Читать книгу Аю-Даг - Наталья Струтинская - Страница 8

Утром меня разбудил солнечный зайчик, весело игравший на моей постели. Яблоня перед окном покачивалась от ветра, и лучи восходящего солнца, проникая сквозь листву дерева, яркими бликами сверкали на полу и стенах. Я вспомнила прошедший день и весело потянулась.

До чего же хорошо!

За окном щебетали птицы, из курятника доносилось прерывистое клокотание. Где-то запел петух своим важным баритоном.

В сенях я обнаружила трехлитровую банку с парным молоком. Жадно отхлебнув из кружки, я вышла на крыльцо.

Счастье в то утро переполняло меня. Все казалось мне необычайно красивым, полным жизни и задора. Даже кошка, умывающаяся на крыльце, при виде меня вскочила и весело задрала свой рыжий хвост.

Накануне Вася обещал зайти за мной утром. Я весело подскочила к умывальнику, что-то напевая, наспех умылась ледяной водой, а позавтракав, села за круглый стол в передней напротив окна. Солнце быстро поднималось к зениту, все громче становилось щебетание за окном. Сердце нетерпеливо начинало биться от каждого звука. Я прислушивалась к каждому шороху. То мне вдруг казалось, что я слышу шуршание гальки на уличной дороге, то мужские голоса на крыльце. Мое сердце внезапно остановилось, а кровь отхлынула к пяткам, когда я услышала, как щелкнула цепочка на калитке. Высунувшись из окна, я увидела деда, который переносил с улицы доски.

Как медленно тянулось время! Я ощущала каждое движение часовой стрелки. В сенях на комоде тикали часы. Какой громкий звук! Как бешено бьется сердце! Непонятное чувство ожидаемого восторга зародилось в моей душе. Отчего сердце так рвется наружу? Так бы подскочить и побежать по улице навстречу Васе!

В комнату зашла мама. Я вздрогнула, когда она открыла дверь. Она не должна заметить, какое я испытываю нетерпение! Мне почему-то было стыдно выставлять свои чувства напоказ. Это казалось мне слишком личным, слишком откровенным – демонстрация моих душевных испытаний. Свои мысли я считала своей слабостью, а к чему обнаруживать свои уязвимые места? И я рывком схватила книгу со стола, открыла по закладке и уставилась на буквы. Они были невероятно четкими, черный шрифт казался неестественно крупным. Обычно чтение всегда отвлекало меня от беспокоивших мыслей, но теперь я не могла прочитать и слова. Я пребывала в состоянии восторга и необычайного волнения, так что, не способная прочитать и слога, я отложила книгу, как только мама вышла из комнаты.

Мне показалось, что я просидела целую вечность, прежде чем услышала щелчок цепочки на калитке. Я посмотрела в боковое окно, из которого просматривалась лужайка перед домом.

Вася твердым шагом пересекал лужайку. На нем были светлые льняные брюки и свободная рубашка, с закатанными до локтей рукавами. Рубашка выглядела белоснежной на фоне загорелых рук и груди, светло-коричневый ремень подчеркивал красиво очерченные бедра. Он протянул руку деду, и на его запястье натянулись жилки. Мое сердце, отчаянно разрывавшее грудь, замерло. На меня вдруг опустилась какая-то удушающая тишина. Я вскочила со стула и побежала на крыльцо. В сенях я мельком, по привычке, заглянула в зеркало. Пышные каштановые волосы в беспорядке были рассыпаны на плечах, щеки разрумянились от волнения, а большие черные глаза блестели. В моей голове пронеслась мысль, что я довольно привлекательна сейчас. Я откинула назад волосы и вышла на крыльцо.

Вася взглянул на меня и улыбнулся.

– Привет, – я залилась краской. В присутствии деда и на глазах у бабушки я внезапно почувствовала себя неуютно рядом с ним. Мне стало вдруг страшно, потом стыдно, и в то же мгновение я испытала чувство тайного превосходства и гордости. Этот взрослый, красивый молодой человек рядом со мной считался моим другом, лучшим другом, и я имела право разговаривать с ним, касаться его, говорить ему разные глупости, при этом не боясь потерять его. Я знала – он всегда будет рядом. Я вдруг подумала, что он – мой.

