Читать книгу В синий час - Изабо Кельм - Страница 16

Ирина страшилась каждой мечты, потенциальных желаний и даже воображаемых картин будущего. Тот день уничтожил часть её души безвозвратно. Леандра знала это, но также понимала, что её дочь во многих отношениях сильнее её. Покидание родины, решение никогда вновь не увидеть свою семью, быть отвергнутой ими, только для того, чтобы испытать абсолютно новое измерение бедствий, сделали её больной. Да, в то время, когда она осознала, что натворила, осталась также часть её навсегда потерянной в тёмных глубинах её души. Страданий в её жизни хватило сполна, и она сильно желала себе смерти. Но прежде чем уйти, она должна была забрать свою дочь из царства нежити. Как можно было иначе описать состояние, в котором девочка пятнадцати лет двигалась как старуха, с мутным взором растерянно осматривалась, если её окликали по имени, если она надрывалась на полях монастыря дольше чем необходимо, пока её руки не становились кровавыми, и её тело истощённым? Леандра испробовала всё, чтобы выведать, что случилось с Ириной, но девочка упрямо утверждала, что ничего не может вспомнить. Поначалу она ей не верила и продолжала настаивать, но без успеха. Она пыталась и по-хорошему, и с угрозами, и даже один раз в отчаянии избила свою дочь. После этого она неоднократно перекрестилась и, целыми днями плача, просила у Христа прощения. Сама Ирина едва реагировала на побои своей матери. Это словно происходило не с ней, а с кем-то другим – она была только зрительницей этого интересного и в то же время отвратительного спектакля. Леандра всё же разглядела, что темперамент Ирины лишь спал и ждал повода, чтобы снова дать о себе знать. У Леандры, напротив, он зачах, как поле, на котором слишком часто возделывались полевые культуры, и оно из-за этого лишилось всей жизненной силы. Поэтому она решила рассказать дочери историю своей жизни, когда наступит подходящий момент, в надежде, что она извлечёт из этого урок, чтобы избежать этих ошибок в своей собственной жизни. Она теперь ещё строже будет обучать её правильной религии и, прежде всего, снова начнёт практиковать с ней чтение на итальянском языке.

Три книги она взяла с собой из родительского дома в эту варварскую страну, книги, которые с того времени служили учебниками Ирине, хотя их истории и учения, в сущности, были непригодны для детей. Одна из книг представляла собой научный труд об известных сто лет назад разновидностях растений в Европе. Вторая, самая тяжёлая из трёх, откровенно показывала анатомию и внутренние органы человека. Её отца, к огорчению её матери, всегда интересовали своеобразность и неизъяснимость науки. Он был жестоким человеком, и Леандра не сохранила о нём хороших воспоминаний. Как-то раз он взял её с собой в одну из своих поездок во Флоренцию. Там они были приглашены на представление, где люди с выраженными уродствами были выставлены на всеобщее обозрение, как скот. Леандра страдала до сегодняшнего дня от кошмаров, в которых она видела перед собой эти печальные лица. Тем не менее в ту судьбоносную ночь она и эту книгу второпях взяла с собой.

Третье произведение было всегда её любимой книгой. Ещё совсем юной она её так часто читала, что книга уже была довольно потрёпанной, когда была взята в путешествие в неизвестность, в путь в бездну. Книга содержала письма Абеляра и Элоизы. Это не было особенно увлекательное произведение, и всё же каждая отдельная строка щекотала её душу волнующим образом. Леандра тогда думала, что эта книга олицетворяла всё, что составляло её сущность. Но когда она родила Ирину и осознала реальность, в которой оказалась, она отложила эту книгу и больше никода не читала её, лишь пару строк время от времени, когда она обучала свою дочь чтению. Леандра быстро усвоила, что намного легче живётся, если юную девушку с её смелыми и страстными мечтами внутри себя усмирить, да, даже умертвить. Таким образом, она не лелеяла никаких надежд и уберегала себя от дальнейших разочарований.

Поскольку Ирина уже рано узнала жизнь взрослых и сталкивалась с их интригами, разум её развился так быстро, что она понимала заботы и чувства своей матери. Она страдала с Леандрой, когда она рассказывала ей свои кошмарные сны, смеялась, когда она вспоминала забавные эпизоды из её ранней жизни и плакала тайком, когда она рассказывала ей о глубинах своей души. Так Ирина стала равной своей матери и, пусть неохотно, но ещё и сообщницей против мнимой угрозы, исходящей от других рабов. Однако характер её уже созрел настолько, что она быстро научилась не спрашивать о своём отце. Ей очень хотелось бы узнать, что он делал, как он выглядел, и был ли он таким же сильным и справедливым, как Робин Гуд, так что люди его почитали. Но когда она впервые спросила свою мать о нём, лицо Леандры резко изменилось. Задыхающимся голосом она выдавила из себя, что он мёртв, и что она не должна никогда больше о нём спрашивать. И Ирина никогда больше не спрашивала.

