Читать книгу Когда Молчат Князья. Закон Топора - - Страница 9

Эйфория от принятого решения и обретения цели продержалась недолго. К полудню, когда скудный завтрак давно переварился, а холодная сырость снова пробрала всех до костей, наружу полезла человеческая природа. Усталость, голод и страх – плохие советчики.

Первый конфликт вспыхнул из-за пустяка, как и все самые страшные ссоры. Один из вересовских мужиков, угрюмый здоровяк по имени Рогдай, поймал в ручье двух жирных рыбин. Вместо того, чтобы нести их к общему костру, он развел свой собственный, маленький дымный костерок в стороне, и, насадив рыбу на палки, начал жарить ее для себя и своей семьи.

Запах жареной рыбы, дразнящий, восхитительный, пополз по лагерю. Его учуяли голодные дети и начали хныкать. Его учуяли мужики, жевавшие черствые корки. И этот запах стал искрой.

К Рогдаю подошел один из людей Вепря, тощий и жилистый мужик. "Слышь, Рогдай. Дети плачут. Дай хоть кусочек для малых".

Рогдай оскалился, блеснув крупными желтыми зубами. Он был одним из тех, кто громче всех кричал о мести, но месть для него была лишь оправданием собственной злобы.

"Моя рыба. Я поймал", – прорычал он. – "Пусть твои дети сами ловят. Или плачут дальше".

"Ты что, озверел? Мы же все в одной лодке!"

"В одной, да весла у каждого свои!" – отрезал Рогдай, снимая с огня подрумянившуюся рыбину. Он демонстративно откусил большой кусок, чавкая и глядя на просителя с вызовом.

Этого хватило. Тощий мужик бросился на него. Они сцепились, покатились по мокрому мху, рыча и нанося друг другу неуклюжие, злые удары. Женщины завизжали. Мужики повскакивали с мест. Кто-то бросился их разнимать, кто-то, наоборот, начал подзадоривать, готовый присоединиться к драке. Маленькое, хрупкое единство их лагеря трещало по швам, готовое развалиться из-за двух рыбин.

Ратибор, наблюдавший за всем этим с самого начала, ждал. Он ждал, что Вепрь, как признанный староста, или Горислав, как неформальный лидер вересовских, вмешаются. Но Вепрь лишь сокрушенно качал головой, а Горислав смотрел на драку с каким-то мстительным удовлетворением – пусть, мол, грызутся.

И тогда Ратибор понял, что никто, кроме него.

Он подошел к дерущимся не спеша. Он не кричал, не призывал к порядку. Он просто подошел, схватил тощего мужика за шиворот, как котенка, оторвал от земли и швырнул в сторону. Тот пролетел пару шагов и тяжело плюхнулся в кучу прелых листьев. Потом Ратибор повернулся к Рогдаю, который как раз поднимался на ноги, вытирая расквашенную губу.

Ратибор не стал говорить. Он просто ударил. Коротко, хлестко, без замаха. Кулак бывшего дружинника – это не то же самое, что кулак пахаря. Это твердый, натренированный снаряд. Удар пришелся Рогдаю точно в челюсть. Раздался тошнотворный хруст. Здоровяк молча опрокинулся на спину и затих.

В лагере повисла мертвая тишина. Все смотрели на Ратибора. На его спокойное, непроницаемое лицо, на руку, которую он медленно опустил.

Он подошел к костерку Рогдая, взял вторую рыбину, все еще шипевшую на рожне. Затем подошел к телу поверженного драчуна, наклонился и забрал у него и первую, надкушенную.

"Эта рыба, – сказал он, и его тихий голос разнесся по всему лагерю, – не твоя, Рогдай. И не твоя, – он кивнул в сторону тощего мужика. – Она принадлежит всем. Как и та белка, которую сегодня убьет охотник. Как и тот корень, который выкопает женщина. Как и тот последний сухарь, что лежит у кого-то в мешке".

Он выпрямился и обвел всех тяжелым взглядом.

"Я вижу ваши семьи. Вижу ваших мужиков. Вересовских, полынновских, зареченских. Но это все в прошлом. Здесь, в этом лесу, у нас одна семья. Один котел. Одна судьба. Кто-то лучше ловит рыбу. Кто-то лучше ставит силки. Кто-то умеет лечить, а кто-то – держать топор. И каждый отдает то, что умеет, в общую долю. И берет из нее то, что ему нужно для жизни. Иначе мы не выживем. Мы перегрыземся из-за куска мяса, и боярину Волху даже не придется нас искать. Мы сами себя похороним".

Он помолчал, давая словам впитаться.

"Это закон. Первый и последний. Закон стаи. Все в общий котел", – повторил он, отчеканивая каждое слово.

Он сделал паузу, а потом добавил, и голос его стал холодным как лед:

"А кто не согласен, кто считает, что его живот важнее живота его соседа, тому я не судья. Лес большой. Он может уйти. Прямо сейчас. Один. Но пусть помнит, что и умрет он тоже один".

Он бросил обе рыбины на землю у ног одной из женщин, у которой плакал ребенок. "Раздели. Сначала детям и раненым".

Потом он повернулся и пошел к своему месту у дерева, не сказав больше ни слова.

Никто не двинулся. Вепрь смотрел на Ратибора с хмурым уважением. Горислав – с затаенной злобой: его соплеменника унизили, но он не посмел вмешаться. Мужики молчали. Они только что увидели разницу между старостой, который уговаривает, и вождем, который приказывает и готов подкрепить приказ кулаком.

В этот день они перестали быть просто сбродом беглецов. В этот день у них появился закон. Суровый, несправедливый, может быть, но единственный, который мог спасти их от самих себя. Закон стаи. И теперь все знали, кто здесь вожак.