Почему-то раньше эти мысли никогда не посещали меня. Может быть, их породила двухлетняя разлука? Или эта перемена в нем? А что, собственно, поменялось? Он изменился физически, в нем отчетливо проявились истинно-мужские черты, он коротко подстриг свои кучерявые волосы, за счет чего визуально удлинилось его круглое лицо.

Разве раньше я не обращала внимания на его внешность? И я поняла, что нет. В моей голове не было мыслей подобного рода, я не замечала мужского начала в Васе, как и в Мите с Колей. Я росла в их окружении, играла в их игры, детский мозг не воспринимал различий. В пятнадцать лет я так же не видела в них мужчин, они были слишком родными, слишком много времени я провела с ними, слишком детским был мой разум. И сейчас, чувствуя учащенное сердцебиение в своей груди, я поняла, что изменились не только мальчики, изменилась я сама.

Мы вышли на усыпанную щебенкой улицу и направились вниз, к городскому пляжу.

Несмотря на жаркий полдень, город был заполнен людьми.

Отдыхающие толпились возле ларьков с сувенирами, горным чаем и ароматного магазинчика под заманчивым названием «Крымские хачапури». Многочисленные таксисты предлагали свои услуги, торговцы сливами и абрикосами перекрикивали друг друга.

Вася шел впереди, пробираясь через толпу, я спешила за ним. То тут, то там предлагали дегустацию крымских вин, домашнее вино, пироги и лечебные пояса из шерсти каких-то горных баранов. Тут же продавались вязаные тапочки, откуда-то взявшиеся пуховые рукавички, на удивление тоже пользовавшиеся спросом. В воздухе стоял запах свежего дерева, хвои и лаванды.

Мы свернули в городской парк и, спустившись с горы, оказались на залитой солнцем набережной.

Плеск воды заглушал визг детей, гудение моторок и музыка в игровых автоматах. Вася подошел к заграждению и посмотрел вниз, туда, где к морю уходила широкая полоска пляжа. Подойдя к нему, я увидела уставленный шезлонгами и занятый пледами серый пляж. Людей было столько, что яблоку негде было упасть. Возле берега плескались дети в надувных кругах, летали надувные мячи. Чуть в стороне на матрасах плавали загорелые люди. А дальше, за буйками, рассекала волны лодка-банан с визжащими от восторга и страха пассажирами.

Внезапно Вася, приложив большой и указательный пальцы к губам, громко свистнул и замахал рукой, и тут я увидела их.

Группа молодых людей расположилась на широком пледе недалеко от кромки воды. Одна из фигур резко вскочила и замахала в ответ.

Мы спустились на пляж. Даже сквозь подошву босоножек чувствовался жар разогретой солнцем гальки. Вася шел впереди, лавируя между отдыхающими, а я семенила следом, перепрыгивая через вытянутые ноги. К нам навстречу вышел красивый, высокий, загорелый молодой человек в светлых шортах песочного цвета. Мгновение – и Коля стоял передо мной, а я запрокидывала голову, чтобы заглянуть ему в глаза. Он был выше меня на целую голову. Я почувствовала замешательство, не зная, с чего начать, но, в отличие от Васи, Коля обладал чудесным свойством «подвешенного языка». Полился бесконечный поток восклицаний и вопросов, на которые я отвечала звонким смехом и смущенными улыбками.

– Наша Маруся приехала! – громко воскликнул он и подтолкнул меня к пледу. – Ребята!

– О-о-о!

Ко мне подскочил Дима и заключил меня в крепкие объятия так, что у меня косточки захрустели. Здесь же я увидела Вадима – того самого, которого не выносил Василий, Никиту – одноклассника Коли, Ленку из города (я была с ней знакома заочно). Еще здесь был незнакомый мне парень лет девятнадцати и нагловатого вида смуглая блондинка.

