Читать книгу Пиррова победа. Роман. Часть 1 - Василий Варга - Страница 14

Вечером дружки действительно собрались на квартире горбуна.

– Надо раздобыть закусь и водку, – сказал горбун. – Выпить, поесть всем хочется, но у меня ничего нет. Впрочем, у меня никогда ничего не было. Совецка власть, дай ей Бог здоровье, раскрыла перед нами ворота рая. Теперь мы можем провести маленькую кспроприацию, пущай это будет нашей первой ласточкой. Кто у нас самый зажиточный человек? Ну—ка шевелите мозгами или задницами! Навестим, кспропреируем.

– А Фофокин ругаться не будет? – спросил Миша Костяк.

– Не Фофокин, а капитан Фокин, сколько раз можно объяснять? – пожурил его горбун. – Мы и капитана пригласим на наш сабантуй. Он пока на работе какой—то трахтат о счастливой жизни сочиняет.

– Я кспроприирую водку. Есть у меня на примете один богатый человек, – сказал Вошканюк.

– Тогда преседатель пущай отправляется к Ватаману и Цубере добывать закусь, – предложил горбун. – Если начнут кривляться, говорить: нет у нас ничего такого вкусного съестного, тады смело идите в загородку, хватайте барана, либо овцу и под нож. Нож возьми с собой, я могу тебе дать этот нож, это революционный нож.

Илья, председатель сельского совета, назначенный на эту должность советской властью, согласился, спрятал нож за пазуху и отправился к богатым людям добывать закусь; но ему не повезло: никого из хозяев не оказалось дома. Пришлось идти наобум по домам и просить, кто, чем может помочь, поскольку приезжает большое начальство и им надо приготовить ужин.

– Это зачтется вам при уплате налогов, – обещал председатель. Многие на это клюнули, и председатель принес в торбе одну живую курицу и одного петуха, тощего и старого.

Зато Костяк притащил молодого, сытого, крупного барана. Скоро все закипело, забурлило, и на запах свежей баранины пришел, как волк из леса, голодный Фокин.

– Милости просим, товарищ капитан, – сказал горбун, – у нас сегодня вечеринка по поводу нашего удачного выступления перед народом. Знаете, как нас слушали: звенящую муху можно было определить. Такой тишины еще никогда не было, честное партийное. С понедельника, я думаю, все начнут уплачивать налоги, к коммунизьме приобщаться.

– А кто еще придет на эту вечеринку?

– Одни наши активисты, больше никого, Боже упаси! чтоб мы ишшо кого—то постороннего приглашали, да как это можно? Наш кворум – тайна за семью печатями.

– Кворум, – поправил капитан.

Легкие на помине, начали появляться активисты. Они входили без стука в дверь с папиросами—самокрутками в зубах, вытирали грязную обувь о коврик у порога и тут же плевались и даже сморкались на пол, приложив указательный палец к одной ноздре, а потом наоборот.

Когда расселись в присутствии капитана, Андрей Вошканюк, как опоздавший, стал бочком пробираться к столу, ожидая, что капитан заметит и скажет: экий бравый молодец, но капитан был занят солидным куском баранины, которая плохо отходила от кости. Горбун толкал его в жирный, раздвоенный зад, тихонько приговаривая: «Ну что ты, как девочка непочатая жмешься, садись, давай, не выкобенивайся».

– Садитесь, – наконец добавил капитан.

– А можно, я рядом с вами посижу? У вас такой красивый китель и вы в нем просто красавец. Жаль, что я не женщина, а то непременно у нас с вами вышел бы роман. И сфоткать вас не могу: фитоаппарата нет.

Капитан несколько смутился, но с удовольствием подвинулся, и Вошканюк уселся рядом. От него сильно разило водочным перегаром, смешанным с чесноком и луком. У капитана защекотало в носу и ему пришлось чихнуть три раза подряд

– Желаю здравия! – всякий раз говорил Вошканюк, сожалея, что капитан чихал в платок, а не на него.

– Налей – обратился Вошканюк к горбуну и встал, чуть не опрокинув крышку стола с яствами. – Я предлагаю тост за товарища…

– Сталина! – подсказал Илья.

– За Сталина и товарища Фофокина, – выпалил Вошканюк.

– Не искажайте мою фамилию, – раздраженно произнес капитан.

– Искренне пардонюсь, товарищ капитан, и простите меня, пожалуйста. За товарища Фо…

– …кина, – подсказал горбун.

– За товарища Фокина! Чтоб он вскоре стал майором и дослужился до енерала. С вашим приходом, товарищ капитан, наше село начало меняться и, надо прямо сказать, к лучшему, только к лучшему. Солнышко начало раньше всходить и позже прятаться за гору, за которой загнивающий запад. А мы, активисты, кто раньше был ничем, теперь хоть и не стали еще всем, но мы уже набираем силу и движемся вверх, к вершинам коммунизьмы. И все это – благодаря вам, товарищ капитан. Дай вам Бог здоровья и сил, чтобы выполнить наказ нашей партии – внедрить в нашем селе светлое будущее. А мы, в свою очередь, не подведем вас. Памятник вам соорудим в нашем селе на вечные времена. Правильно я говорю, ребята?

