Читать книгу Кадота: Остров отверженных - - Страница 13

Ева и Али быстро стали моими болтливыми попутчиками. Их забавные перебранки действовали на меня успокаивающе; в будничном общении чувствовалась разрядка.

Расположенный на севере Острова, утопающий в буйной зелени, лагерь ИСА они описывали как убежище для специализированных групп. Среди них были охотники, сборщики, плотники и целители – все в точности так, как описывал мне Макс на пароме. Но была и загвоздка, о которой Макс упомянул лишь вскользь: новоприбывшие, вроде меня, рисковали не вписаться ни в одну из этих секций, если у них не было хоть каких-то требуемых навыков, и в результате они становились "лишенцами", отвергнутыми всеми лагерями ИСА.

От одной только мысли стать отверженной и брошенной на произвол судьбы в этой непознанной стихии меня пробирало до дрожи.

Мы немного отдохнули у бьющего в скалах ручья, вода которого была стылая, но бодрящая. Я поинтересовалась у скалолазов о судьбе несчастных, оказавшихся за пределами слаженно функционирующего лагеря.

Али помедлил, прежде чем объяснить: – Лишенцы чаще всего отправляются на поиски восьми других селений, рассеянных по Острову. Если, конечно, выживают по пути в одиночку. Эти поселения не так упорядочены, как лагеря ИСА, и живут в полнейшем хаосе. Такие населенные пункты создавались самими лишенцами уже несколько десятилетий как. Можно только догадываться, как они там выживают. Кому-то везет и после изгнания они умудряются попасть в скрытые поселения Возрожденцев. Там, как поговаривают, настоящий фермерский рай для этого Острова – все есть и за это не надо из кожи вон лезть. Но есть, конечно, и те лишенцы, кто идет на службу к Выживальщикам. Или того хуже, – к проклятым Путчистам.

Нет. Я не стану одной из таких – непригодной для пребывания в лагере. Если я хочу приспособиться и начать разрабатывать свой план по выживанию, то попасть в их лагерь ИСА – единственная перспектива.

В это время Ева, закончившая наполнять фляги свежей водой, слегка нахмурилась и спросила: – Подожди, найденыш, ты сказала, что нашла нашу древесную хижину посреди ночи… Но как же тебе удалось уцелеть в тумане? Как ты вообще умудрилась не потерять рассудок?

Туман? И что?… О чем это она? Он у них тут какой-то особенный что ли, с дурманом?

Я прикусила щеку, не в силах ответить.

Девушка обменялась недоумённым взглядом с Али, после чего осторожно заговорила: – Не хочешь говорить нам, откуда ты взялась, – пожалуйста. Но ты ведь должна знать о существовании полуночной мглы?… Мы в ИСЕ называем эту белую дымку, которая спускается с вершин гор каждую полночь, – Ангельской пылью. Может, другие и кличат ее по иному. Но, быть такого не может, чтобы ты слышала об этом впервые!

Я стоически молчала, играя пальцами в ручье.

Али добавил: – Ни одному еще не удавалось продержаться в Ангельской пыли целую ночь. Обычно мы, скалолазы, находим тех, кто "я теперь сам по себе", мертвыми в течение нескольких дней – с проткнутыми горлами и разбитыми головами на дне расщелин. Этот белый туман доводит людей до безумия всего за несколько часов, приводит к полной потере контакта с реальностью, сильным галлюцинациям, паранойе, агрессии или страху… Смерть кажется им легким спасением.

Но я провела в этом тумане целую ночь, и у меня не было никаких галлюцинаций. Видимо, домик на дереве находился достаточно высоко над этой… Ангельской мглой.

Холодная вода источника была достаточно прозрачной, чтобы послужить мне зеркалом, и я поймала взгляд на отражении своего лица – измученного и осунувшегося.

И вдруг я осознала холодящий душу парадокс. Галлюциногенная дымка, должно быть, действует только на здравомыслящие, логичные умы, доводя их до безумия. А мой разум – ну, он был каким угодно, только не "нормальным". Не исключено, что мой своеобразный мозг спас мне жизнь прошлой ночью.

Естественно, я не стану рассказывать им о своих догадках.

