Читать книгу Анжелика в Квебеке - Анн Голон - Страница 19

В первую ночь, которую Анжелика провела в доме маркиза де Вильдавре, ей снился Пуатье, очаровательный французский городок, где она провела свои отроческие годы, воспитываясь в монастыре урсулинок. Во сне она шла по его узким улочкам, взбиралась по деревянным лесенкам, по крытым переулкам, ведущим к вершине холма над тихой рекой Клэн. С холма было видно, как она вьется в узких ущельях посреди сине-зеленых, изнемогающих под солнцем полей. Это была ее родная провинция Пуату, изборожденная дорогами, проложенными в оврагах, глубокими ущельями, поросшая лесами, испещренная болотами.

Анжелике было пятнадцать или шестнадцать лет, и сердце ее было полно грусти и тревоги.

Она шла к церкви Нотр-Дам-ла-Гранд. Войдя в нее, она удивилась полумраку и тишине, в то время как она ожидала услышать звуки органа и увидеть сияние свечей. Растерянная, она хотела выйти, но внезапно очутилась в объятиях юного смеющегося пажа, который целовал и ласкал ее жадно и неловко. Внезапно она проснулась.

Опираясь на локоть, Анжелика приподнялась. Гладкие простыни, мягкие подушки, аромат то ли мелиссы, то ли лаванды, которым были пропитаны крытые узорчатой тканью перины, напомнили ей, что она находится в алькове, на кровати с балдахином и задернутыми занавесками, стоящей на возвышении с тремя ступеньками, и что сама эта кровать располагается в крепком каменном доме среди других домов. Все эти детали, которые она осознала не сразу, вернули ее к реальности – она сейчас не в Пуатье, а в Квебеке, в Новой Франции.

Рядом с нею спал Жоффрей. Она подвинулась, чтобы быть к нему ближе, пока не ощутила тепло, исходящее от его недвижного тела. Закрыв глаза, она вдыхала его жизнь. Несмотря на то что он лежал совсем близко, она по-прежнему чувствовала тревогу, которая проникла даже в ее сон, и, несомненно, происшедшее в ее сне смешение Квебека с Пуатье было порождено ее сегодняшним прибытием в город, завершившимся грандиозной церемонией в соборе.

Но при всем сходстве между Квебеком и столькими маленькими французскими городками было и различие – Квебек был отмечен особой печатью, потому что был построен на берегу реки Святого Лаврентия. Анжелика прислушалась, желая услышать отголоски дыхания вольных диких просторов Нового Света.

Сон, который ее потревожил, придал невыразимую полноту тому чудесному времени, в котором она сейчас жила.

Когда она проснулась утром, колокола всех церквей, ближних и дальних, звонили вовсю, а в промежутках между их ударами было слышно, как в замке Сен-Луи играют зарю.

Жоффрей стоял у окна. Он был уже почти одет, в бриджах и сапогах. Белизна его собранной многочисленными складками, отделанной кружевом рубашки резко контрастировала со смуглой кожей.

Свет занимающейся утренней зари резко очертил его точеный профиль, нос с горбинкой, полные губы, в складке которых таились нежность и насмешка, даже когда он был спокоен.

Неровные оконные стекла с пузырьками воздуха и муаровым рисунком, похожие на пленку льда на оловянной поверхности, усиливали проникающие снаружи отблески рассвета. В этот ранний час льющийся в окно свет мерцал, как дрожит в ветреную погоду распустившийся пион. К красному примешивались золотые и блекло-розовые оттенки, свойственные восходящему солнцу.

Граф де Пейрак приподнял железный шпингалет и открыл створки окна. В комнату ворвался холодный воздух, и свет стал ярче. Комната была так мала, что, лежа на кровати, можно было разглядеть почти все, что происходило на улице. Прямо напротив, за фруктовым садом, раскинулась река.

Из сиреневого тумана, стелющегося по восточному краю неба, медленно вставало солнце, поднимаясь над темно-лиловыми облаками, и по мере того, как оно поднималось, его розовый свет то мерк, то вновь разгорался, мало-помалу становясь все ярче, чтобы распространиться по посветлевшему небосводу, напоминавшему голубой фарфор.

