Читать книгу Когда Молчат Князья. Закон Топора - - Страница 10

Прошла неделя. Первые дни ушли на обустройство: соорудили шалаши из лапника, вырыли общую яму-ледник, наладили караулы. Закон "общего котла", подкрепленный тяжелым кулаком Ратибора, работал. Люди, видя, что еда делится пусть и скудно, но по-честному, успокоились. Но голод и уныние никуда не делись. Каждый день одно и то же: жидкая похлебка из кореньев, вяленая рыба, если повезет. Боевой дух, подогретый речами Ратибора о мести, угасал. Нужна была кровь. И добыча.

Ратибор понимал это. "Нам нужно оружие. И еда", – сказал он на очередном вечернем круге. – "Боярин Волх осмелел. Его дозоры рыщут по лесу, ищут беглых. Завтра утром мы встретим один такой дозор. Их трое, едут всегда по старой лесной дороге. У них мечи, копья, и в переметных сумах всегда есть хлеб и мясо. Мы возьмем и то, и другое".

Эта новость оживила лагерь. Горислав и его вересовские аж подались вперед, их глаза загорелись. Вепрь хмурился, но не спорил – он видел, что люди дошли до ручки.

На вылазку Ратибор отобрал десятерых. Самых крепких, в ком горел огонь. Остапа-кузнеца, трех братьев-охотников, Горислава и еще несколько молодых, жаждущих дела парней.

Инструктаж он провел вечером, при свете костра, рисуя палкой на земле. Все было просто и логично, как он привык в дружине.

"Дорога делает изгиб вот здесь, у ручья. Место узкое, коню не развернуться. Лют и Влас, – он кивнул братьям-охотникам, – вы лучшие стрелки. Засядете в кустах на том берегу. Ваша цель – первый и последний всадник. Стрелять по лошадям, не по людям. Нам нужно сбить их с седел, создать суматоху. Остальные – со мной. Как только кони падут, мы наваливаемся с двух сторон. Остап, твоя задача – оглушить среднего, пока он в стременах запутался. Остальные – вяжем крайних. Работаем тихо, быстро, топорами и дубинами. Никаких криков. Никакой лишней крови. Нам нужны пленные и их железо. Ясно?"

Все дружно закивали. План казался надежным, как стена. Ратибор совершил ошибку, свойственную всем хорошим воинам: он судил о других по себе. Он забыл, что перед ним не гридни, прошедшие десятки битв, а пахари и охотники, чьим единственным боевым опытом была пьяная драка на ярмарке.

**

На рассвете они были на месте. Холодный, мокрый туман стелился над землей, гася звуки и скрывая фигуры. Идеальная погода для засады. Они залегли в зарослях, сырых и колючих. Ждали. Сердца стучали так громко, что казалось, их услышат за версту. Ратибор лежал рядом с Гориславом и чувствовал, как тот дрожит – не от холода, от нетерпения и ненависти.

"Спокойно, – прошептал Ратибор. – Жди моего сигнала".

Горислав лишь коротко, хищно кивнул.

Они появились из тумана внезапно, как призраки. Трое всадников на сытых, лоснящихся конях. Ехали неспешно, переговариваясь. У одного на копье болталась тушка зайца. Они приближались к изгибу дороги.

Ратибор затаил дыхание. Сейчас. Еще несколько шагов. Он уже поднял руку, чтобы дать сигнал лучникам…

И в этот момент все пошло прахом.

Один из молодых парней, лежавших в засаде, не выдержал напряжения. Он слишком сильно сжал в потной ладони дубину, сухой сучок хрустнул под его пальцами. Звук был тихим, но в утренней тишине он прозвучал как выстрел.

Головной всадник резко осадил коня. "Что это было?"

И вот тут нервы сдали уже у Горислава. Он решил, что их заметили. Решил, что или сейчас, или никогда. Не дожидаясь сигнала Ратибора, с диким, нечеловеческим воплем "Смерть псам!" он выскочил из кустов и бросился наперерез всадникам.