…

Мерный голос Али, опытного скалолаза, направлял мои шаги во время трудного спуска по отвесным склонам. Пот струйками стекал по моей шее, и я, запыхавшись, кое-как выдавила: – Могу ли я попасть в секцию скалолазов, как вы?

Ева звонко расхохоталась, протянув руку, чтобы поддержать меня.

– Альпинист! Ты? – повторила она, явно позабавленная моим наивным предложением. – Твои две руки выглядят куда слабее, чем одна рука нашего самого слабого скалолаза. Извини! – ее зычный смех эхом отразился от скал, пошатнув мою концентрацию и уверенность.

– Что же мне делать? Может, подскажешь, в какую секцию лучше податься? – спросила я, впервые нахмурившись.

Али ненадолго задумался, а потом предложил: – Скажем, новый картограф? Ты читаешь карты? Умеешь чертить?

Воспоминания о предыдущей ночи тут же пронеслись в моей голове. Мягкий голос Макса зазвучал, как колыбельная песня, повествуя о картах.

– Я только начала учиться… – тихо откликнулась я, надеясь избежать очередного раунда смеха.

Но Ева запыхтела, ее загорелое лицо исказилось в замешательстве.

– Э-э… Может, огородница? Или кухарка? – протянула она, но тут же добавила: – Впрочем, не уверена, что в этих секциях нуждаются в новых подопечных. Уж слишком много новичков из предыдущей партии с материка.

Али вмешался, поворачивая ко мне свое стоически выдержанное лицо.

– Она в любом случае может стать портнихой. Каждая женщина умеет штопать.

– Ну… – пробормотала я, отводя взгляд.

Тут же вмешалась Ева, ее осуждающий прищур обострился.

– Не умеешь?! – усмехнулась она. – А чем ты вообще до этого занималась на материке?

– Я … занималась охотой в пустыне, – с горечью призналась я, когда в памяти пронеслись воспоминания о Зете.

Девушка с сомнением осмотрела меня с головы до ног, словно впервые обращая внимание на то, как я выгляжу: мое стройное телосложение от ежедневного бега, чуть загорелая кожа, давнишние шрамы на руках, полученные вследствие бесчисленных гонок по труднопроходимым траншеям.

– Ну, по тебе видно, что бегать ты сможешь… Две ноги есть. – заключила она. – Однако охотником тебя точно не сделают. Если раньше ты и бегала за кроликами по пустыне, то на острове это не сработает, милочка. Здесь добыча в десять раз крупнее, чем те пустынные зайки, которых ты там отлавливала. Хотя, может, как раз секция бегунов тебе и подойдет… Что скажешь, Али?

Мужчина точил один из своих ножей о кожаный пояс. Его молниеносный ответ добавил напряженности: – Их секция заполнена.

Слова Али нанесли удар по моим надеждам. Я понимала, что с вероятностью девяносто девять процентов стану одной из лишенцев без роли и цели. В душу заползло ужасающее предчувствие.

Солнце опустилось за горизонт, отбрасывая длинные неприветливые тени на отвесные скалы и наши лица. Скалолазы выглядели так же, как и я, – измученными и выбившимися из сил.

Путь в завтрашний день был сопряжен с самой тяжелой неопределенностью, с какой я когда-либо сталкивалась. Я не годилась ни в скалолазы, ни в картографы, ни в огородники, ни в повара, и уж точно не в портные… Но у меня была огромная выносливость, я умела бегать. Всегда умела.

…

Тропический лес представлял собой лабиринт безвестности, освещаемый лишь причудливым танцем лунного света, просачивающегося сквозь раскидистые кроны. Наша группа продвигалась вперед, во многом полагаясь на чуткое руководство Али. Я убедилась, что он был внутренне закаленным человеком, а его тело отличалось потрясающей выносливостью: он нес свой рюкзак и походный рюкзак Евы с альпинистскими снаряжениями. Не знаю, смогла бы я проделать весь этот путь с таким грузом на плечах.

Спустя, казалось, целую вечность, мужчина приостановился, и по его утомленному лицу расплылась широкая морщинистая улыбка.

– Первый забор! Дом, милый дом. Провались эта ангельская пыль пропадом! Этот ублюдочный галлюциногенный туман не проникает за ограду.