– Ребята, знакомьтесь, – торжественно сказал Дима, глядя на парня и блондинку. – Это наша Маша, про которую мы вам рассказывали! Спортсменка, комсомолка и просто красавица!

– Дима в своем репертуаре, – широко улыбнулась я самой приветливой из всех своих улыбок.

Блондинка подняла на меня свои светлые, сощуренные не то в подобии улыбки, не то от солнца глаза, а парень поднялся.

– Как будто сразу стало светлее, – и, протянув руку, добавил: – Рома.

Он был среднего роста, крепкого телосложения. Его можно было бы назвать красивым, если бы не узкий лоб и слишком массивное лицо. Как позже выяснилось, он занимался самбо и, так же как и блондинка (ее звали Виктория), причислялся к друзьям Вадима.

Сам же Вадим, последовав примеру Ромы, поднялся мне навстречу.

– Коля нам все уши про тебя прожужжал, – сказал Вадим, становясь рядом с Димой. – Мы вроде знакомы, а вроде и нет. Вадим.

– Очень приятно, – сказала я, отвечая на его рукопожатие.

Предубеждение против Вадима, передавшееся мне от Василия, постепенно начало таять под действием его приветливого лица. Вадим был невысокого роста, смуглый, светловолосый, с красивыми теплыми зелено-голубыми глазами. Последний раз я видела его мельком года три назад. За это время он сильно изменился.

Представить его в кожанке, удирающего на мотоцикле от полицейских, было сейчас сложно. У него было доброе, открытое лицо, мягкая улыбка, глаза смотрели приветливо и внимательно. Он был прекрасного телосложения, крепкий и подтянутый. Вадим невольно притягивал взгляд – не зря он был одной из самых известных личностей в поселке.

Я задумалась. У людей часто складывается ложное впечатление, основанное на слухах и искаженной сплетнями информации. Василий учился с Вадимом в одном классе и нелестно отзывался о нем как о последнем двоечнике и хулигане. Он говорил, что Вадим – непорядочный человек. Но тогда, в бухте, на вопрос Димы, что же в нем непорядочного, Василий так и не ответил. Это было три года назад. Люди меняются. Нельзя жить в предубеждениях, подумала я, нужно уметь доверять.

– Ребята, – сказал Коля, жестом обращая на себя внимание, – Вася, у нас тут появилась идея. Я думаю, Маша нас поддержит. Мы предлагаем послезавтра поехать на Лазурный мыс.

– Ведь это недалеко от Севастополя, если я не ошибаюсь? – спросила я.

– Минутах в двадцати от него. А от нас на машине больше двух часов, – задумчиво протянул Василий и добавил: – Но там очень красиво. Почему вдруг вам в голову пришла такая мысль?

– Мы хотим поехать туда с ночевкой. Разобьем палатку. Все как полагается, – сказал Дима. – Завтра Коле надо с отцом в Симферополь ехать, а послезавтра – как раз. Все восхищаются этим местом. Я ни разу там не был. Как думаете?

– Мы когда-то ездили туда, – Вадим посмотрел на меня. – Это лучше всякого Лазурного Берега Франции. Эмоции гарантированы.

Я взглянула на Вадима. Интересно, как много ему рассказал Дима про меня? Это еще предубеждение говорит во мне, или в его словах был контекст?

– Я ездил туда, только по морю, – как будто не замечая слов Вадима, сказал Вася. – Ребят, поехать туда с ночевкой было бы здорово.

– В общем, ты согласен, – Коля взглянул на меня: – Марусь, ты как?

– Я поговорю с мамой, но думаю, она будет не против, – улыбнулась я.

Меня привлекала идея «дикарями» поехать в незаселенный, живописный уголок Крыма. Я много слышала о Лазурном мысе. Он славился необыкновенно живописными видами, кристально чистым морем и экзотическим кусочком пляжа, отрезанным от внешнего мира.

