Читать книгу Аю-Даг - Наталья Струтинская - Страница 22

Все стихло. Окно было открыто настежь, и в него заглядывало око бледной, полной луны. Ночь стояла безветренная, спокойная. Яблоня под окном замерла, изредка вздрагивая, когда какая-нибудь ночная птица будила ее своим неловким движением. Темные горы дремали вдалеке, укрытые мягким покровом лесов, а вместо моря темнела бескрайняя пустая бездна.

Я лежала в постели и смотрела на раскрытое окно. Дорожка луны рисовала яркие тени на деревянном полу. Бонус клубком свернулся в плетеной корзинке, которую отвела для него бабушка. Маленькие бока его мерно вздымались, лапки изредка вздрагивали – видимо, пережитое маленькое путешествие рисовало в его кошачьем воображении яркие образы.

Я села на кровати и прислонилась к стене, обхватив руками коленки. Тоска не покидала мое сердце. Я чувствовала себя бесконечно несчастной, покинутой, словно ребенок, у которого отобрали любимую игрушку. Все теперь казалось бессмысленным. Любовь Вадима внезапно потеряла свой блеск и былую прелесть. Она теперь казалась мне какой-то бессмыслицей.

Твердый комок подступил к горлу, и я вдруг заплакала, вздрагивая всем своим худеньким телом. Никого не осталось, думала я, никому не нужна. Я сидела, глядя на луну, которая приобретала неясные очертания, утонув в слезах.

Я не заметила, как дверь в комнату приоткрылась, и в ярком, прозрачном свете появилось лицо бабушки.

– Маша, – прошептала бабушка, открывая шире дверь и заходя в комнату.

Я, словно затравленный зверек, вжавшись в свою ночнушку, сидела, прислонившись к стене, и смотрела на бабушку мутным взором. Во мне не было сил скрывать свое отчаяние и смятение, мне претило мое одиночество, и я была рада, что бабушка нашла меня тогда, когда я была потеряна для самой себя.

– Что случилось? – бабушка села на край кровати. – Ты плачешь?

Я подползла к ней и крепко обхватила ее за шею.

– О, бабушка, – выдохнула я, и слезы градом хлынули из моих глаз, а тело сотрясли рыдания.

– Что случилось? – повторила свой вопрос бабушка и стала тихонько поглаживать меня по голове. – Девочка…

Она крепко обняла меня, прижав рукой мою голову к себе, и, словно убаюкивая, стала медленно покачивать меня.

– Тише, тише, – шептала она, целуя меня в лоб.

Рыдания, сотрясавшие мое тело, утихали, я потихоньку успокаивалась. Бабушка, крепко обхватив мою голову, прижимала меня к себе. Наконец я затихла. Бабушка ничего не говорила больше, а только тихонько продолжала покачивать. Мерное покачивание это убаюкивало меня.

– Бабушка… – прошептала я и всхлипнула.

– М-м?

– Мне нужно что-то сказать тебе.

Я отстранилась и посмотрела в ее добрые, все в морщинках глаза. Она ничего не сказала, а только снова обняла меня, укладывая себе на колени и поддерживая мою голову рукой.

– Бабушка, – прошептала я, – что мне делать? Я так запуталась…

– Есть ли что-то, чего разрешить нельзя? – спросила бабушка, прижимаясь щекой к моему лбу.

– Я не знаю… Я ничего не знаю… О, бабушка, почему так все сложно? Почему нас любят всегда не те?

– Как же не те? Разве могут быть «не теми» те, кто нас любит?

– Как же быть? И отпустить нельзя, и удержать…

– О ком ты говоришь, Маша?

– Да так, – вздохнула я, – просто говорю.

– Не горюй по тому, чего изменить не можешь.

– Как же понять, что можно изменить, а чего нельзя?

Бабушка наклонилась ко мне.

– А ты сделай несколько шагов и посмотри, меняется ли что-нибудь. А если нет, то и не делай больше. Значит, не от тебя зависит.

– Как бы не споткнуться… и не упасть.

– Ничего. Даже если упадешь, ничего.

Бабушка поглаживала мою голову, перебирая густые, вьющиеся пряди волос.

– Девочка моя, – шептала она, – у тебя впереди такая жизнь длинная. Интересная жизнь. Неужто убиваться надо по всяким пустякам? Так и сердца не хватит.

– А может быть, и вовсе неинтересная, – вздохнула я.

– Разве же может быть жизнь неинтересной?

– Может. Когда пустая она… и ничего нет.

– Разве может ничего не быть?

– Когда любви нет, – тихо уточнила я.

– Как же ее нет? – удивилась бабушка. – Тебя ведь любят, Машенька. У тебя есть семья…

– Нет, я не то сказать хотела… А как понять ее, любовь эту? Как узнать ее?

– А как узнать?.. Сердце тебе скажет.

– Молчит оно…

– Молчит, потому что не нашло оно еще своего.

– А если нашло, только не может выбрать?

– Это разум твой не может выбрать, а у сердца выбор один.

– Как же быть?

Бабушка глубоко вздохнула.

– Кабы люди знали, как быть…

– Бабушка, – прошептала я и, приподняв голову, посмотрела на нее, – ты счастлива?

Бабушка поцеловала меня в лоб.

– Да, потому что у меня есть вы.

– Так просто?

– Маленькая ты еще, не понимаешь. Это самое большое счастье – любить.

– А как же, чтобы тебя любили?

– Это тоже, – сказала бабушка, – но это уже другое счастье.

– Как все сложно, – вздохнула я.

– Нет, глупенькая. Все просто, и всегда намного проще, чем кажется. Ведь любовь – она огню подобна. Когда делишься ею, теплее становится вокруг.

Луна медленно ползла по небу. Лунная дорожка исчезла, затерявшись в светлых занавесках. В комнате потемнело. Бонус, разбуженный движением, подошел к кровати и, задрав свой пушистый хвостик, стал мяукать.

– Вот и Боня к нам пришел, – сказала бабушка и, подняв котенка, положила его между нами.

Бонус, покачиваясь, взобрался ко мне на колени и стал разминать их своими лапками, а потом, свернувшись калачиком, задремал, изредка приоткрывая глазки, блестевшие в свете луны.

Заплаканные глаза мои тоже начали слипаться. Мягкая дрема окутывала сознание.

Я не могла с точностью определить причину тоски, сжимавшей сердце. Была ли причина в Василии, чьи действия не оправдывали мои ожидания, или же в Вадиме, чувства к которому я не могла разобрать.

Можно ли вообще что-либо утверждать с уверенностью? Не искажаются ли события призмой нашего восприятия? Не мешает ли чувственное воспринимать материальное? Правильно ли мы понимаем действия людей, направленные на нас? Не видим ли мы то, что подсознательно желаем увидеть?

Ответы на эти вопросы я тогда не знала, а копаться в причинах и следствиях я не испытывала никакого желания. С одной стороны я видела, что меня не держат, не завоевывают, не лелеют моего самолюбия. С другой же проявлялся живейший интерес к моей жизни и полное доверие своей.

Человек, как всякое живое существо, инстинктивно тянется туда, где его встречают с теплом и вниманием, а не настороженной учтивостью.

И душа моя, подобно мотыльку, направилась туда, где ярче всего светило.

– Спи, Машенька, – говорила бабушка. – Все будет хорошо.