Я вскинула голову, разглядывая высоченный забор из сосновых бревен.

– Не обольщайся так, чувак. У нас еще два других забора и четыре часа ходьбы между ними. – проворчала Ева, набирая какой-то код на металлической панельке ворот.

Я подавила усмешку. Деревянная сельская ограда с цифровым кодом? Смотрелось нелепо, но я уже была готова повидать на этом Острове все что угодно.

– Почему у вас три забора? – спросила я, когда мы перешли первые врата и отошли немного в сторону. – От диких зверей?

Али с шумом выдохнул, почесывая бороду.

– Тебе ли не знать, ты же откуда-то перебралась на нашу часть острова?

Я неопределенно кивнула, стараясь не встречаться с его испытующим взглядом.

– Трех заборов недостаточно, как по мне. – Ева спасла мою неловкую паузу негромким комментарием. – Эти варвары Путчисты – как комары-паразиты! Столько шума, и никогда не угадаешь, когда и с какой стороны они ужалят тебя в зад! Мы делаем все возможное, чтобы эти уроды, любители уничтожать все на своем пути, не приближались к третьему забору, но они все равно находят способы что-нибудь запороть!

– Да, в прошлый раз они словили двух наших картографов на вылазке и привязали их голыми к дереву у муравейника. Увижу кого-нибудь из этих тварей, заставлю молиться, что появились на свет! – прошипел Али, сжимая кулаки.

– Хорошо, что этих животных легко распознать! Видимо, эти недоумки, Путчисты, не отличаются особым умом, потому что покрывать свои рожи наколками, не оставляя ни кусочка чистой кожи, могут только эти безмозглые твари!

Я слушала их пререкания, приподняв брови. Как много еще предстояло узнать о разнообразных обитателях Острова, поселениях и их правилах… Очевидно, очень многое.

Ева не соврала про четыре часа ходьбы. Только забыла упомянуть, что время тянется вдвое дольше, ибо как только мы достигли второго, похожего на предыдущий, соснового забора – прошла, наверное, целая эпоха плутания по лесу.

Я не жаловалась, хотя ноги гудели от изнеможения. Скалолазы были милосердны ко мне, остановившись передохнуть у реки один раз, а потом еще на просеке, где мне даже удалось прилечь на мох и расслабиться, пока мои спутники сверялись с картой.

-Мы наконец-то на месте. Добро пожаловать в северную ИСУ! – оживленно сообщил Али, указывая на третий забор вдалеке.

Я оторвала усталый взгляд от земли. Не знаю почему, но похоже, я полностью проглядела, что на смену джунглям с непролазными зарослями пришел совершенно другой природный пейзаж.

Высокорослые сосны и вековые пихты составляли большую часть местности, зеленый свежий мох красовался на коре почти каждого дерева. Больше не было видно гор на горизонте, только густые темно-зеленые просторы древостоя.

Щурясь под лучами нового рассвета, я разглядела последнюю изгородь лагеря, больше похожую на крепостное сооружение.

Тут Ева шагнула вперед. Она решительно постучала в массивные врата, отбивая кулаком ритм, похожий на секретный код. Не дождавшись ответа, она сплюнула на землю.

– Ада, наверное, опять заснула на посту! Я передам Льву, что за всю историю врат она – самый хреновый контролер…

И вдруг, словно по заказу, ворота со скрипом отворились, заставляя меня вздрогнуть, но двух альпинистов этот звук, похоже, не смутил.

– Я все слышала, Ева! – раздался за воротами чей-то властный голос. – Тебе повезло, что я только что поужинала. Но имей в виду, что в следующий раз, когда ты будешь злословить насчет моей работы, у меня на ужин будут твои сладкие пальчики.

Ева вскинула бровь, но ничего не ответила. Жестом она указала мне следовать за ней и вошла в лагерь.

В моем сердце поселились волнение и предвкушение встречи с будущим за этими укрепленными воротами. Вдалеке виднелись крыши деревянных построек, окрашенные в разные цвета – некоторые из них были красными, другие – зелеными, серыми и коричневыми. Они располагались ровными чередами на фоне хвойного леса.

– Новый пришелец?… Почему всего одна? – оторвал меня от размышлений незнакомый голос.