– Значит, решили, – хлопнул в ладоши Коля.

– Во сколько выезжаем? – спросил Никита.

Это был долговязый, темноволосый парень. На мой взгляд, его имя абсолютно ему не подходило. Он был больше похож на Тимура или Рената. Густые брови чернели над темно-карими глазами, лицо вытянутое, смуглое. С Колей они дружили еще с начальной школы.

Никита мне напоминал мальчика-переростка. Его внешность контрастировала и с его именем, и с манерой себя вести. Этакий дядя Степа-весельчак. Он был общительный, веселый, обладал тонким чувством юмора, но очень любил ныть и всего боялся. Но никто уже не обращал на это внимания. Он всех подкупал своей бесхитростной жизнерадостностью, отчего в компании все его любили.

Лена же, которая продолжала безмолвно сидеть на пледе, подогнув под себя смуглые ноги, всегда вызывала во мне непонимание. Нельзя было сказать, что мы были лично знакомы, но я настолько давно знала о ее существовании, а она о моем, что нас, наверное, можно было уже считать приятельницами поневоле. Это была симпатичная, молчаливая брюнетка лет девятнадцати, с длинными, прямыми волосами и круглым лицом. Меня всегда удивляло, как ей удалось втесаться в эту разноперую компанию. За все то время, которое я ее знала, а это по меньшей мере лет пять, я слышала от нее только одно слово – «привет». Мы случайно сталкивались на улице, когда она шла вместе с Димой или Никитой. Мы останавливались, чтобы перекинуться парой слов, а она, сложив руки на груди и сказав тихое «привет», безмолвно вставала в сторону.

– Нужно выезжать около полудня, – сказал Вадим, – чтобы к вечеру в любом случае быть на месте.

– Я думаю, нужно выехать после обеда, – без интонации проговорил Василий. – В полдень слишком жарко.

– Может, в два? – предложил Рома. – Как раз к пяти точно доберемся.

– Можно в два, – согласился Василий и обратился к Коле: – Ты за рулем?

– Да, – ответил Коля.

– Я тоже поеду на машине, – сказал Вадим. – У меня есть две большие палатки, одна поменьше – у Коли. Еще нужны раскладной столик и табуретки. Так… нас девять…

– Я возьму шампуры, – перебил Дима, – я как раз недавно новые купил.

– Отлично, – кивнул Вадим. – Я думаю, продукты купим на месте, иначе по жаре мы их просто не довезем. Там по дороге есть отличный супермаркет.

– Там действительно поблизости нет населенных пунктов? – осторожно спросил долговязый Никита.

– Там есть поселки, – ответил Вася. – До Севастополя рукой подать. А сам мыс находится в стороне. Поверь, он стоит того, чтобы туда съездить.

– Ну… – протянул Никита, – я имею в виду… Там не страшно?

Я невольно широко улыбнулась.

– Нет, – похлопал его по плечу Вася, – там не страшно.

– Ребята, – тихо сказал Дима, – а я слышал, что там пропадали люди… Например, года три назад пропали два аквалангиста. Их не было неделю. Когда приехали их искать, то обнаружили только яхту, а их самих нигде не было.

– Что с ними стало? – осторожно спросил Никита.

– Никто не знает, – пожал плечами Дима. – Их так и не нашли.

– Там же есть пещера в скале со стороны моря… – подыграл Коля. – Она уходит глубоко под землю. Говорят, это секретная станция инопланетян. Там часто наблюдают на небе непонятные свечения…

Никита смотрел на них во все глаза. Я взглянула на Лену и Викторию. Одна переводила вопросительный взгляд с Коли на Диму, а другая выжидающе вылупилась на невозмутимого Вадима. Только Василий стоял рядом со мной, и его раскосые глаза сузились в улыбке.

– Тогда с какого перепуга мы туда едем? – воскликнул Никита.

– Чтобы в этом убедиться, – сказал Дима. – Мы тебя на ночь на сторожевом посту оставим, будешь палатки охранять. Вот и посмотрим, правда это или очередной миф.