Река Святого Лаврентия была зеленоватого цвета. Очертания большого острова, называемого Орлеан, который ниже по течению делил реку на два рукава, были едва различимы. Одинокая, похожая на острие копья фиолетовая коса простиралась прямо напротив Квебека, врезаясь в опаловые воды реки.

На севере виднелся красивый изогнутый склон Бопре с отдельно стоящими домами и несколькими деревушками, обступившими колокольни, – центры расположенных вдоль реки процветающих приходов.

Анжелика подумала, что хорошо было бы снова и снова наблюдать из этого окна восход солнца. Выбравшись из-под одеяла и надев домашнее платье из шелка-сырца, отделанное мехом по воротнику и рукавам, она села на край кровати и начала разглядывать мебель, собранную на этом тесном пространстве. Флорентийское зеркало висело над туалетным столиком из инкрустированного орехового дерева, на котором лежали восхитительные предметы дамского туалета: расчески, щетка, гребень, так удачно заменившие ей туалетные принадлежности, потерянные накануне.

В углу стояла монументальная молитвенная скамья, инкрустированная драгоценными камнями и эмалевыми миниатюрами. Она тоже была выполнена во флорентийском стиле и одновременно служила книжным шкафом. Кровать с четырьмя столбиками и балдахином с вырезанным на нем гербом маркиза, с сундуком для платья под изголовьем, со стоящими рядом столиками с выгнутыми ножками представляла собою как бы комнату в комнате.

Анжелика подошла к графу де Пейраку и тоже встала у окна. Он повернулся к ней и улыбнулся, и она подумала, что они впервые за долгое время находятся вдвоем в красивом, имеющем все удобства городском доме, подобающем их званию.

После скольких лет? О мой Бог, со времен Тулузы! Пятнадцать лет? Двадцать?

Она не могла поверить, что это наконец свершилось.

Неужели их скитаниям пришел конец? Конец ненадежным пристанищам, скрипящим, пропитанным солью кораблям, деревянным фортам, затерянным в лесной глуши или на диких берегах, где тебя подстерегают голод, цинга и насильственная смерть.

«Я хотела бы жить в этом маленьком доме, – подумала она, – и каждый день смотреть, как встает солнце…»

Словно прочитав ее мысли, Жоффрей заговорил об усадьбе Монтиньи, которую господин де Фронтенак отдал в их распоряжение:

– Это прекрасный дом, крепкий, хорошо обставленный, но я полагаю, что вам не захочется в нем жить, потому что вы будете все время вспоминать, что его готовили для вашей опасной соперницы, герцогини де Модрибур.

Он, словно поддразнивая, покосился на нее.

– Верно, вы угадали… – улыбнулась Анжелика. – Я знаю, что вам, господин де Пейрак, чужды подобные слабости.

– Разумеется!

– Я бы слишком боялась встретиться с ее зловредной тенью… Вряд ли мне удалось бы забыть о том, что Амбруазина готовилась прибыть в Квебек, а стало быть, у нее здесь есть друзья, сообщники, и хотя самый влиятельный из них, ее друг детства отец д’Оржеваль, исчез, остаются еще и другие… Кто они? Постепенно все это выяснится, и…

– И… вы будете лучше себя чувствовать, живя в этом маленьком доме, – заключил Пейрак, нежно ее обнимая. – Я вас понимаю… Он словно создан специально для вас. Думаю, именно о таком доме вы мечтали, когда прошлой зимой мы в Вапассу пытались выстоять.

И вы заслужили покой, заслужили жизнь, которая вам по душе, с удобствами, которые может предоставить столица. На вашу долю выпало достаточно невзгод. Итак, мы поселим в замке Монтиньи наших людей, и он станет походить на военный бивак. Там будут жить наши офицеры, а также больные и раненые, так что получится небольшой гарнизон. Однако в замке есть большие гостиные, где мы сможем давать приемы. И я оставлю там для нас апартаменты, в которых будет мой командный пункт.