Раздались аплодисменты.

– Посмотрим, – сказал капитан. – Но вот председатель уже подводит. Я просил его составить список потенциальных врагов советской власти, а лучше сказать, врагов народа, а он еще ничего не сделал. Надо же начинать эту работу, иначе для чего мы здесь сидим? Мне никто не поверит, что в селе, как и в других селах, нет врагов. Чем больше успехов в социалистическом строительстве, тем больше врагов. Так мудро выразился великий Сталин.

– Разве? – удивился горбун. – Но если сам товарищ Сталин так сказал, значит, так оно и есть. Я бы еще добавил: сколько домов столько и врагов.

– А ты как думал? – сказал Вошканюк. – Но, нет проблем товарищ капитан, я накарябаю вам 50 фамилий врагов народа, только поручите это мне. Ап – ап —чхи!

Вошканюк не носил носового платка, поэтому брызги разлетелись по столу, на гостей, в том числе и на капитана.

– Ну и свинья же ты, Вошка, – сказал горбун. – Мог бы хоть ворот рубахи поднять.

– Я, брат, чихаю с революционным размахом. Натура такая, что поделаешь, – сказал Андрей.

Капитан, ошарашенный чиханием с революционным размахом, ушел в свою комнату, разделся и лег на кровать. Комната была жарко натоплена, окна завешаны солдатскими одеялами, в печке пылал огонь, кирпич нагревался до красноты и выдавал тепло с коммунистическим размахом. Капитан закрыл глаза, но сон к нему не шел: слишком все было хорошо после Балтимора. Тепло, как в парилке. Да и люди другие. Они не шибко грамотные и чистоплотные, но наивные и добрые, готовы пятки лизать, только прикажи им. Не то, что эти предатели Родины.

А мудро сказал товарищ Сталин по поводу возрастания количества врагов по мере развития социализма. Значит, мы никогда без работы не останемся. Интересно, в каком томе это мудрое изречение? В десятом, одиннадцатом? У него – всего тринадцать томов, а у Ленина 50. С ума сойти. Зато Сталин понятнее, логичнее, а у Ленина сплошной мрак, ничего понять нельзя. Все говорят об этом. Про себя, правда. Но, возможно, мы не доросли до понимания ленинских талмудов, вернее, трудов, ведь профессора в восторге. Диссертация за диссертацией так и вылупливаются, или растут как грибы после дождя.

Он поднялся с кровати, ступил босыми ногами на строганную гладкую доску из дерева хвойных пород, которая все еще пахла, и в темноте хоть глаз коли, медленно побрел к окну, приоткрыл занавеску, чтобы посмотреть на окружающий мир, а заодно убедиться, что к дому никто не подкрадывается.

Ночь была тихая, звездная, нигде ни души. И активисты разошлись: их прогнал горбун, как только ушел он, капитан. Фокин вернулся и забрался в кровать под одеяло. Еще всякие мысли будоражили его умную голову. Это и незаконченный трактат о светлом будущем, и предстоящая борьба с врагами народа, и радостное состояние одиночества (наконец, хоть и ненадолго, правда, он освободился от своей Беллы Борисовны, так надоевший ему за все эти годы). Об анонимном сообщении товарищу Берии по поводу умышленной задержки с внедрением советской власти в освобожденном крае и многое, многое другое.

Были уже около двух часов ночи, когда, наконец, он понял, что к нему идет сон. И вдруг на чердаке, а, может, и перед домом, что— то грохнуло да так сильно, что, как ему показалось, стены задрожали. Несмотря на жару, у капитана мороз по коже пробежал, и началась дрожь во всем теле.

– Боевая тревога! – закричал он не своим голосом, но никто не отозвался. Он мгновенно очутился у окна и чуть приподнял занавеску. Прячется, гад, подумал он. Он вернулся к шкафу, нащупал автомат, зарядил его в потемках и приготовился к бою. Как разведчик, постоял несколько минут, и, не встретив сопротивления, ринулся в спальню горбуна. Дверь в спальню оказалась открытой. Это тоже насторожило капитана. Но версия о кознях горбуна сразу же отпала, когда капитан услышал клокочущий храп Ивана Павловича. Подойдя к спящему на цыпочках, он стал тормошить горбуна. Горбун повернулся на другой бок, храп прекратился, а затем он прорычал:

– Иди на х…

– Боевая тревога! – у самого уха закричал капитан.

Горбун вскочил, как ужаленный, руки по швам.

– Есть боевая тревога, иде мой автомат?

– Одевайся и становись на дежурство.

– А шо, война?

– Там у тебя кто—то на чердаке прячется. Может, убить меня хотят.

– Так, это кошки лазают, может, ведро опрокинули, туды их в хвост.