кафтана пахло дымом костров, конским потом, полынью и речной тиной – запахи нашей земли, которую он поклялся защищать любой ценой, даже ценой собственного счастья.

– Знаю, братец, – прошептала я, чувствуя, как горло сжимается от жалости. – Знаю, что сердце твоё разрывается надвое.

За узким оконцем совсем стемнело. Ветер усилился, бросая в слюдяные оконца пригоршни дождя. Где-то на стене перекликались дозорные. Их голоса казались тревожными, напряжёнными.

– Ты думаешь, что этот полукровка говорит правду? – тихо спросила я, теребя янтарные бусы на груди. – Думаешь, что хан Кончак действительно скоро будет здесь?

Всеслав поднял голову. В его глазах отражалось пламя очага, делая взгляд почти нечеловеческим, как у волколака из старых сказаний.

– Я уверен, – произнёс он, сжимая кулаки. – И нам нужны союзники, сестрица, – голос его дрогнул. – Каждый меч. Каждая пара глаз, что может высмотреть врага в степи. Каждая рука, способная натянуть тетиву. Иначе Чёрный Яр станет пепелищем, как Серебряные Ручьи, и наши люди пойдут в полон, а младенцев…

Он не договорил, но я знала, что он представлял: младенцы на половецких копьях, как гроздья кровавых ягод, и кровь, стекающая по древкам на жухлую траву.

Я вздохнула, чувствуя, как внутри борются недоверие к чужаку и страх перед новым набегом.

– Я всё равно буду следить за ним, – упрямо сказала я. Пальцы мои коснулись ножа, спрятанного в складках сарафана. – Один неверный шаг – и клянусь Богом, я сама всажу ему нож между рёбер, как вколачивают осиновый кол в грудь упыря.

Всеслав слабо улыбнулся, потрепал меня по волосам, как в детстве, когда мы бегали по берегу реки, не зная ещё, что такое княжеский долг и бремя власти.

– Знаю, сестрица, – тихо сказал он. – Потому и спокоен. Мне нужны рядом острый глаз и верная рука.

За стенами терема завыл ветер, словно стая волков на погосте. Ночь обещала быть долгой и тревожной.