А этот маленький дом, возвышающийся над городом, будет принадлежать вам. Над ним будут властвовать ваши зеленые глаза. Ваш ум раскинет отсюда свои сети, и весь город покорится вашей мудрой стратегии. Разве не в этом состоит ваш план, мой прекрасный военачальник?

Он ласково погладил Анжелику по щеке.

– Но никакой войны не будет, – заметил он. – Ведь мы победили злую судьбу. Наша стратегия теперь будет заключаться в том, чтобы устраивать достойные развлечения, чтобы обеспечить будущее и завести друзей в Новой Франции, дабы успокоить эту нашу великую соседку, а быть может, и короля Франции, который ею управляет.

Анжелика слушала Жоффрея, чувствуя, как в ней пробуждаются внутренние силы и вкус к спокойной счастливой жизни.

Неуемная энергия мужа передалась и ей, потому что у них было много общего: они оба любили жизнь, приключения, успех, они готовы были сражаться за то, чтобы сделать свое существование красивым и гармоничным.

Недомолвки Анжелики, ее стремление утаить некоторые эпизоды своей прошлой жизни порой раздражали слишком свободную и непосредственную натуру аквитанского сеньора, привыкшего, что женщины полностью доверяют ему, но мало-помалу это обстоятельство, едва не отравившее их жизнь, когда они вновь встретились после столь долгой разлуки, перестало их разделять. Они признали, что и у мужчины, и у женщины есть право на тайну, и теперь полагали, что это свидетельствует о богатстве внутренней жизни, которое дополняет их взаимную любовь и делает ее еще более чудесной.

Уста их слились, и этот поцелуй стал символом неомраченного счастья.

Затем они заговорили о тех распоряжениях, которые следует отдать, чтобы как можно лучше организовать их жизнь в Квебеке. Уклониться от лежащих на них обязательств было невозможно. Они со смехом вносили все новые пункты в список срочных вопросов, которые предстояло решить.

– Я собираюсь попросить губернатора Фронтенака созвать экстренное заседание Высшего совета, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию и принять решение относительно присутствия в городе нас и наших людей.

Анжелика напомнила, что нужно что-то делать с Аристидом, Жюльенной и с англичанином из Коннектикута Эли Кемптоном, которых начальник полиции незамедлительно сочтет «нежелательными лицами», хотя они попали в Квебек не по своей воле. А ведь еще есть Адемар, дезертир, которого могут поставить к позорному столбу и даже вздернуть на дыбу или повесить.

Однако первым делом следовало испросить аудиенцию у епископа. С его помощью Анжелика хотела добиться встречи с матушкой Мадлен, ясновидящей монахиней-урсулинкой, из-за которой на ней лежало тяжкое обвинение в том, что она – дьяволица.

Урсулинка должна как можно скорее засвидетельствовать, что Анжелика не похожа на ту женщину, что явилась к ней в вещем сне.

О, разумеется, теперь она ясно понимала, какие неожиданности могут подстерегать их в Квебеке.

Вначале она полагала, что эта экспедиция в Новую Францию будет носить чисто дипломатический характер и касаться только их положения в Америке. Но Квебек – это было королевство в миниатюре, квинтэссенция двора и королевской администрации. Недаром здесь возник этот господин из прошлого, который при виде Жоффрея де Пейрака, входящего на Королевскую площадь со своими знаменами, воскликнул: «Ну и ну! Когда он плавал по Средиземному морю, его серебряный щит был изображен на другом поле – на красном…»

Она встала и позвала Иоланду.

– Прежде всего надо будет встретиться с епископом, – сказала она мужу. – А затем я должна пойти поблагодарить ту замечательную женщину, которая вчера в Нижнем городе встала на мою защиту и взяла на себя заботу о моем коте, – госпожу Жанину Гонфарель. Хотя у нас различные религиозные взгляды, она мне очень нравится, и я с удовольствием с нею познакомлюсь, тем более что Вильдавре очень ее ценит…

– Вы напомнили мне, что я должен сегодня же раздать самым видным дамам города привезенные для них подарки, – откликнулся граф де Пейрак.