Теперь, когда ей было пятнадцать лет, она выросла девушкой неслыханной красоты. Рассказы о её шёлковой коже и прежде всего её глазах, дошли даже до robi boiereşti, подневольных бояр, на другом конце города. Однако явных поклонников у неё не было. Это зависело преимущественно от того, что только немногие цыгане её возраста жили в рабском лагере, да и те боялись темноты и пустоты в ней. Более того, она уже около четырёх лет не покидала монастырь, что крайне не нравилось Леандре. Она всегда надеялась на чудо для своей дочери, чудо, которое освободило бы её от рабства, и это могло, естественно, только произойти, если бы она в подходящий момент показалась перед влиятельными мужчинами в городе. Что это чудо случится в образе мужчины, в этом Леандра никогда не сомневалась. Что ещё, если не две сильные руки и богатство, может сделать это возможным? Своими светло-серыми глазами Ирина сможет очаровать любого мужчину, если она сделает это умело. Её красота также могла обречь её на гибель, и эта мысль не позволяла Леандре спать по ночам. Она размышляла над всеми возможными сценариями, в которых собственная красота девочки может стать злым роком для неё, как например, жестокий мужчина, рассматривающий её как свою собственность, ранняя беременность, или ещё хуже – любовь к другому рабу. Однако, с того рокового дня душа Ирины затвердела как лёд, так что она никого не подпускала к себе, даже свою собственную мать. По крайней мере в её теперешнем состоянии она не подвергается опасности, что ею овладеет обычная весенняя лихорадка молодых людей, и таким образом она не совершит пагубную ошибку, подумала Леандра и лишний раз перекрестилась. Но с другой стороны, она должна вскоре найти предлог вновь пробудить страсть дочери и направить её в нужное русло. И такой повод скоро представится.

Праздник Биби в День Святых Петра и Павла состоится через две недели, 12 июля. Биби, тёмнокожая старуха в красном пальто и чёрном платке, была олицетворением холеры, ужасающей болезни, которая в прошлом уже умертвила не только бесчисленное количество рабов, но и бояр и князей. Она никогда не приходила одна. Её сопровождали одетые в белое дети с ягнятами, которые представляли другие виды болезней. Пожилые цыгане в лагере по-прежнему старались держать вход квартир рабов как можно чище, а некоторые даже приготовляли каждый вечер ведро со свежей водой, гребень и чистый платок для Биби, чтобы уберечь себя и свою семью от неё. Ввиду того, что монахи из года в год становились всё строже в своих будничных правилах, молодые рабы прекратили эту традицию. Они очень рано пришли к выводу, что со своими господами ужиться легче, если слиться с округой и смирённо выполнять свою работу, к великому неудовольствию пожилых, которые старались сохранить традиции своего народа. Но запретить их праздники оказалось невозможным. В Яссах всё ещё помнят, как некогда один боярин, наблюдавший за своими рабами при диком и необузданном праздновании, так жестоко их наказал, что половина из них скончалась либо в личных тюрьмах, либо прямо на месте от нанесённых им побоев. После той кровавой расправы боярина начали преследовать одна беда за другой: сперва настигла его детей, затем жену, и напоследок, его самого, когда он, поседевший и одинокий, прозябал в своём господском доме. Напрасно он пытался отмолить свою вину у одной мудрой цыганки – она злобно рассмеялась ему в лицо и заверила его, что несчастье прилипнет к нему до самой смерти, как мухи на помёт. После этого инцидента быстро выявилось, что население столицы в своём суеверии боялось проклятий и духов мести ещё больше, чем сами цыгане. Всё же это позволение праздников имело также корыстную, гедонистическую причину: молдаване втайне были едины во мнении, что на этих торжествах можно было насладиться особой свободой, а именно, свободой от многочисленных общественных правил, от религиозных цепей; эти праздники избавляли от забот, из которых состояла самопостроенная тюрьма будней. Поэтому не было необычным, что там прежде всего собирались молодые пары, которые нуждались в месте, где они спокойно могли быть самим собой. И монахи должны были скрытно признаться, что почти магические обычаи празднеств позволяли им иногда намного более явно чувствовать свою приближённость к Богу, чем многочисленные вынужденные молитвы в течение всего дня. Для всех это было открытой тайной, что праздники рабов являлись кульминационными моментами года.

Леандра знала, что Биби-праздник, наряду с днём Святого Георгия весной, были самым любимым временем Ирины, и даже если это был языческий обычай, то на этот раз она одобряла его, в надежде, что её дочь приобретёт опять свою жизнерадостность. Последние три года она не прокрадывалась наружу из монастыря, как бывало раньше, и даже не собиралась умолять свою мать, как обычно, отпустить её. Ирина часто просто сидела одна в одном и том же месте, оставленная всеми в покое, и молча смотрела в окно.

Пришло время пробудить Ирину из царства духов.