Читать книгу Анжелика в Квебеке - Анн Голон - Страница 15

Одну за другой Анжелика отстегивала булавки, которыми к корсажу ее голубого платья был пришпилен расшитый жемчугом пластрон, и складывала их в чашу из оникса. Зеркало в золоченой деревянной раме отражало ее растрепавшиеся белокурые волосы, лицо, подобное цветку, распустившемуся на утренней заре, и зеленые глаза, сияние которых спорило с блеском украшающих ее уши крупных бриллиантов. От каждого движения эти бриллианты мерцали, похожие на далекие огни, свет которых пробивается сквозь туман.

Но отчего ее отражение было хотя и ослепительным, но слегка затуманенным? Наверняка причиной тому был был горячий пар, поднимавшийся из приготовленной для нее деревянной ванны. Она попробовала протереть зеркало, однако это ничего не дало.

Из этого Анжелика сделала вывод, что она немного пьяна. Правда, причиной тому, скорее всего, было не выпитое, а крайняя усталость от всей сегодняшней суеты.

Когда глубоко за полночь ты наконец остаешься одна, неудивительно, что у тебя немного кружится голова. И теперь она находила отдохновение и даже некоторое удовольствие в таком скучном занятии, как отстегивание бесчисленных булавок.

Это чудесное платье ее не подвело. Договор, который заключают между собою Женщина и ее Наряд, секретный пакт о том, что они должны умножать красоту друг друга, не был нарушен. Анжелика была рада остаться одна. За последние годы она привыкла к свободной жизни, и теперь ей казалось, что она более никогда не сможет стать придворной дамой, окруженной многочисленными служанками и лакеями. Во всяком случае, не сейчас… А ведь оставалась еще проблема с этим цветком лилии на плече, этим позорным клеймом, из-за которого она могла довериться лишь самым преданным служанкам.

Ничего не поделаешь! Пусть пальцы исколоты булавками, зато она сможет насладиться одиночеством в эти первые минуты отдыха в квебекском доме Вильдавре, о котором маркиз так много рассказывал.

Она наконец сняла пластрон и расстегнула корсаж. Он обтягивал грудь и талию по нынешней моде, как вторая кожа, подчеркивая изящество ее форм, и был немного тесен, особенно сегодня, после обильной трапезы.

Анжелика отбросила и пластрон, и корсаж подальше и вздохнула с облегчением. Затем, запустив пальцы в волосы, приподняла их, чтобы дать отдых затылку. Потом снова посмотрела на себя в зеркало. Отражение ее было прекрасно, хотя и по-прежнему туманно. Она стояла в тонкой батистовой рубашке, сквозь которую просвечивала белая кожа и два более темных пятна там, где были соски.

Над зеркалом висело огромное распятие из слоновой кости и серебра. В доме Вильдавре распятия были повсюду, однако они были так красивы, что воспринимались как произведения искусства, а не предметы культа.

Анжелика закончила развязывать шнурки последней юбки, и та, соскользнув, упала на пол.

Иоланда помогла ей снять верхнее платье, после чего Анжелика ее отпустила.

Теперь и юбки, и серебряные кружева лежали на полу. Молодая женщина переступила через них, оттолкнув ногой. Сняв рубашку, она осталась обнаженной. Она перевязала волосы лентой, приблизилась к ванне и, еще раз вздохнув, ступила в горячую воду. Дневную усталость как рукой сняло. Ее охватило блаженство, она выкинула из головы все мысли и, облокотившись на край деревянной ванны, погрузилась в мечтания.

Она в Квебеке. И это для нее звучало почти так же гордо, как в тот день, когда она, стоя на ступеньках королевского цветника, осознала, что ОНА В ВЕРСАЛЕ.

Важно было оценить, какой путь ей пришлось преодолеть, чтобы прийти к этой победе.

Она находится в городе. В городе французской провинции, с его домами, церквями, садами, лавками.

Она лежит здесь, погрузившись в горячую воду, и вокруг нее – тишина безмятежной ночи. Зеркала отражали ее расслабленное тело. Висящие повсюду, они увеличивали эту клетушку с резными деревянными стенами, в которой сибаритствующий маркиз оборудовал роскошную ванную комнату.

В конце концов они все-таки добрались до этого так красочно расписанного Вильдавре дома, расположенного в Верхнем городе Квебека, столицы Новой Франции.

Они смогли попасть в дом еще до наступления темноты, что было почти так же сложно, как и сама высадка в Квебеке. Каким чудом им удалось в конце концов все-таки достичь этого дома, который маркиз так им расхваливал?