Это был конец.

Лучники, растерявшись от преждевременной атаки, выстрелили наспех. Одна стрела ушла в молоко, другая лишь оцарапала круп задней лошади. Та взвилась на дыбы, скидывая седока.

Остальные мужики, увидев, что Горислав впереди, тоже повскакивали и с нестройными криками ринулись в атаку.

Они действовали как толпа. Бежали наобум, мешая друг другу, не держа строя.

Дружинники Волха, на мгновение опешившие, отреагировали мгновенно. Они были не пахарями. Они были профессионалами. Первый всадник, выхватив меч, направил коня прямо на Горислава. Тот замахнулся топором, но конь ударил его в грудь. Горислав отлетел, выронив оружие.

Второй, спешившись, когда его конь встал на дыбы, уже твердо стоял на ногах. Он коротким, выверенным движением меча парировал неуклюжий удар дубиной Остапа-кузнеца и тут же рубанул его по ноге. Кузнец взвыл и повалился на землю.

Третий, чья лошадь была ранена, спрыгнул с нее и, прикрываясь щитом, отступил к дереву, коротко и зло отбиваясь копьем.

Ратибор, матерясь сквозь зубы, бросился в самую гущу. Он видел всю картину боя и понимал – это бойня. Он метнул свой топор в дружинника, который уже заносил меч над упавшим Гориславом. Топор вошел тому в плечо. Дружинник взревел от боли, но устоял на ногах.

Это дало Гориславу секунду. Он вскочил и, как зверь, вцепился раненому дружиннику в горло зубами.

В это время первый всадник уже рубил налево и направо. Один из молодых парней, тот, что хрустнул сучком, в ужасе застыл перед ним, выставив вперед тонкую рогатину. Дружинник с презрительной усмешкой снес ему полчерепа. Другому – вспорол живот.

Крики ужаса и боли смешались с боевым кличем. Это была уже не засада. Это было избиение.

"Назад! – заорал Ратибор во всю глотку. – В лес! Назад!"

Его люди, увидев кровь, увидев смерть своих товарищей, дрогнули. Паника оказалась сильнее ярости. Они бросились бежать. Бежали нестройной толпой, бросая оружие.

Дружинники не стали их преследовать. Двое оставшихся на ногах перевязали раненого товарища, взвалили его на коня и, подобрав тела своих врагов для отчета, ускакали.

**

Они собрались у ручья через час. Не все. Двое остались лежать на дороге. Остап-кузнец сидел, зажимая страшную рану на ноге, из которой сочилась кровь. У Горислава было разорвано плечо – лошадиным копытом. Еще у троих были мелкие порезы и ушибы.

Они вернулись в лагерь. Не как герои, а как побитые псы. Без добычи. Без оружия. С двумя убитыми и тремя калеками.

Когда женщины увидели их, раздался вой. Это был не плач. Это был вой отчаяния.

Ратибор стоял посреди лагеря. Он смотрел на тело молодого парня, которого они смогли утащить. На искалеченного Остапа. На плачущих женщин. На угрюмые, полные укора лица Вепря и его людей. На горящие безумной, нераскаявшейся яростью глаза Горислава.

Он не чувствовал гнева. Он чувствовал только тяжесть. Тяжесть вины, которая легла ему на плечи, как могильная плита. Он был вождем. Он повел их. И он привел их к смерти. Он думал, что они – стая. А они оказались всего лишь стадом. И виноват в этом был он. Он переоценил их. И переоценил себя.

Он молча взял лопату. И пошел в сторону от лагеря, к мягкой земле под старыми соснами. Копать первую в их новом доме могилу. Это был его урок. Самый жестокий и самый нужный. И он понял, что настоящая война только начинается. И война эта будет не с боярином Волхом. А с их собственным страхом, глупостью и слабостью.