– Все, ребят, кончай комедию, – рассмеялся Василий.

Никита перевел растерянный взгляд на него, а парни рассмеялись.

В это время блондинка грациозно поднялась и, не обращая ни малейшего внимания на нас, на цыпочках направилась к морю. Вадим проводил ее взглядом.

– Значит, в четверг в два. Отлично, – сказал он и, направившись к морю, обернулся и подмигнул мне: – И чтобы никто не опаздывал!

Блондинка стояла у кромки воды и, сложив на поясе руки, кончиком большого пальца правой ноги осторожно водила по водной глади. Вадим на мгновение остановился возле нее, а потом забежал в воду, оставив после себя пузырьки на воде и стряхивающую с себя брызги блондинку.

Несмотря на легкий след таявшего на солнце предубеждения, Вадим мне понравился. Почему Василий был так отрицательно настроен против него? Из Вадима так и била харизма. Он относился к тому редкому типу людей, которые одним своим присутствием уже не могли никого оставить равнодушным.

А Виктория мне не понравилась. Было в ней что-то высокомерно-отталкивающее. Она всем своим видом демонстрировала независимость, тем самым как бы невзначай желая привлечь внимание.

Я всегда думала, что чувствую людей. Я улавливала малейшее изменение настроения окружающих, их желания и побуждения. Я кожей ощущала ложь и лицемерие. Это мне давалось легко. Мне одного взгляда на человека было достаточно, чтобы составить общее представление о том, чего ожидать от него.

А с блондинкой дело обстояло по-другому – я ее в каком-то смысле не прочувствовала, и мне стало не по себе.

К обеду людей на пляже прибавилось. Тропинка между шезлонгами, по которой мы подошли к морю, уже была заблокирована. Только сейчас я вдруг вспомнила, что, ожидая прихода Василия, я так разволновалась, что совсем забыла про купальник. На мне были обтягивающие желтые брючки и свободная светлая кофточка. Воздух накалился до предела, солнце жарило со страшной силой, на пляже оставаться стало невыносимо.

Как будто прочитав мои мысли, Вася сказал:

– Ты не взяла купальник?

– Я не подумала об этом, – с сожалением сказала я. Как было бы приятно окунуться сейчас в прохладную воду!

– Вы будете здесь после обеда? – спросил Вася, обращаясь к Коле.

– В пять на баскетбольной площадке, – ответил Коля. – Подходите лучше туда.

– Хорошо, – кивнул Василий и громко добавил: – Увидимся.

Я снова всех одарила самой лучезарной из своих улыбок и невольно посмотрела в сторону моря. Блондинка уже исчезла.

– Идем?

Вася пошел вдоль кромки воды, аккуратно обходя сидящих на берегу людей. Я последовала за ним.

Хотелось побыстрей уйти в тень, – на пляже я стала чувствовать себя как на раскаленной сковороде.

Мы поднялись на нагретую набережную, быстро пересекли ее и зашли в прохладную тень парка.

– Тебе ведь не хочется ехать, правда? – вдруг спросила я.

Я знала Василия, знала каждую черточку его непроницаемого лица, каждую интонацию его голоса, и сейчас, когда он шел, задумчиво глядя вперед, сощурив и без того раскосые глаза, я как будто прочитала страницу открытой книги.

– Почему ты так решила? – помедлив, спросил он.

– Мне так кажется.

Редкие солнечные лучи проникали через густую листву деревьев. Звонко пела какая-то птица. Криков детей здесь почти не было слышно, а шелест накатывающих на берег волн, казалось, отражался от самого ветра.

Мы шли по крупным плитам парковой дорожки. Нам встречались редкие отдыхающие – основная масса была уже на пляже.

– Почему тебе не нравится Вадим? – не дождавшись ответа, прямо спросила я.

– Он не обязан нравиться всем, – просто ответил Василий.

– Это не ответ на вопрос, – сказала я.

– Маш, я никому не навязываю свое мнение. Мое отношение – это сугубо мое отношение. Вот и все.

