Читать книгу В синий час - Изабо Кельм - Страница 20

Корнелиус, который только что просмотрел копию De Praestigiis Daemonum, откинулся назад в своём тяжёлом стуле и посмотрел с недовольным выражением лица в окно из цветного стекла перед своим письменным столом. Своему слуге Богдану, цыгану, который был подарен ему Воеводой, он поручил принести высушенные листья табака из собственного сада и раскалить угли. Курение стало привычкой, которую он обычно позволял себе только в те дни, когда отмечал свои научные или личные достижения. Но сегодняшний день был исключением. Уже несколько дней он не мог сосредоточиться ни на частных исследованиях, ни на работе при Дворе. Он был озабочен. Разум никогда настолько его не подводил, на него всегда можно было положиться. Теперь он страдал от бессонницы и перепадов настроения. Во снах ему являлись тени и демоны, садившиеся ему на грудь и душившие его. В эти моменты он был парализован, даже крик не мог вырваться из его горла. Как только всё было закончено, он жаждал иметь рядом с собой женщину, в чьи локоны он мог бы зарыться и забыть обо всём. Дым табака одурманит его разум, поможет ему найти причину расстройства. Как по команде в кабинет вошёл Богдан, неся в руках табачные листья.

– Оставь дверь в сад широко открытой, Богдан, иначе мы ещё ослепнем от чада, ― сказал Корнелиус шутя. Затем он взял курительную трубку и втянул табачный дым в лёгкие. После того, как он сильно закашлял, Богдан с наигранной озабоченностью поспешил к своему хозяину, но тот отмахнулся от него обеими руками.

– Богдан, выйди и принеси мне бутылку вина. Ты знаешь, какое я люблю.

Он снова погрузился в книгу, продолжая при этом вдыхать табак через трубку. Только через некоторое время он заметил сквозь клубы дыма, что Богдан всё ещё не двинулся с места.

– Эй, Богдан, самого дьявола увидел что ли, почему ты всё ещё…

Слова застряли у него в горле, когда он последовал взгляду своего слуги. Рот его непроизвольно открылся. Он был не в силах моргнуть. Только когда он уронил свою курительную трубку, и она упала на пол с необычайно громким грохотом, чары были нарушены. Затаив дыхание, оба мужчины созерцали причину волнения, девичью фигуру, которая подошла к входной двери, открыла её, а потом снова закрыла. Затем они услышали провозглашение, которое звучало так, как будто Моисей оглашал Десять заповедей:

– Впредь я выйду, как вошла.

Богдан не мог больше сдержать кашель, вызванный табачным дымом, и привлёк к себе внимание. Задержав дыхание, он уставился на своего господина. Тот только произнёс: ― Ты что, не слышишь меня? Где моё вино?

Радуясь, что может избавиться от удушающей атмосферы, царящей в доме, Богдан исчез через заднюю дверь. Очутившись в саду, он заметил свою ошибку и неуклюже перепрыгнул через забор.

В доме теперь стояли друг против друга два человека, которые уже давно были связаны нитями судьбы. Их встреча имела большое значение для обоих, и они знали, что у них нет иного выбора – они никогда больше не потеряют друг друга.

Он смотрел на неё, и его сердце грозило разорваться. Её черты лица изменились. Миловидная мечтательность уступила место трезво-одностороннему пониманию жизни. Её губы, казалось, постоянно были сжаты, а глаза, эти фантастические ларимары, рассказывали об океанах непролитых слёз. Ему даже показалось, что их цвет потемнел, что теперь они напоминают серые воды. Узнал он её всё-таки лишь по её глазам, которые просвечивали даже через голубой табачный дым. Ей должно было быть пятнадцать или шестнадцать лет, хоть и выглядела она все ещё лет на двенадцать. Тем не менее он был уверен, что она уже сейчас имела потенциал очаровывать самых могущественных мужчин в мире.

Ирина видела, как он её разглядывал и предоставила ему свободу действий, так как она тоже пристально глядела на него. Он не изменился, по-прежнему походил на волка в овечьей шкуре.

– Моя мама умерла три дня назад.

Он долго смотрел ей в лицо и не различил ничего – ни печали, ни боли.

– Садись, мой цветок.

Не дожидаясь следующего приглашения она направилась к массивному стулу и сделала, как ей сказали. Тут же она вытянула свои ноги и положила руки на оба подлокотника.

– Я голодна, маг.

Он вспомнил их первую встречу и пошёл в кладовую. Когда он вернулся и принёс свежий белый хлеб, сыр и молоко, она сидела всё в том же положении. Она посмотрела на него с лёгкой улыбкой, которая также не исчезла, когда он ставил ей блюда на стол.

– Я сказала, что я голодна, маг, но я не хочу есть.

Её глаза сверкали. Непостижимое очарование исходило от этой девушки, и скрытая часть его души спрашивала себя, не обречёт ли она его на гибель.

– Что ты желаешь впитать в себя? ― шёпотом спросил Корнелиус.

