Читать книгу Когда Молчат Князья. Закон Топора - - Страница 8

К рассвету они были уже далеко в глубине леса. Шли всю ночь без остановок, подгоняемые страхом. Когда серая полоса на востоке наконец окрасила небо в цвет больного, остывшего железа, Ратибор дал команду остановиться. Он выбрал место в густом ельнике, в низине, у ручья с ржавой, торфяной водой. Место сырое, неуютное, но скрытое от чужих глаз.

Люди валились с ног. Они бросали свои узелки прямо на мокрый мох, садились, прислоняясь к стволам деревьев, и застывали в тяжелом, бездумном оцепенении. Женщины пытались успокоить плачущих детей. Мужчины молча смотрели в одну точку, их лица были серыми от усталости и бессонной ночи. Первый порыв отчаянной решимости схлынул, оставив после себя пустоту и липкий страх перед неизвестностью.

Это был не отряд. Это был табор погорельцев.

Огонь развели с трудом. Дрова отсырели и не хотели заниматься. Раздували по очереди, кашляя от едкого, чадящего дыма. Наконец, слабое, чахлое пламя заплясало на куче мокрых веток. Оно почти не давало тепла, лишь отгоняло мрак и обозначало центр их маленького, растерянного мира. Этот первый, холодный огонь стал их первым кругом.

Люди сбились вокруг него, протягивая к слабому пламени озябшие руки. Ратибор видел, как они кучковались – семья к семье, двор ко двору. Его люди, из деревни Полынная, держались вместе. Охотники – чуть поодаль, сами по себе. Кузнец Остап с семьей – тоже отдельно. А еще были чужаки.

За ночь к ним прибились другие. Выжившие из Вересово, прятавшиеся по лесам, вышли на дымок их костра. А чуть позже подошла еще одна группа – несколько семей из соседнего поселка Заречье, которых привел кряжистый, немолодой мужик с широкой седой бородой и спокойными, внимательными глазами. Это был Вепрь, их староста. Он тоже понял, что ждать больше нечего.

И когда все расселись, когда женщины разделили припасенный хлеб и вяленое мясо, и люди начали жевать, молча, жадно, начался первый разговор. И этот разговор сразу показал, что единства среди них нет и не будет.

"Что дальше?" – спросил Вепрь, обращаясь ко всем, но глядя на Ратибора. В его голосе не было вызова, только трезвый, хозяйский вопрос. – "Мы ушли. Хорошо. Спрятались. Что теперь? Зима на носу. Нам нужно место, нужно пропитание. Детей кормить надо".

Ратибор молчал, давая высказаться другим. Он хотел понять, кто есть кто в этом сброде.

"Надо мстить!" – раздался резкий, скрипучий голос.

Все повернулись. Говорил один из вересовских. Молодой парень, которого Ратибор раньше не знал. Он был худ, высок, и его лицо было похоже на обтянутый кожей череп. Но страшнее всего были глаза – они горели сухим, лихорадочным огнем на дне темных впадин. Звали его Горислав. У него в ту ночь, во время резни, боярин Волх лично, на потеху дружине, сжег на костре молодую жену. Горислав выжил чудом, спрятавшись в камышах.

"Какое пропитание? Какая зима?" – продолжал он, и его голос дрожал от ненависти. – "Они вырезали наших жен, наших детей! Они сожгли наши дома! Мы должны ответить. Мы должны резать их! Каждого! Его псов, его прихлебателей, его самого! Пускать им кровь, жечь их острог, как они жгли наши дома! Кровь за кровь!"

Несколько мужиков из Вересово согласно зашумели. Кузнец Остап, услышав его, тяжело поднял голову, и в его глазах блеснуло одобрение. Жажда мести была простой и понятной. Она согревала лучше любого огня.

Но тут снова заговорил Вепрь. Спокойно, рассудительно, словно остужая их пыл своей сединой.

"Месть – это хорошо. Это правильно. Но месть – это для сытых и сильных. А мы – голые и голодные. У них – кони, мечи и стены. А у нас что? Два десятка топоров да злость? Полезешь со злостью на меч – останешься без головы. И дети твои с голоду помрут. Нет. Горислав неправ".

Он обвел всех тяжелым взглядом. "Нам сейчас одно дело – выжить. Схорониться. Уйти глубже в леса, в болота, куда их конница не дойдет. Построить землянки, поставить силки, набить зверя, пока снег не лег. Пережить зиму. А уж по весне… по весне видно будет".

"Прятаться, как крысы?!" – взвился Горислав. – "Ждать, пока они нас по одному переловят?"

"Жить", – твердо ответил Вепрь. – "Крыса, что сидит в норе, живет дольше волка, что лезет на рожон".

И его тоже поддержали. В основном те, у кого были маленькие дети. Мужики из его Заречья. Матери, прижимавшие к себе сонных малышей. Им была понятна его правда. Правда выживания.

Два полюса. Две правды. Месть или жизнь.

И все взгляды обратились к Ратибору. Он привел сюда большинство. Он начал этот исход. Теперь ему предстояло решить, куда он их поведет. В безнадежный бой или в глухое выживание.

Ратибор поднял голову. Он смотрел то на пылающие глаза Горислава, то на спокойное, разумное лицо Вепря. И он понимал их обоих. В нем самом жили оба этих человека: воин, жаждущий отмщения, и пахарь, желающий сберечь своих.

"Вы оба правы", – сказал он наконец, и от его тихого, уверенного голоса споры стихли. – "И оба неправы".

Он посмотрел на Горислава. "Месть – это то, что не дает нам превратиться в скот. Это наша последняя гордость. Мы будем мстить. Но мстить будет не толпа отчаявшихся смердов. Мстить будут воины".

Потом он повернулся к Вепрю. "А чтобы стать воинами, нам нужно выжить. Нам нужно есть, нужно спать в тепле, нужно учиться. Твоя правда, Вепрь, – это корень. Правда Горислава – это ветви. Но у дерева должно быть и то, и другое, иначе оно засохнет или его свалит первый же ветер".

Он встал. Он больше не был одним из них. В этот момент он стал их вождем.

"Мы сделаем и то, и другое. Сначала – найдем место. Построим лагерь. Наладим охоту. Укрепимся. Как сказал Вепрь. А потом, – он перевел взгляд на Горислава, и глаза его потемнели, – мы начнем учиться. Учиться быть волками. Я научу вас. И мы начнем нашу охоту. Не наскоком, не на рожон. А тихо. Больно. Так, чтобы боярин Волх взвыл от страха в своем тереме. Мы будем его ночным кошмаром. Мы станем для него лесом, который ожил и пришел за его душой".

Он замолчал. В его словах была и логика Вепря, и ярость Горислава. Он объединил их, дал им общую, пусть и далекую, цель. Мужики смотрели на него. Кто-то с надеждой, кто-то с сомнением. Но никто не возразил.

Первый круг у холодного огня закончился. У них появился план. И появился вожак. Но Ратибор знал, что это лишь начало. Спор был не окончен. Он просто ушел внутрь, затаился. И теперь в его маленьком, разрозненном отряде было три силы: жажда мести, воля к выживанию, и он сам, пытающийся удержать их вместе на пути, который, скорее всего, приведет их всех к гибели.