– Ты что-то знаешь о нем? Почему ты не хочешь рассказать мне?

– Потому что я не хочу его обсуждать, – тихо сказал Вася. – Я считаю, он не стоит того времени, которое ты тратишь на расспросы о нем.

У меня забилось сердце, и волна возмущения подступила к горлу. Почему всегда так сложно добиться прямого ответа от Василия? Что за глупые принципы и неуместный обет молчания? Я глубоко, прерывисто вздохнула.

– А эта Виктория, кто она? – неожиданно резко для самой себя спросила я.

– Подружка Вадима, – спокойно ответил Вася.

У меня неприятно кольнуло под желудком.

– Они… вместе? – я старалась придать как можно больше безразличия своему голосу.

– Я не знаю, – усмехнулся Василий. – Меня это мало интересует.

Мы вышли на широкую, главную дорогу парка, вдоль которой стояли резные деревянные лавочки, а за ними росли стройные кипарисы, отбрасывающие на дорогу длинные тени.

Когда мне исполнилось пятнадцать лет, и детская угловатость постепенно стала переходить в утонченную женственность, я стала замечать на себе заинтересованные взгляды противоположного пола. Мне было лестно слышать в свой адрес многочисленные комплименты и любовные признания. А завистливые взгляды других, менее красивых девочек приятно грели в душе собственное самолюбие. Взращенное на благодатной почве из лести и лицемерия, оно крепко прижилось в моем сознании. Я знала магическое действие своей белозубой улыбки, больших, блестящих черных глаз и пухлых губ и, не жалея, использовала имеющиеся ресурсы для достижения поставленных целей.

Одноклассники, которые презирали меня в младшей школе, будучи неспособными сдерживать свои мысли и эмоции детьми, выросли и превратились из маленьких сорванцов в вполне приличных молодых людей и девушек. Но они мало интересовали меня. Подруг я не имела, считая их неинтересными, а молодые люди не привлекали меня – они не соответствовали сложившемуся у меня стереотипу.

По-другому обстояло дело с Василием, Колей и Димой. Мы вместе выросли, и они были как бы неизменным атрибутом моего пребывания в Крыму. Но Василия я воспринимала как часть себя, – мы будто совпадали, как сложенный пазл, и немыслимо было представить, что он может уйти из моей жизни. Это казалось нереальным. Я не воспринимала его как мужчину, и закравшееся в лодке смятение улетучилось, растворившись в глубине теплых, васильковых глаз.

Мысль о том, что Виктория может быть подружкой Вадима, неожиданно комом застряла в горле.

Почему я раньше не обращала на него внимания? Я редко мельком видела его, и он терял свой блеск, покрытый пеленой предрассудков Василия. Надо же мне было быть такой слепой! Мало ли что было, – главное, что сейчас он производил впечатление благопристойного, сильного молодого человека, невероятно красивого и живого.

Подступившее раздражение от нежелания Василия поговорить со мной о Вадиме стало постепенно угасать при мысли о поездке на мыс. Ох, главное, чтобы меня отпустила мама!

На какое-то мгновение я даже забыла, что иду не одна. Мысли настолько захватили меня, что я несколько раз моргнула, чтобы стряхнуть появившееся изображение Вадима на фоне палатки.

Василий молча шел рядом, бесстрастно глядя вперед. Я посмотрела на него. Как может он всегда оставаться таким спокойным? Даже будучи рассержен, он молча сдвигал брови и замыкался в себе. Как мог обладатель того живого голоса в телефоне стать таким… замкнутым?

Я задумалась. Мне на мгновение показалось, что мы были уже не теми Марусей и Васей, которые прощались друг с другом два года назад.

– Нужно сейчас поговорить с мамой, – прервала я затянувшееся молчание. – Она может и отпустит, а вот дед может отказать. Ехать очень далеко.

– Давай я поговорю с ними, – предложил Василий.

– Я не знаю…

– Я поговорю. Это будет правильно.