После дня, в котором грохот войны смешался с блеском славы, как им удалось так быстро покончить с приветствиями и поздравлениями и все же вступить под его кров?

– Он же совсем маленький! – вскричала Анжелика при виде дома.

– Но он очарователен! – возразил маркиз.

С этим нельзя было не согласиться. Несмотря на скромные размеры, жилище Вильдавре оказалось весьма уютным.

Маркиз добавил, что Анжелика испорчена воспоминаниями о королевских дворцах. Для Квебека этот дом был достаточно просторным. В нем было два этажа плюс чердачный этаж со слуховыми окошками. С обеих сторон от парадной двери имелись по два выходящих на улицу окна, сама дубовая дверь, широкая и высокая, была увенчана декоративной каменной маской Аполлона, а сбоку был прикреплен бронзовый дверной молоток, ручку которого было нелегко поднять, так обильно она была украшена коваными цветами и виноградными гроздьями. Подъезд охраняли невысокие статуи атлантов, держащих на плечах каменный шар небесного свода, Гости маркиза могли воспользоваться шаром как опорой, чтобы сесть в седло после того, как их визит был завершен.

Однако сегодня Вильдавре посоветовал гостям войти в дом с черного входа, чтобы сразу оказаться на просторной кухне, где их ждал вкуснейший ужин.

Дом был выстроен на склоне холма, поэтому, чтобы оказаться во дворе, где находились службы, амбар, дровяной сарай и небольшая пристройка, для того чтобы париться на индейский манер, приходилось карабкаться. Вильдавре заявил, что скоро прикупит и соседнее поле, чтобы построить там конюшни и огород.

Сейчас все устремились в распахнутую дверь и очутились в большой низкой комнате. Слева в очаге приветливо горел огонь, посредине стоял стол, покрытый камчатной скатертью и уставленный стеклянными бокалами и серебряной посудой, а справа открывалась гостиная, обставленная мебелью, обитой гобеленовой тканью.

– Бо́льшую часть мебели я привез из Франции, – заявил Вильдавре.

Как он и предполагал, его служанка ждала их возле стола, застывшая, точно деревянная статуя; она казалась частью декора.

Это была высокая приятная молчаливая женщина с робкими глазами, выглядывающими из-под белого бретонского чепца. Она, как грудного ребенка, прижимала к груди знаменитую фаянсовую форму для пирога, над которой возвышалась золотистая, украшенная завитушками корочка пирога с дичью.

– Моя дорогая, ты неповторима! – воскликнул маркиз, целуя ее в обе щеки. – И даже более того – ты настоящая фея! Я всегда это говорил!

После чего он захотел показать Анжелике второй этаж.

Однако она, глядя вокруг, ломала голову, каким образом они все смогут здесь поместиться. Она хотела подождать прихода мужа, чтобы решить этот вопрос.

Между тем в дом начали входить люди из их свиты: пажи, метрдотель с помощниками, несущие корзины с посудой и бельем, затем «королевские дочери», как всегда следующие за Анжеликой, а также несколько флейтистов и барабанщиков, уставших за день. Всем им хотелось пить, потому что у них не было во рту ни капли с самого утра.

Между тем произошло именно то, что Анжелика предвидела. Служанка маркиза, осознав, что ее хозяин не будет жить в своем доме, что он не только опять покинет ее, но, более того, предоставит жилище в полное распоряжение чужой женщины, к которой он, похоже, воспылал неуместной страстью, гордо направилась к двери, унося свой пирог. Ей было невыносимо видеть, что хозяин намеревается поселить Анжелику в своем доме, так заботливо ею прибранном, а сам переберется в какой-нибудь хлев в Нижнем городе, даже не пригласив ее, свою верную служанку, сопровождать его после того, как она долгие месяцы так преданно его ждала.

Вильдавре разразился бранью.

– Ты что, принимаешь себя за королеву Франции? – в негодовании вскричал он. – Только посмотрите на эту нахалку! Эти слуги из колоний не имеют стыда! Если бы ты сейчас находилась по ту сторону океана, в Старом Свете, ты не посмела бы так себя вести! Дрянь! Сейчас ты у меня отведаешь палки!

Вне себя, он отвесил ей несколько чувствительных ударов тростью.

Служанка согнулась от ударов, но тем не менее ушла, унеся свою стряпню.

– И что же мы будем есть нынче вечером? – принялся вздыхать Вильдавре.

Однако тут метрдотель с «Голдсборо» сказал, что готов приготовить все, что они пожелают. Вслед за ним на кухню бросился Флоримон, не раз помогавший на камбузе, когда служил юнгой.

