Читать книгу В синий час - Изабо Кельм - Страница 14

Леандра, услышав голос дочери, принялась соскабливать лохмотья с тела Ирины. Это оказалось почти невыполнимой задачей, так как грубая льняная ткань прилипала практически ко всем ранам. Как только она стала вытаскивать клочки ткани из ран, они опять начинали кровоточить. И когда изувеченный ребёнок лежал наконец обнажённый, глаза матери снова наполнились слезами. Она быстро погрузила чистую тряпку в холодную воду и начала мыть свою дочь с особой осторожностью. Вода сразу же окрасилась в красновато-коричневый цвет, столько грязи и крови было на маленьком худеньком тельце. Напоследок Леандра вытерла теперь спокойно выглядящее личико.

Пришло время оценить всю степень ужаса. Она медленно раздвинула бёдра дочери и обследовала внутренние стороны на наличие подозрительных синяков. Не обнаружив ничего выделяющегося, она бросила короткий взгляд на интимную область, но и там кожа была незапятнанная и нетронутая. Леандра трижды перекрестилась, чтобы поблагодарить Господа Бога за беспредельную милость. Высочайшая ценность Ирины осталась сохранённой. Теперь ей стало легче дышать, и она отступила на шаг, чтобы понять всю жестокость посягательства на свою девочку.

Самое страшное зрелище представляли собой ноги. Она не знала, метили ли покушавшиеся особенно на эту часть тела, или Ирина получила эти бесчисленные шрамы, пока бежала в лесу. С отвращением и ужасом она установила, что ноготь мизинца левой ноги был почти сорван. Леандра оторвала кусок от тряпки и обвязала им пораненный палец. Колени были изранены почти точно также, как и ноги. Тёмный струп свернувшейся крови протянулся до самой голени. Её плечи были усеяны тёмными пятнами, оставленные мужскими руками. С огромным облегчением она поняла, что раны на лице быстро заживут. Опухшая губа опадёт, шишка над её глазом исчезнет, и синее пятно на щёке побледнеет. Она должна будет, пожалуй, применить масло плодов шиповника, которым она когда-то пользовалась для предотвращения послеродовых растяжек после рождения Ирины. Вечером она спросит об этом у жены Константина. Старая женщина имеет всевозможные чудодейственные средства, которыми пользовались почти все женщины, молодые и пожилые. Поэтому поверхностные раны не должны будут представлять в будущем проблему. Но как насчёт душевной боли? Против этого не поможет ни настойка трав, ни компрессы. Если бы ей удалось выяснить, кто или что изувечил её дочь, она смогла бы залатать разбитые части сердца Ирины. Лёгкое шуршание перед открытым окном спугнули мысли Леандры. Она резко повернулась к источнику шороха и увидела двух мальчиков, внимательно смотревших через окно, один из них был ещё таким маленьким, что едва доставал до оконной рамы.

– Раду, Влад, скройтесь из виду. Невоспитанные сорванцы… Это вас вообще не касается и не смейте глазеть на мою дочь, как две глупые овцы! Убирайтесь, я вам сказала, вы что, не слышите?

Уже после первых резко произнесённых слов оба мальчика вздрогнули. Потом они побежали вверх по холму так быстро, как их тощие аистовые ножки могли нести их. Необузданный гнев Леандры тут же уступил место раскаянию, когда она увидела, как при её крике один из монахов насторожился и укоряющим взглядом пристально посмотрел на неё через открытое окно. Леандра сжала губы, прикусив язык. Это был брат Кирилл, эта коварная собака. Он постоянно поглядывал на неё своими бесстыжими глазами, и как-то она подслушала, как он другому монаху сказал, что она демон в образе ангела. Что эта грязная борода, собственно говоря, о себе воображает? Немного позже, однако, она усмехалась, вспоминая это, ибо она в конце будет наслаждаться плодами Бога в раю, а не этот язычник в образе мужчины, выглядевший жабой, когда он украдкой разглядывал её со стороны.

От усиливающего отвращения Леандра была не в состоянии отвернуться, но в том быстро раскаялась, так как монах истолковал её неподвижный взгляд как приглашение для беседы с глазу на глаз. Она поспешила спрятаться в комнате, но тут же остановилась. Ирина лежала раненая и совершенно голая на циновке. Если она здесь останется, Кирилл увидит её дочь в таком виде и тогда начнёт задавать всевозможные вопросы, на которые она не сможет ответить. Но одно можно было сказать наверняка: Ирина провела более половины дня в городе, а не в монастыре за работой. Леандра всегда предоставляла ей в этом отношении полную свободу, Ирина должна видеть, как живут порядочные люди, чтобы настроиться на них, а не на рабский сброд с фальшивой религией. Это уже бросилось монахам в глаза, но, кроме наказания голодом, серьёзных последствий не было. В случае, если брат Кирилл уличит её лишний раз, что она позволяет дочери ходить в город, он, несомненно, приведёт в исполнение свою угрозу и продаст её боярам.

