Читать книгу Бросок тигра - Артем Приморский - Страница 5

Когда Ребекка Вайс очнулась от наркотического сна, она с удивлением обнаружила себя в большой, уютно обставленной спальне. Широкие окна распахнуты настежь, позволив бедному ночному свету блуждать по комнате.

– Отец?– Ребекка, чувствуя, что сейчас заплачет, слабо простонала. В голове плыл негустой, но вязкий туман.– Что происходит?

Мгновением назад она была в шумном казино, а сейчас…

«Куда я попала?» Последнее четкое воспоминание в голове – она выиграла сто пятьдесят франков. Потом ее угостили шампанским…

И после все обрывалось.

– Кто-нибудь?– крикнула она. Так ей показалось. Ее крик был не сильнее шепота. Девушка кое-как поднялась – ноги слушались очень неохотно, как и остальные части тела.

– О боже…– она провела рукой, но с облегчением поняла, что одета. Только туфли куда-то пропали, и от аккуратной прически не осталось и следа.

Где-то далеко за стеной заиграла музыка. Девушка узнала фортепиано. Играли очень хорошо, насколько она, закончившая пару музыкальных классов, могла судить. И музыка приятная, невероятно знакомая. Ребекка открыла дверь – за ней тянулся длинный коридор, покрытый пестрой и пушистой ковровой дорожкой. На стенах картины в позолоченных рамах, под потолком – изящные люстры. «Кто бы здесь не жил, он очень богат»,– поняла Ребекка.

Коридор вывел в темную, безлюдную гостиную – в два этажа, гораздо больше и явно богаче той, которая была в их доме. Музыка слышалась совсем рядом – резковатая, накатывающая странными, вызывающими ощущение одиночества и легкости, волнами.

– Вы меня слышите?– спросила Ребекка, озираясь по сторонам. Даже если и так, игрок явно не собирался отвлекаться.

Девушка решила идти дальше, на звук. Она вошла в большой паркетный зал, с длинным обеденным столом в центре. Огромные люстры и зеркала в золоченых рамах, выстроенные вдоль стен, чередовались высокими окнами с тяжелыми, наглухо зашторенными портьерами. «Кто обедает в такой королевской громаде?»– оглядываясь, она оступилась и едва не упала. Хорошо, что босиком – иначе вывих лодыжки был бы обеспечен.

Музыка раздавалась рядом, совсем близко.

Дойдя до конца зала, Ребекка увидела невысокую арку, ведущую дальше вглубь.

– Простите?.. Здесь кто-нибудь есть?– смущаясь, она зашла в восьмиугольную залу, в которой в полсилы горела большая и развесистая хрустальная люстра. В этой комнате не было окон; ее зелено-бежевые стены и темный паркет были испещрены странными, замысловатыми узорами.

В центре зала стоял матово-черный рояль. За ним сидел Эрик ван Рихтер – гладко выбритый, в сапфирово-синем костюме-тройке. Выводя первую часть «Лунной сонаты»3 на новый круг, он с отрешенным, задумчиво-печальным видом смотрел куда-то вперед, далеко-далеко за стену.

– Месье?– Ребекка нерешительно замерла перед ним.– Месье, вы меня слышите?

Он то ли кивнул, то ли просто склонился к клавишам.

– Вы могли бы перестать, пожалуйста… У меня голова болит…– девушка боязливо оглянулась по сторонам.– Я… я не понимаю, как сюда попала, и где я вообще нахожусь…

Она тихо взвизгнула – кто-то бесшумно подкрался к ней сзади, и схватил за шею. В воздухе мелькнула игла…

Ребекка дернулась и болезненно простонала – новая порция опиума с какими-то примесями побежала по ее венам, разнося блаженную лень по всему телу.

– Месье…– напавший осторожно уложил ее на бок, лицом к Эрику.

– Это место зовется Музыкальной комнатой,– сказал мужчина, не переставая играть.– Здесь нет ничего лишнего. Даже партитуры здесь не храню. Здесь нет окон – чтобы они не мешали воображению видеть. Только инструмент и я…– он прикрыл глаза.– Не пугайся этого состояния, Бекки – оно со временем пройдет. И эта ночь будет казаться тебе всего лишь сном…

Он доиграл и опустил крышку рояля. Потом встал и подошел к девушке.

– Бекки…– он с легкостью поднял ее тело. Встретившись взглядом с ее затуманенными глазами, немного застенчиво улыбнулся.– Пойдем отдыхать?

Они вернулись в гостиную, и мужчина зашагал по лестнице, на второй этаж.

– Что вам нужно…– прошептала Ребекка.

– Я хочу изнасиловать тебя,– спокойно ответил Эрик.

– Нет…– девушка попробовала поднять руку и ударить его по лицу. Или хотя бы вырваться из крепких, но бережных объятий.– Нет…

– Да, милая…

Спальня мужчины оказалась больше гостевой, но скромнее. Окна плотно закрыты и зашторены, а широкое, наверняка очень мягкое ложе наоборот – расстелено.

– Я не хочу…– прошептала девушка, когда Эрик положил ее на кровать.

«Странно,– вяло подумала она.– Мне как будто плевать, что со мной будет».

Бекки слышала, как он раздевается, слышала шорох пиджака и рубашки. Тихо звякнули запонки и наручные часы.

Бекки увидела над собой лицо мужчины. «А он довольно красив,– подумала она.– И словно чем-то опечален». Его умелый поцелуй не вызвал в ней ни бунта, ни страсти – не было вообще ничего. Только когда он расстегнул крючки на ее платье и стянул с нее изысканный вечерний наряд, ей стало немного неловко. «Почему? Ведь он вообще голый…»

Шелест тонких шелковых трусиков как шорох статического электричества, только обжигает внезапно накатившим волнением. Это сейчас, или еще впереди? Сколько времени? А если отец придет, и обнаружит ее с ним?

Сознание Бекки окуталось роем мелких мыслей на самые разные темы, кроме изнасилования. Разве ее уже насилуют? Если да, то почему она не чувствует ни отвращения, ни мерзости? Почему она не сопротивляется? Почему ей приятно, что ее используют, как дорогую красивую игрушку?

Мужчина переворачивает ее на живот, подставляет под ее бедра подушку. Бекки чувствует, как его горячая, напряженная плоть скользит в ней, и это так приятно… Почему? У нее ведь есть парень – да, парень! Один из лучших студентов, его родители – друзья отца. Они поженятся, и будут заниматься такой же ласковой, нежной любовью…

– Ах…– с губ девушки слетает едва слышимый стон. Ее изменчивому телу так приятно ощущать на себе ласки чужих, совершенно незнакомых рук, жадные поцелуи и дыхание – горячее, как огонь…

Она чувствует его дрожь. Но он молчит – никак не высказывает, что получает большое удовольствие от ее молодого, горячего тела. Бекки готова биться об заклад, что он даже в лице не изменился. Но она чувствует его конвульсии, его последние толчки; понимает потаенным чувством сознания – она доставила ему удовольствие, как и он ей.

– Ты прекрасна, Бекки,– ласковый, почти любящий шепот достигает ее сознание, после чего девушка незаметно для самой себя засыпает.

Утром она проснется уже у себя, в комнате, которую знает с самого детства. Заморенный бессонной ночью отец будет осторожно допытывать ее воспоминаниями о прошлом; но все, что девушка сможет вспомнить – грустный перелив «Лунной сонаты».