Читать книгу Пиррова победа. Роман. Часть 2 - Василий Васильевич Варга - Страница 11

Партком Велико—Бычковского лесохимзавода выделил тридцать молодых рабочих из числа наиболее сознательных комсомольцев, передовиков производства, для оказания помощи сельским активистам в компании добровольно—принудительного вовлечения крестьян в счастливую жизнь. Если перевести это выражение на простой и доступный язык, то счастливая жизнь для любого крестьянина значила – коммунистическое крепостное право – ВКПб (всесоюзное крепостное право большевиков).

На основании решения парткома, директор завода товарищ Отроба издал приказ – командировать в соседние села Верхнее Водяное и Среднее Водяное тридцать человек сроком на один месяц с сохранением зарплаты для помощи местным активистам в деле организации колхозного строительства и вовлечения крестьян – единоличников в светлое будущее. Задача отряда состояла в том, чтобы отрезать землю по углы, отобрать скот, хозяйственный инвентарь, кто не вступит в колхоз на добровольной основе путем подачи заявления о приеме в светлое будущее – коллективное хозяйство, а проще колхоз.

Руководителем отряда была назначена Стеклорезова Дина Алексеевна, (партийная кличка Кобра).

Дина Алексеевна после короткой беседы с секретарем райкома Задолизко Петром Петровичем, вышла вместе в актовый зал под бурные аплодисменты комсомольцев энтузиастов, ожидавших знаменитую даму в форме лейтенанта НКВД с пистолетом на боку.

– Да здравствует товарищ Сталин! – произнесла она, прикладывая ладонь к фуражке.

– Да здравствует великий сын советского народа товарищ Берия Лаврентий Павлович! Ура! Ура! Ура—а—а—а!

– Сми—иррно! – скомандовала Кобра.

Группа встала: руки по швам.

– Слушай перекличку!

– Анхер!

– Я.

– Анус!

– Я!

– Блуд!

– Я—а—а—а!

– Горнодавко Митрий и Горнодавко Ксения!

– Мы—ы—ы—ы—ы!

– Малахойко…

– Малахоненко, – поправила комсомолка, носившая эту фамилию.

– Цыц, козявка! – заревела Кобра.

Все опустили головы и засопели, как настоящие комсомольцы.

Дина Алексеевна сделала перекличку и разделила группу пополам, подведя жирную линию после цифры пятнадцать.

– Товарищи, коцомольцы, извините, комсомольцы, – сказала она, наградив боевую группу скупой коммунистической улыбкой, – мы разделяемся на две подгруппы – одна под названием «„ульяновцы“» – другая «дзержинцы». Комадиром «ульяновцев» назначается комсорг Слава Дрянько—Ванько. Эта подгруппа отправляется в румынское село Среднее Водяное, а «дзержинцы» поступают в мое личное распоряжение. Мы отправимся в соседнее село, Верхнее Водяное. Среднее Водяное до недавнего времени Средняя Апша – это румынское село, где проживают одни румыны. Верхнее Водяное или просто Апша – украинское село, там нет ни одного румына. Это наиболее трудный участок. В каждом боевом отряде устанавливается железная дисциплина и революционный порядок. Без этого мы не сможем продвинуться вперед ни на шаг. В нашей работе будет все: слезы, мольбы, крики о помощи и даже выход против нас с топорами и вилами. Так что те, у кого нервишки малость барахлят, говорите сразу, не стесняйтесь. Мы вас освободим от почетной миссии помочь государству в налаживании счастливой, безоблачной жизни. Задачи, которые перед нами стоят, не из легких: нам надо сломить сопротивление отживших элементов и обратить крестьян в счастливую жизнь через колхозно—кооперативную собственность, попросту сагитировать их на добровольно—принудительной основе вступить в колхоз. Знаете, сколько будет слез? Но это крокодильи слезы, на них не стоит обращать внимания. Я отвечаю за обе подгруппы, поэтому от «ульяновцев» под руководством Славы Дрянько я жду ежедневного донесения. Есть ли вопросы? Нет вопросов? Тогда еще раз встать, сми—ирно! По машинам шагом марш! Запевай!

– Так мы уже стоим!

– Цыц! Запевай:

«Дзержинцы»» и «ульяновцы» пели громко, топая ногами так, что пол ходил ходуном.

– Смирно! По машинам, марш!

Во дворе стояли два грузовика. «Дзержинцы» захватили грузовик, покрытый брезентом, а «ульяновцам» достался грузовик без брезента, и они немного упали духом, чувствуя себя ущемленными.

– Не обижайтесь, товарищи, – сказал Слава Дрянько. – Мы им отомстим. И еще как отомстим! Клянусь комсомольским членом!