– Эта не из новой партии. Говорит, была сама по себе, вот мы ее и подобрали. – ответила Ева, разминая плечи.

– А, откололась от кого-то? Забавно. Чего только не бывает! – усмехнулся кто-то позади меня.

Обернувшись, я разглядела женщину среднего роста с рассенскими глазами цвета цикория, ее черные короткие волосы отливали в лучах восходящего солнца. В ее позе со скрещенными руками сквозила авторитетность, а взгляд был острым и цепким, изучающим меня со всех сторон.

По прищуру ее глаз я поняла, что совсем не оправдала ее ожиданий.

– Ада. – она резво протянула мне руку, ожидая, что я пожму ее.

Я так и сделала, но как только наши руки соприкоснулись, ее хватка на моей ужесточилась, и женщина рывком подтянула меня к себе.

Я ощутила ее дыхание на своей щеке, и она шепнула: – Я не буду задавать вопросов, из-под какого камня ты сюда приползла. Мне плевать. Но приготовься сочинить хорошенькую историю для ушей старейшин, если хочешь ночевать под крышей и ежедневно набивать брюхо. У старейшин есть определенный фетиш на героические сказки о выживании. Поняла, новенькая?

Ада оттолкнула меня, но не настолько сильно, чтобы я потеряла равновесие.

Помогала ли она мне подобным советом? Поскольку, судя по ее тону и хищному блеску в глазах, именно ее мне и следовало бы избегать.

Ада увела меня от двух альпинистов и проводила вдоль забора к скромному на вид домику, одиноко стоящему на краю лагеря. Я еще не видела всю ИСУ во всей ее красе. Видимо, в их правилах было сначала испытать новоприбывшего и только потом показывать всему лагерю.

Как бы то ни было, эта крохотная избушка с крышей из сена должна была стать моим временным домом, пока не решится моя судьба. Пугающая мысль, если учесть, что решение буду принимать не я.

Зайдя в новое жилище, голод дал о себе знать урчанием в животе. К счастью, Ада заметила это, пообещав вскоре вернуться с едой. Верная своим словам, она вернулась с простым провиантом: незнакомой мне кашей и куском черного хлеба, но для меня это вполне могло сойти и за праздник. Последняя трапеза была для меня далеким воспоминанием. Я смаковала каждый кусочек, пока усталость не навалилась на меня, и я не стала противиться ей.

Пустота маленькой комнатки, где я расположилась на узком матрасе, напомнила мне о моем шатком положении. Из шестнадцати человек – "преступников", содержавшихся со мной в карцере, – я оказалась единственной, кто пережил катастрофу. Возможно, мы с Максом были вообще единственными выжившими с того парома. Осмыслить все это было непросто, но я пыталась. Иначе я рисковала потерять сон на несколько недель или вовсе свихнуться.

Но сейчас я была здесь, и единственной мыслью, одолевавшей меня, было – остаться в живых. Интересно, находится ли Макс в этом лагере или, возможно, он уже покинул его, чтобы отправиться по делам в другие ИСА. Но, как я ему и обещала, я никому не открою, что я из партии преступников с последнего парома. Буду молчать, буду лгать, если придется, но обещание свое сдержу.

Я рассеянно бросила взгляд на свое запястье, где должна была находиться кодовая татуировка и… моментально подскочила в сидячем положении. Ее там больше не было! Запястье стало чистым, как прежде!

Как странно… Может, ее смыло, когда я омывала руки в горном источнике?

…

Костер разводить слишком опасно – любой может засечь дым и запах. В случае крайней необходимости необходимо выкопать яму для костра глубиной 30 см и шириной 30 см, обложить ее камнями. Использовать только сухие дрова, предпочтительно из дуба или клена. – Дневник Макса

…

Всю ночь я беспокойно ворочалась на тонком матрасе. За каждым кратковременным пробуждением вновь приходили тревожные сны; пустующие койки в карцере являли собой образцы неупокоенных духов – все они были мертвы. Образы расплывались и менялись, как это бывает во сне, превращаясь в кошмары, утопающие в бездне буйного океана. А потом… Я снова оказалась около домика на дереве.

