Читать книгу Пиррова победа. Роман. Часть 1 - Василий Варга - Страница 25

Капитан открыл дверь и ужаснулся: в коридоре стояли родители парней, схваченных и угнанных на Донбасс.

– Мы все к капитану. Хотим узнать, где наши дети и что с ними.

Капитан сам вышел в коридор:

– Здравствуйте, товарищи родители, – сказал он, гордо держа голову и снисходительно улыбаясь. – У вас хорошие дети, должен вам сказать. Я ожидал худшего. Никто из них не буянил, все согласились ехать в Сталино на заработки, а в Сталино высокие заработки: вам деньги начнут высылать, посылки, а через год, кто не захочет остаться там на постоянное место жительства, вернется в родные края с полными карманами денег. Честно, я им немного завидую. Если бы партия мне не поручила эту работу, которой я сейчас занимаюсь, я сам бы смотался на шахты Донбасса. Можете гордиться ими своими чадами, а я от имени партии, благодарю вас за их хорошее воспитание в духе социализма и коммунизма. Там хорошая зарплата, скоро переводы начнете получать, с государством по налогам рассчитаетесь. И стране надо помочь, стране уголь нужен. «Даешь стране угля!» – такой лозунг вы можете встретить, где угодно.

– Как они могли согласиться уехать так далеко, не поставив в известность родителей? Почему их увезли, и попрощаться с нами не дали? Даже обычные узелки с собой не взяли. А пачпорта? Теперь из села нельзя выйти без пачпорта. По кусочку хлеба, сала бы им в дорогу. Это традиция такая. Но тут что—то не то. Вы их совсем не жалеете, а они ведь русины, что значит русские, как и вы.

– Поезд не может ждать, верно? Их отвезли к поезду, незадолго до отправления, они сами об этом просили. Так что нет никаких оснований для беспокойства. Возвращайтесь по домам. Я еще раз благодарю вас от имени коммунистической партии за хорошее воспитание своих детей. Впрочем, через три – четыре дня начнете получать письма. А то, что они русины, я знаю. Это восточные украинцы не желают признать вас русинами.

Отцы и матери почесали затылки и сказали в собственное утешение: пошли домой, будем ждать писем и денежных переводов. Капитан каждому пожал руку на прощанье, и все как будто остались довольны.

– Ох, и дупломат же вы, товарищ капитан, – ловко вы их обработали, – сказал горбун. – Я бы так не сумел, говорю честно. Ученый вы, должно быть. И зря вы здесь в этой дыре работаете. Вам бы у Кремле, рядом с товарищем Сталиным заправлять.

– — Я дышу одним воздухом с товарищем Сталиным и этого уже достаточно. А ты учись, как надо с людьми разговаривать, – сказал капитан, наклоняя голову перед висящим на стене портретом Сталина.

– У такого учителя с превеликим удовольствием буду учиться. Но вам, видать, помогает и тот, что висит на стене.

На этом они расстались. Капитан уехал в соседнее село, а горбун побежал собирать активистов, которые и на этот раз сидели в пивной.

Когда вошел горбун и окинул всех недобрым взглядом, активисты вскочили с мест, а Вошканюк приложив руку к нетрезвой голове, доложил:

– Мы готовы к выполнению задания партии и правительства во главе…

– Тогда пойдем сейчас же со мной, – приказал горбун и вышел из пивной.

В сельсовете, в кабинете председателя, все дружно уселись, устремив взоры на горбуна.

– Товарищи! Партия поручила нам важное государственное задание: определить всех урагов народа в нашем селе, составить на них протокол и путем голосования определить судьбу каждого. А список на этих врагов передать капитану на его рассмотрение. Председателем буду я, а протокол будет вести Корнута, поскольку он самый грамотный среди нашей банды. Достань, Василь Михайлович, свою поименную книгу из сейфа, и мы приступим к работе.

Первым в поименной книге оказалась фамилия Ажуйко.

– Прошу дать характеристику и внести предложение, – потребовал горбун.

– Я что—то не припомню этого субъекта, – сказал Миша Костяк.

– И я не припомню такого, – сказал Вошканюк.

– Он уже давно умер, – сказал Дима Покривчак.

– Давайте занесем его в списки врагов народа, – предложил Вошканюк.

– Я возражаю, – сказал горбун. – Что, если капитан захочет отправить его на стройки коммунизма, а он мертв? Нам же и попадет. Нам нужно хоть пятьдесят фамилий. Но это должны быть живые, здравствующие люди. Если не наберется, занесем и Ажуйко… последним, а пока лучше обсудим тех, кого знаем, кто еще живой и преступно топчет советскую землю. Поименную книгу пока убери, а то там еще много мертвецов найдется. Ты, Василий Михайлович, пометь всех, кто уже помер. А там посмотрим. У тебя он значится в живых, а на деле его уже и нет. С мертвецами коммунизьму не скоро построишь.

– Я предлагаю Ватамана, – сказал Миша Костяк. – Он на двух ногах колхозную землю топчет, значит живой.

Ватаман был одним из зажиточных людей села, поэтому прошел единогласно. Избежать почетного звания «враг народа» ему бы все равно не удалось бы, ни при каких обстоятельствах. Дело в том, что у него было ладное хозяйство, а в хозяйстве больше одной коровы, больше одной свиньи, больше одной овцы, больше одной курицы, а это никак не вписывалось в постулаты марксизма, в которых человеку предписывалось быть зажиточным только наравне с сельскими пролетариями.

– Вмажь ему неполное погашение налогов и то, что у него добротный дом, и крыша не протекает, и два колодца около дома, и запасы сена как минимум еще на одну корову, – предложил горбун.

– И жернова у него в сарае, он зерно может дома молоть, не надо на мельницу ходить, – сказал Вошканюк.

– Церковь регулярно посещает и всю семью водит: религиозный уклон ему пришить можно, – добавил Костяк.

– Он там, наверное, Богу молится, чтобы советская власть побыстрее окочурилась, чтоб издохла и больше дня не продержалась, – сказал Дима Покривчак.

– А я видел, как он шел вразвалку и что—то себе под нос бормотал, наверное, советскую власть проклинал, – добавил Юра, брат Димы.

– А я видел, как он шел молча, не говоря никому ни слова. Это он про налоги умалчивал, – добавил Вошканюк.

– Кто за? – спросил горбун, и все до одного подняли руки. – Хорошо, давайте следующую кандидатуру и не надо обсуждать так подробно, а то мы до утра не наберем пятьдесят человек, – сказал горбун.

– Я предлагаю Цуберу Юрия Юрьевича, – сказал Вошканюк. – У него земли навалом, индюков много около дома гуляет, свиньи, коровы и все прочее. Крыша дома не протекает и колодец во дворе. А еще помещение для скота отдельно отстроено. Я после того, как его отправят в Сибирь на вечное поселение, женюсь на его дочери Марии. Эх, хороша, чертовка. Все ходит, нос кверху. Поздороваешься с ней, она что—то мяукнет и пройдет мимо, не поворачивая головы, как кошка перекормленная. А благородства! Благородства сколько – ужасть! Давайте поскорее запишем его у эти враги народа и пойдем раскулачивать. У меня руки чешутся.

– Без разрешения капитана никакого раскулачивания не будет, – сказал горбун. – Наша задача составить список и передать по назначению. А там пусть капитан разбирается сам. Предлагайте следующую кандидатуру. Кто следующий?