Читать книгу В синий час - Изабо Кельм - Страница 15

30 Мая 1583

Ирина проснулась ещё до рассвета. Тишина лежала над монастырём и ночным лагерем рабов, сооружённым снова снаружи на заднем дворе. Ирина, напротив, предпочитала спать в мазанке, даже если там было чересчур жарко. Так она поступала уже три лета, и хотя она каждое утро просыпалась в мокрой ночной сорочке, ничто на свете не могло заставить её спать снаружи. Повсюду она чуяла угрозу, угрозу, которая, казалось, подстерегала за каждым углом, за каждым бугром. Безобидные жесты становились угрожающими ударами, громко сказанное слово сжимало её сердце железным кулаком. Но имелась ещё и другая причина, почему она не хотела отправляться в пагубные руки ночи под открытым небом, предпочитая выносить мучительную жару в жилищах рабов. Никто не догадывался, что два года назад после работы на кухне она спрятала под платьем острый нож средней величины. При прокрадывании наружу лезвие ножа царапнуло её правое бедро. Когда она вечером пришла поесть к костру, мать отругала её из-за красного пятна на передней части её платья и наказала, чтобы в следующий раз она позаботилась заранее, если ежемесячное обстоятельство снова посетит её. Неприлично в таком виде предстать перед мужчинами, ведь она теперь уже юная леди. Ирина, как часто с того дня, слушала молча, глядя перед собой неподвижными глазами. Затем она, не сказав ни слова, отвернулась и, как призрак, побрела к колодцу. Там она сделала вид, будто моется, зная, что её мать от стыда отведёт взгляд. Но Ирина просто вытащила нож из-под платья, положила его на край колодца и разделась, чтобы вымыть рану. Уже было темно. Никто из монахов не мог её видеть, поскольку она изучила монастырь достаточно хорошо, чтобы знать, что в этом углу её невозможно было увидеть ни из одного окна. Кроме того, у неё теперь был нож, и она не боялась воспользоваться им. Она осознавала это чётко и ясно, несмотря на то, что всё остальное воспринималось ею только сквозь непроницаемую пелену. Нож был для неё истинным благословением. Если оружие лежало рядом с ней, её не мучили странные сны. Каждый раз, когда она ласково гладила острое лезвие, её охватывало чувство покоя.

После того, как она и этим утром убедилась в существовании ножа, она поднялась и оглядела маленькую комнату. Стены были почти полностью усеяны зелёной и чёрной плесенью и загрязняли воздух в закрытом помещении. Она прислонилась лбом к окну. Почти четыре года прошли с того дня. Уже через неделю она тогда работала усерднее, чем все другие. Но что произошло в тот день? Всегда, когда она пыталась возродить воспоминания, в её памяти всплывали лишь два колючих зелёных огня, а затем пустота, подобная чёрной бездне. Только странная и короткая прогулка в другое измерение, когда её мать заботилась о ней, оставалась в её памяти яркой картиной с тех часов.

Кошачий вой заставил её вздрогнуть. Был сезон спаривания, и коты вели ожесточённые поединки, издавая душераздирающие вопли. Обеспокоенная, она огляделась вокруг, но никто не проснулся. Для неё было невыносимо, когда самое драгоценное время дня уничтожалось бессмысленной болтовнёй. Она взяла нож из-под подушки и привязала его с помощью ленты вокруг талии. Потом она накинула платок на плечи и на цыпочках вышла из комнаты. Ветер веял от полей, когда она незаметно прокрадывалась мимо спящих рабов. Воздух был пропитан тяжёлым запахом мокрой травы. Тысячи капель прозрачной росы покоились на листьях величественных деревьев. Она уронила платок на влажную землю и подошла к группе деревьев на краю каменной ограды монастыря, там, где находилась истлевшая деревянная дверь, должно быть забытая монахами, и ключ от которой она зарыла под дубом, перед которым она сейчас стояла, – через неделю после того, как она изувеченная пришла домой. Ключ был подарен ей когда-то старым монахом. Он не мог смириться с мыслью, что дети ничего не видят, кроме монастыря и напряжённой работы. Она должна была обещать ему, что никогда никому не расскажет об этом ключе. И действительно, эту тайну она будет хранить до самой смерти, как драгоценнейшее сокровище мира. Вскоре после того, как он ей сделал этот бесценный подарок, старый монах умер. На его похороны в первый раз пришли также все рабы.

Когда она прикасалась к дубовым листьям, росинки, словно капельки дождя, падали на её лицо и стекали по щекам, будто слёзы. Это был один из тех моментов в её жизни, которые ненадолго снова превращали её в живого человека, хотя она страдала от этой преподнесённой ей красоты. Вселенная сияла насыщенными цветами, и она пила сладкое вино меланхолии. Ирина тогда ещё не знала, что эта меланхолия будет её спасением, дорогой, или, скорее всего, выходом из теперешнего существования, которое нельзя было называть жизнью.

Но она также не знала ещё, что некий монах по имени Янкул забыл свою святую клятву, увидев хрупкий силуэт юной девушки, которая, с полузакрытыми глазами и полуоткрытым ртом, окутанная блеском утренней свежести, стояла под кроной дерева. Она почти походила на ангела, если бы не её тёмные волосы, спускающиеся по её стройным бёдрам, и кожа напоминала бы фарфор, если бы она не была медового цвета с золотым оттенком. Юноша ужаснулся, когда его глаза, будто сами по себе, сперва исследовали её веки, обрамлённые длинными густыми ресницами, и затем нежный рот. Оттуда его взгляд блуждал дальше, пока он не остался покоиться на её небольшой груди. Только когда первые лучи солнечного света ослепили Ирину, и ей пришлось отвернуться, она заметила монаха. Глаза её сразу же расширились от страха, так как она прочла опасность в лице молодого человека, который рассматривал её требовательно и в то же время осторожно. Она побежала так быстро, как только могла, в свою маленькую душную комнату. И он невероятно испугался, но не от стыда. Это были её глаза, которые выглядели такими печальными и устращающими, что ему показалось, будто в эту девушку вселился демон.

Янкулу потребовался целый день, чтобы понять, что произошло. Ему не с кем было поговорить об этом. Всего месяц назад он вступил в монастырь, и у него всё ещё были проблемы установить более тесную связь с каким-либо братом. Но он должен был сам себе признаться, что даже самому испытанному другу не рассказал бы о происшествии сегодняшнего утра. И как он должен был объяснить, что чуть не принял рабыню за ангела? Нет, эта мысль была слишком абсурдна. Ему было стыдно до поздней ночи. И всё-таки на следующее утро он снова думал о ней. Постоянно он видел, как она стоит под деревом, такая грациозная и хрупкая, и всё же, в её глазах таилась жестокость и сила, которые он не мог постигнуть. Он становился всё молчаливее и целую неделю не осмеливался идти в огород, но получив выговор за лень, был вынужден исполнять свою работу. На самом деле Янкул был рад, что высшая сила принудила его пойти на риск ещё раз увидеть рабыню, потому что, если время настанет, он может снять с себя ответственность и возложить вину на внешние обстоятельства. Но он не увидел её снова. Их пути пересекутся позже, и одна из этих встреч изменит их жизнь.