Нет… Я не могу быть там, я ведь уже добралась до лагаеря! Это всего лишь сон. Или…кошмар?

Затаившиеся в туманном лесу полутеневые фигуры маячили вокруг домика, беззвучно шепча что-то друг другу, их отрывистые речи были слишком далеки для восприятия.

И вдруг, словно маяк, рассекающий густой туман, донесся голос Макса.

– Ди… я здесь.

Я обернулась, следуя за звуком по тропинке, которая вела меня к пролеску.

Там, среди туманной пелены, на поваленном дереве, прислонившись спиной к стволу, сидел Макс.

– Ты вернулась, – его голос мягким эхом раздался в сознании.

Уголки моих губ затрепетали, и я рискнула улыбнуться, облегчение омыло меня, как летний дождь.

Он сидел вполоборота, умиротворенный, его русые пряди небрежно спадали на лоб и слегка задевали глаза.

– Макс… Что ты делаешь в моем сне? – я решилась спросить, хотя в глубине души больше всего боялась, что уже знала ответ.

– Ты же уже догадалась. Так ведь? Те альпинисты рассказали тебе об особенностях острова.

– …Ты об Ангельской пыли?

– Да. Та, которая заставляет обычный мозг выдумывать галлюцинации, сводя людей с ума, вплоть до самоубийства. Но твой же разум не такой, как у других, верно? Он другой.

Я поджала губы и замотала головой с предательски слезящимися глазами.

– Нет, не говори мне больше ничего, Макс! Пожалуйста… Просто скажи, что все это просто сон. Ты ведь здесь, на Острове, да? Занимаешься устранением последствий диверсии. Ты же мне сам говорил.

Макс ответил с мягкой усмешкой: – Я не говорил. В этом ты сама себя убедила, чтобы успокоиться. Но сейчас, когда ты находишься в зоне безопасности, полагаю, я могу рассказать тебе, где я на самом деле сейчас нахожусь.

– Нет!.. Я не… Я не думаю, что хочу знать.

– Ты боишься. Не бойся. – его голос смягчился. – Подойди ближе, Ди. Если это сон, ты можешь даже потрогать в нем призрака. Раз это твой сон, ты можешь делать все, что захочешь. Что бы ты хотела?

Опустившись на мох рядом с мужчиной, я несмело протянула руку, пальцы прочертили дорожку в воздухе, чтобы убрать локон его мягких волос со лба.

– Я бы хотела, чтобы ты был жив и находился рядом со мной на этом острове. – мой голос дрогнул, и я почувствовала вкус горечи в горле. – Но ты погиб тогда при крушении парома… Погиб ведь?

Макс лишь слабо улыбнулся. И только сейчас я обратила внимание на необычную бледность, которая была у него все то время, пока я находилась с ним в тропическом лесу, на его отрешенный взгляд, затянутый дымкой, на мертвенную холодность его кожи. Он был мертв. И туман пытался донести до меня это небольшими намеками. Только вот мой разум был слишком подавлен, чтобы осознать и принять это.

– Ты – иллюзия Ангельской пыли.... Теперь ты будешь приходить во все мои сны?

Его смех, мягкий и теплый, окутал меня, как что-то родное. Мужчина вздохнул и накрыл мою руку своей остывшей ладонью.

– Ты хочешь, чтобы я это делал?

Слова его отдавались тихим эхом, а прикосновение казалось более реальным, чем должно было быть.

– Только если ты будешь читать мне каждую ночь, – ответила я, не более чем шепотом.

– Это…единственное, что я могу для тебя делать, Ди.

Открыв свой красный блокнот, призрак Макса начал свой рассказ.

Его повествование велось о том, как замаскироваться от зверей и людей в дикой природе Острова, который теперь стал моей тюрьмой.

Трепет его голоса гипнотизировал меня, затягивая в плен. Я снова стала проваливаться в свой сон внутри сна, убаюканная призраком.

…

Проснувшись поутру, я застала Аду нависшую прямо надо мной, женский силуэт четко вырисовывался на фоне бледного предрассветного сумрака, проникающего через единственное окошко. Ее суровое выражение лица на мгновение сменилось самодовольной ухмылкой, когда она заметила, что я пробудилась.