– А мы клянемся своими вагинами, – выпалила комсомолка Малахоненко. Все в подгруппе расхохотались. Малахоненко покраснела и от обиды уронила слезу. Слава подошел, похлопал ее по плечу и показал пальцем вверх, что значило одобрение ее предложению.

– Каким образом мы им отомстим? – спросил комсомолец Анус.

– Мы их перещеголяем. У нас будет больше заявлений в счастливую жизнь, чем у них. Если они соберут пятнадцать, то мы – тридцать заявлений. Таким образом, их брезент покроется не победой, а позорным поражением. Пусть они себе едут под брезентом. Хрен с ними.

– И Вагина с ними, – добавила, осмелевшая Малахоненко.

– А если кто не выдержит? Если нервы сдадут? – с поднятой рукой громко спросил активист Горнодавко. – Что тогда, Дина Алексеевна, а? Славик, что тогда, а?

– Да тише вы! – тоже мне сердобольные нашлись, – упрекнул Слава Дрянько.

– Правильный вопрос вы задали, – сказала Кобра, стоявшая между двумя грузовиками. – Я этого коснулась вскользь. Значит, так. У кого нервишки ни к черту, кто при виде слез, а их может быть много, тоже начнет слезами обливаться, тому еще не поздно взгромоздить свой вещмешок на плечи, и – домой, под материнское крылышко мурлыкать. Потому что, если крестьянки станут выть в связи с потерей имущества, либо им покажется мало земельки в цветочном горшке, которую мы им оставим, а вы начнете выть из жалости к ним – у нас получится балаган, а не революционный отряд. Ну, так как, есть плаксы в подгруппе «ульяновцев»?

– Никак нет, – за всех ответил Слава Дрянько.

– А у «дзержинцев»? Нет? Тогда за Родину, за Сталина вперед!

Водитель грузовика без брезента первым завел двигатель, и машина двинулась с места.

– Пока! – махали руками «„ульяновцы“».

Они прибыли в Среднее Водяное к двенадцати часам дня. Первый же контакт с населением был невероятно удачным.

– Вы пришли записывать нас на счастливая жизнь? – спросила одна румынка с черными, как смоль волосами и черными, как уголь глазами. – На счастливая жизнь мы с великой радостью. Давай бумажка и карандаш. А вы можете сказать? на той стороне, за Тисой, и колючей проволокой, тоже идет запись на счастливая жизнь?

– А как же! – ответил Слава Дрянько.– Я только вчера вернулся из социалистической Румынии, где был две недели, делился опытом с румынскими товарищами, просившимися в счастливую жизнь. Социализм без счастливой жизни немыслим. Румыния наш союзник. Потому мы и торопимся, что б не отстать от них. У них там очередь на запись в колхоз.

– Мы тоже хотели бы побывать там и посмотреть, нельзя ли раздвинуть этот колючий проволока и нас пропустить?

– Вы нам только помогите собрать, как можно больше заявлений, и мы пошлем вас в ближайшее же время: вы тоже будете передавать опыт.

– А как же колючий проволока?

– Мы ее уберем. Вы только идите и на своем языке объясните народу, что за прелесть эта счастливая жизнь, или коммунистический рай. Вас послушают, вам поверят, – убеждал Слава Дрянько.

– Я еще хочу, чтоб мне разрешили семечки продавать на рынке, чтоб милиция не штрафовала, и чтоб товарищ Пустобрехов протокол на меня не составлял, Сибирью не грозил.

– Да, да, конечно, вы только активнее включайтесь в нашу бригаду, и тогда мы с вами союзники, – ласково говорил Дрянько.– А коль вы будете нам помогать в счастливую жизнь агитировать, – мы этого Пустобрехова за пояс заткнем. Он еще на коленях будет перед вами стоять, прощения просить.

– О, тогда я ваш окончательный союзник, даже за колючий проволока буду вместе с вами, – с восторгом сказала румынка.

– Тогда действуйте!

– Карашо, – согласилась румынка Ляна.– Эй вы, Нуца, Маркуца, Штефанеску, Маринеску! Мерем (идем) на счастливый жизнь! Эти добрые люди сами пришли вас записать, никуда ходить не надо, в очереди стоять тоже не придется, даже бумажка и карандаш у них есть, требуется только ваша подпись, что еще нужно? Наши братья в великой Румынии тоже подписываются, целыми семьями вступают на счастливая жизнь, что называется у них кольхоз, а раз они вступают, то и мы вступим, и пусть снимут этот ненавистный колючий проволока, что разделяет братьев с братьями. Давайте подходите, не стесняйтесь. Никто из вас не пожалеет, сука буду.