Между тем слуги продолжали вносить сундуки, мешки, одежду.

Анжелика вышла на кишащий народом двор. Здесь под растущим у дома гигантским вязом сидели Жюльенна и Аристид Бомаршан со своими пожитками, среди которых находилась старая корзина с сахаром-сырцом и несколько фляг рома, изготовленного раскаявшимся пиратом (он «спас» их с «Иоанна Крестителя»).

Толпа все росла. Все спешили поскорее обрести пристанище, потому что вечер становился все холоднее и холоднее. Большая кухня-гостиная уже не могла всех вместить.

Между тем кто-то сообщил, что усадьба, высокие трубы и часть белого фасада которой виднелись на той стороне холма, и есть то самое жилище, которое губернатор Фронтенак предоставил в распоряжение графа и графини де Пейрак, их сыновей и слуг. Дом с примыкающими к нему службами был достаточно просторен и удобен.

Матросы уже перенесли туда свои пожитки и предметы первой необходимости, чтобы дополнить то, что было для них приготовлено по приказу губернатора.

Повинуясь громким приказам, собравшиеся у дома маркиза двинулись в указанном направлении через поля.

В это же время явились две дамы из братства Святого Семейства и от имени каких-то человеколюбцев предложили приютить «королевских дочерей». Анжелика отправила девушек с ними.

Среди всей этой сутолоки рядом с Анжеликой вдруг очутился Анн-Франсуа де Кастель-Морг и, ломая руки, принялся причитать:

– Сударыня! Сударыня! Простите меня! То, что произошло, ужасно…

– Да, да, я вас прощаю… я вам все прощаю, – заверила его Анжелика, чувствуя, что еще немного – и она свалится с ног.

Однако тут Вильдавре, распахнув перед нею двери, повел ее смотреть дом. При этом, демонстрируя ей свое жилище от погребов до чердака и расхваливая одну изящную вещицу за другой, он так усердствовал, словно хотел его продать.

– И еще, моя дорогая, я хочу вам сообщить кое-что, чего вы не знаете… Вы слышали, как господин де Фронтенак говорил о жилище, которое он приготовил для госпожи де Модрибур… Так вот, это та самая усадьба Монтиньи, которую вам сегодня предложили. Вы же не поселитесь там, где должна была обитать она?

Наконец он ее оставил в покое, сказав, что не стоит о нем беспокоиться. Кто-кто, а он сумеет устроиться преотлично.

Вскоре после ухода Вильдавре явился толстый мальчик на вид лет двенадцати, с трубкой во рту, и сказал, что у него есть новости о ее коте. Тот, по его словам, чувствовал себя хорошо и познакомился с задворками таверны «Французский Корабль», где и нашел все, что ему нужно для счастья. Мальчика сопровождали двое подмастерьев, нагруженные горшками и кастрюлями с рагу и бланманже, овощным супом и пирожными, – то были дары щедрой хозяйки таверны.

Можно ли мечтать о большей любезности? Анжелике показалось, что мальчик ей кого-то напоминает. Он сообщил, что он сын Жанины Гонфарель и что ему девять лет. Судя по его виду, он обещал вырасти крепышом. Анжелика хотела сделать ему маленький подарок, но он отказался. Тогда она расцеловала его в пухлые щеки и попросила передать матушке, что завтра она зайдет к ней, как только сможет, чтобы поблагодарить и забрать кота.

И вот наконец Анжелика осталась одна с Иоландой.

Дети спали в комнате на первом этаже позади кухни. Ее стену нагревал очаг.

В доме приятно пахло, мебель была старательно начищена воском с примесью росного ладана, повсюду: на столах, стенах, в витринах – стояли и висели блестящие изящные безделушки и утварь, сверкали люстры, подсвечники и распятия. Добраться сюда было с их стороны настоящим подвигом! Всего год назад столица Новой Франции, затерянная в лесах к северу от их владений в Мэне, казалась им неприступной вражеской крепостью.

Внезапно ей вспомнилось чье-то лицо, несколько недавно услышанных слов. Вопросы, на которые она не могла ответить, кружились перед нею, точно стая птиц.

Исчезновение отца д’Оржеваля… Загадочно… Безумие госпожи де Кастель-Морг… Бессмысленно… И кем мог быть затерянный в толпе человек, который при виде знамени Жоффрея де Пейрака бросил: «Ну и ну! Когда он плавал по Средиземному морю, его серебряный щит был изображен на другом поле – на красном».

Человек, точно знавший, что Жоффрей де Пейрак – это Рескатор.