Тут Ирина засмеялась и повернулась к еде. В тот же самый момент Богдан вошёл снова, на этот раз через входную дверь.

– Вот вино, которое Вы просили, господин Корнелиус.

– Богдан, разреши мне представить тебе королеву цыган. ― Затем он повернулся к Ирине. ― Это Богдан, господин слуга.

Богдан знал, что ему бы следовало поклониться и всё же медлил, потому что он скорее умер бы, чем опустить голову перед рабыней. Корнелиус заметил нежелание своего слуги, взял его за шиворот и нагнул его голову вниз, так что тот едва не потерял равновесие.

Ирина не поднялась со стула, а просто сказала: ― Очень приятно, Богдан, господин слуга.

Лицо слуги покраснело, а Корнелиус рассмеялся.

– Ну…, пошёл вон, Богдан. Мне сегодня твои услуги больше не понадобятся.

Слуга, на которого никто больше не обращал внимание, тихо удалился из комнаты. Ирина налила последний остаток молока в свою кружку и выпила его одним залпом. Со вздохом она откинулась назад и только теперь подняла глаза.

– Так значит Вас зовут, маг. Корнелиус.

– Магом ты называешь меня? Может быть, ты быстрее разгадала меня, чем мои самые тесные враги.

Ирина глядела на него с пустым выражением лица. Улыбка его исчезла.

– Почему ты пришла ко мне, мой цветок?

– Меня зовут Ирина, ― сказала она, быстро опустив глаза, чувствуя, как кровь приливает к голове. Она так стремительно покраснела! Что она ожидала? Что он обрадуется? Почему он должен? И тогда ей в голову пришёл вопрос, который преследовал её все эти годы даже во сне.

– Почему Вы оставили меня тогда в лесу?

У него появилось ощущение, будто раскалённый железный стержень пронзил его сердце. Он ожидал услышать всё из её уст, но только не этот вопрос, к которому не был готов. Можно ли вообще подготовиться к такому вопросу?

– Они бы убили тебя. Ты цыганка, и ты прокляла их всех. Ты же знаешь, что говорят о ваших магических способностях.

– Я ничего не знаю об этих способностях.

– Это здесь не обсуждается. Дело в том, что в их глазах ты прокляла их.

Прошли мгновения, в которых воздух, казалось, потрескивал, прежде чем она прошептала:

– Как Вы могли? Оставить меня в лесу, раненую, истекающую кровью. Зверь мог бы учуять кровь. Как Вы могли?

Она подумала о своей матери и заплакала.

Корнелиус, которому уже не раз приходилось утешать плачущих женщин, опустился перед ней на колени. Она уткнулась лицом в свои тонкие руки. Её тело дрожало от печали и гнева. Он положил одну руку ей на спину, а второй гладил её по голове. Она перестала плакать так же неожиданно, как и начала. Болезненная дрожь пробежала по телу Корнелиуса, когда он взглянул ей в глаза – они источали холод и безумие. Тем не менее огромная сила исходила от них. Теперь он понял. Она пришла сюда, потому что искала учителя, который сможет обуздать её силу, её безумие и направить в нужное русло.

– Почему? ― спросила она, на этот раз твёрдым и громким голосом.

– Я должен был защитить тебя и себя.

Губы её сжались так плотно, что побелели.

– Я говорю, что должен был защитить себя, так как половина лю-дей с рынка пошли со мной, когда я нёс тебя к лесу. Если бы я принёс тебя в надёжное место, они бы и со мной свели счёты. Поэтому я должен был пообещать им оставить тебя в лесу на съедение диким зверям.

Eё немые взгляды разрезали его душу, словно острые мечи. Когда ему нечего было больше добавить, она встала и пошла в его библиотеку. Корнелиус с ужасом отметил, что она двигалась, как старуха, носящая бремя жизни на своей спине. Она закрыла глаза, стоя перед книгами, и вдыхала их магический запах.

– Улыбка – это первый шаг к исцеляющей магии. ― Он беззвучно встал рядом с ней.

– Покажите мне интересные книги.

– Что ты понимаешь под‚ интересно»?

– Что за глупый вопрос!?

– Это обоснованный вопрос.

Она отвела взгляд в сторону.

– Если ты не знаешь, что тебя интересует, как я должен тебе помочь тогда?

– Меня интересует всё.

– Это слишком много.

Корнелиус приставил большой и указательный палец правой руки к подбородку и какое-то время наблюдал за ней туманным взглядом. Потом он промолвил: ― Начнём мы, пожалуй, с космографии.

Космография. Какое странное слово! Оно таяло, как мёд на языке, когда она его прошептала про себя.

– Когда мы начнём?

– Когда ты хочешь.

– Завтра. После наступления ночи. Сейчас я должна вернуться назад.

Корнелиус нахмурил лоб. ― Почему ты думаешь, что у меня завтра есть время для тебя?

Ирина улыбнулась.

– Мы увидимся завтра.

С этими словами она исчезла в вихре юбок и волос. Только её аромат остался. Он был терпкий и сладкий, и напоминал запах мёда и молока.