– Вставай, новенькая! Пришло время для твоих грандиозных испытаний, – распорядилась она, швырнув в мою сторону холщовый мешок.

Нехотя я вылезла из-под плотного одеяла и кое-как поднялась на ноги, мышцы ныли от недомогания. Странно, но в эту ночь мне удалось неплохо выспаться, однако акклиматизация меня не оставила.

Ада проводила меня к небольшому сараю за домом, над которым возвышалась металлическая бочка с дождевой водой.

– Помойся. Переоденься в свою старую одежду. Я провожу тебя в дом старейшин для введения в курс дела. – проговорила Ада, окидывая меня взглядом. – Высокая, как дерево. И тощая, как палка. Ох, девонька, ты должна очень постараться, чтобы тебе нашлось место хоть в какой-нибудь секции! – пропела она, огибая хижину и оставляя меня в одиночестве.

Мы проходили по лагерю в молчании. Некоторые жители уже находились на улице, разводили костры для приготовления пищи на открытом воздухе, штопали одежду, приводили в порядок окрестности и забор, окружавший лагерь. Я отметила, что все они были одеты в однотонные рубашки разных цветов. На некоторых были темно-желтые рубахи, и они развешивали на веревках меж домиками пучки всевозможных трав и букеты каких-то неизвестных мне цветов. Чуть поодаль от них виднелись обширные ровные ряды грядок с множеством саженцев: в них росли неизвестные мне зеленые овощи и какие-то побеги. Я мельком разглядела группу людей в бледно-зеленых, почти мятного цвета рубашках, обрабатывающих землю на поле из подсолнухов неподалеку. В этом же окружении домиков были разбиты и застекленные теплицы.

Наверное, я слишком уж засмотрелась на происходящее, и Ада с легкой усмешкой оглянулась на меня.

– Те, кто развешивает травки в темно-желтых рубашках, – наши травники. А эти в светло-зеленых, ползающие в грязи с червяками, – наши садовники! – охотно поведала мне девушка, призывая поспешить за ней.

Мой взгляд поневоле устремился на тренировочное поле, к которому мы приближались. Зрелище было захватывающим: молодые мужчины и женщины в черных майках размахивали топорами, их вспотевшие лица были преисполнены упорством и концентрацией. Сам вид этой жесткой дисциплины пробрал меня не на шутку.

– Господи, эти шизики никогда не отдыхают! – прошипела Ада себе под нос, но постаралась, чтобы я ее услышала, когда мы проходили мимо. – Эти крепыши в черном – файтеры. Они защищают нас от нападений Путчистов и всякого прочего.

Моя проводница привела меня к бревенчатому строению, которое было больше всех остальных.

На открытой террасе сруба сидели закоренелые обитатели ИСЫ, их закаленные взгляды внушали трепет.

– И здесь мы расстаемся! – проворковала Ада, ободряюще пихнув меня в плечо. – Увидимся еще или нет, желаю удачи!

Женщина с легкостью предоставила меня на произвол судьбы у порога дома старейшин, и я даже не успела произнести и слова, как она исчезла за соснами.

Я переступила с ноги на ногу, набираясь храбрости, прежде чем приблизиться к деревянной террасе. В горле внезапно пересохло, в груди все сжалось.

И вот я стою, как столб, среди пристальных изучающих взглядов. От волнения вцепилась в свои локти, чтобы хоть как-то спрятаться от них.

– Только не говорите мне, что это тот самый новоприбывший, о котором все говорят. – услышала я шипение какой-то женщины, с отвращением изучавшей меня, словно гнилой овощ, который ей продают. – Блин, откуда такие вообще к нам приползают…

– Готова продемонстрировать себя? – раздался сзади меня строгий мужской голос.

Я чуть не отшатнулась, но не подала виду, что меня это испугало, – ногти больно впились в ладони.

Обернувшись, я встретилась взглядом с высоким мужчиной, облаченным в серую толстовку с капюшоном. Его волосы цвета серого пепла бросились мне в глаза. На вид он был средних лет, но преждевременная седина – не от жизни ли на этом Острове, – подумала я.

Пока я рассматривала мужчину, страх сковал мой язык, а губы сжались в тонкую линию.