С ужасом Леандра увидела, что монах и в самом деле выпрямился и подходил к ней. Она вышла, закрыла за собой дверь и прислонилась к маленькому окошку таким образом, чтобы её длинные волосы скрыли Ирину из виду. Монах, казалось, не замечал её лихорадочных жестов; его мутноватый взгляд ни разу не отступил от глаз Леандры. Как только он подошёл поближе, он обвёл взглядом всё её тело. Она коротко удивилась, почему у него хватило смелости только сегодня так явно на неё уставиться. Когда она проследила за его взглядом, на её щеках от стыда вспыхнул багровый румянец. На ней была надета лишь льняная ночная сорочка, ставшая почти прозрачной от частых стирок. Скрестив руки на груди, Леандра посмотрела на монаха с вызывающим выражением лица, хотя её уверенное поведение из-за красных щёк теряло убеждённость.

– Леандра, что ты всё ещё здесь делаешь в своей ночной сорочке, когда другие уже работают? ― спросил он в льстивом тоне, который с трудом скрывал его коварство и неуверенность.

Запах из его рта устремился ей навстречу, и Леандра отвернула лицо в сторону. Её сердце угрожало выпрыгнуть из груди. Она не знала, как ответить на этот вопрос. Лёгкая тошнота подступила к горлу, и один из её приступов кашля снова грозил вырваться. Она болезненно его проглотила.

– Леандра, ты голодна? Ты выглядишь такой бледной. Тебе холодно? Твои губы совсем белые.

Его голос дрожал. Он сделал ещё один шаг ближе. Она подняла глаза и прочла в его глазах нечто невыразимое, нечто, чего не замечала в других людях в течение уже долгого времени – это была любовь.

– Не хочешь ли ты зайти и подкрепиться бокалом красного вина и хлебом?

В один короткий безумный момент она была готова пойти с ним и пить вино, как и подобало настоящей женщине. Но она быстро откинула от себя эту мысль, так как ничего на свете не бывает безвозмездно.

– Нет, у меня всё хорошо, ― прошептала она, опустив глаза. ― Я не хочу, чтобы Вы тратили на меня ценное вино.

Брат Кирилл был так тронут её неожиданной сдержанностью и благочестием, что небывалая смелость охватила его: он взял одну из её рук в свои. Леандра почувствовала огромное желание плюнуть ему в лицо. Она затаила дыхание и молилась, чтобы он не бросил острый взгляд позади неё. Все её тело застыло, и она клялась себе выцарапать ему глаза, если он хотя бы раз неблагопристойно прикоснётся к ней. Но к её чрезмерному облегчению он не собирался подойти к ней ближе. Мир вокруг них, казалось, впал в оцепенение. И только когда порыв ветра развеял её волосы, он порывисто, словно вдруг обжёгшись, отпустил её руку. Лицо его приняло бледный оттенок, а его губы раскрылись в удушливом негодовании. Теперь всё кончено, подумала Леандра. Она задержала дыхание и ждала его приговора. Но даже после того, как прошли секунды неимоверной продолжительности, с уст Кирилла всё ещё не сорвался ни один звук. Леандра вновь обрела уверенность в себе и перевела дух, чтобы преподнести ему правдоподобную ложь, но он жестом руки заставил её замолкнуть.

– Тихо, Леандра. Ни слова. Я предлагаю, чтобы ты сейчас одела что-нибудь, а то другие братья подумают, что ты высмеиваешь их, затем иди к другим и примись за работу. Аббату я скажу, чтобы он бдительно следил за тобой.

Леандра вздрогнула, расслышав кроме подавленного гнева нечто другое в его голосе. Затем он наклонился вперёд и сказал: ― Не будь бессовестной бабой, которая не знает, как воспитать собственного ребёнка. Разбуди своё отродье, надень на него лохмотья и пошли в молельню пыль вытирать.

Леандра просто стояла, открыв рот. Разве он не видел раны её дочери? Или чан полный кровавой воды?

– Брат Кирилл, с моей дочерью произошёл несчастный случай.

– Молчи! Я знаю о твоём ленивом выводке. Она прокрадывается из монастыря, чтобы воровать в городе. Да, не делай такой испуганный вид. Я всё знаю. И знаешь ли ты откуда? Уже много лет я наблюдаю за тобой и вижу твою надменность, твою вялость во время работы. Ни для чего ты не хороша. И твоя девочка – твоя копия. Она заслужила того, что с нею произошло. Да, и ещё я знаю о твоей вере, которую ты даже не пытаешься скрывать. Иногда ты являешься мне во сне, в котором ты поддерживаешь связь с Люцифером. Ты участвуешь в заговоре с ним, чтобы нас всех толкнуть на погибель.

Леандра, убеждённая в том, что её католическая вера была единственная истинная, а ни в коем случае не православное вероисповедание, которому были преданы монахи, поняла теперь, что означало это нечто другое в его голосе, – это была печаль.

Перед тем как пойти обратно в монастырь он сказал, не обернувшись: ― Твоя жестокость влечёт тебя к гибели.