– Ты немая? Как тебя зовут? – произнес он с рыком.

– Если я не попаду ни в одну секцию, зачем кому-то здесь знать мое имя? – мой ответ, казалось, поверг его в замешательство. Меня тоже.

В наступившей тишине раздался неожиданный всплеск низкого смеха.

– А ты молодец! Надо отдать тебе должное! – зеленоватый оттенок в его харийских глазах смягчил грубые черты, и он представился. – Мое имя Лев. И тебе не помешает запомнить его, если твое смазливое личико получит здесь место под солнцем после отборочного испытания.

От мрачного подтекста в его взгляде у меня по спине побежали мурашки. Но я продолжала оставаться невозмутимой, что, похоже, еще больше забавляло мужчину, когда он, с насмешкой, направился к террасе, чтобы взять металлическую кружку с чем-то темным и пахучим. Было любопытно, что же там так усердно выводят на дощечках другие старейшины, сидевшие неподалеку.

Седоволосый мужчина оперативно подключил остальных старейшин лагеря к просмотру моих отборочных. Женщина, которая насмехалась надо мной до этого, сделалась еще мрачнее.

– Не принимай это на свой счет, девочка. Ида ничего против тебя не держит. Просто в ее планы входило, что следующим новичком здесь будет именно мужчина. Притом обязательно статный и в ее вкусе! – шепнул мне Лев и громко расхохотался, видя мое замешательство, отчего все вокруг уставились на нас в недоумении.

Пока мы шли к очередному тренировочному полю, находившемуся неподалеку от дома старейшин, они с нескрываемым недовольством сразу же уселись на бревно, служившее скамьей для наблюдателей, а один из них ворчливо произнес: – Не слишком ли много зрителей для одного человека?

Лев отреагировал: – Да. Мы могли бы просто выгнать ее к чертям собачьим и сидеть на своих теплых местечках и дальше. Но раз уж мы были на ее месте дюжину лет назад, а теперь удостоились чести быть старейшинами лагеря и принимать все решения. Вам всем, мать вашу, лучше исполнять свои обязанности!!! А это включает в себя обеспечение справедливых отборочных даже для одного человека! – его слова рикошетом отразились от близлежащего леса и породили мертвую тишину. Мое уважение к нему, к его принципиальности, возросло в этот момент.

Пятеро присутствующих старейшин, на их лицах застыли гримасы вины и безмолвного согласия, повернулись, чтобы взглянуть на меня по-другому. Но это заставило меня содрогнуться еще сильнее.

Я приготовился к тому, что произойдет, – едкий привкус страха теперь смешивался со странным предвкушением.

– Мы испытываем каждого новичка одинаково. У нас в ИСЕ одиннадцать секций, поэтому тебя будут проверять одиннадцатью пробами на пригодность к одной из них. – монотонно пояснил Лев, помогая устанавливать какое-то неизвестное мне и чудное на вид оборудование, напоминающее доску для дартса, но только крупнее.

Я предстала перед рядом тренировочных манекенов, которые выкатили передо мной двое старейшин, вспотевшие пальцы скользили по деревянной рукояти уже третьего ножа.

Прицелившись, я прошептала тихую молитву, как учила меня мама, и метнула оружие в цель.

Оно пронеслось по воздуху по изящной дуге, а потом… упало, вонзившись в пыльную землю даже с такого ничтожного расстояния.

Пристроившись на краю мишенного поля, загорелый от знойного солнца один из старейшин следил за происходящим, с досадой покачивая седеющей головой.

– Ясно как день. Совершенно точно не файтер и не охотник! – заявил он осипшим голосом.

"За оставшиеся девять секций еще можно побороться!" – подумал я, поджав губы.

Затем начался так называемый "оценочный процесс" для менее важных секций, как я уже поняла из их предыдущих диалогов.

Это было похоже на вихревой тур по всем возможным задачам, которые мог предложить этот лагерь: проверка моих навыков в стрельбе из лука по березовому стволу, кузнечное ремесло по металлу, карабканье по высохшим деревьям у них на площадке, разбивка палаток из одних только тряпок и палок, расшифровка потертых топографических карт и проверка элементарных знаний в области медицины.

Они могли бы просто спросить меня о всех этих умениях, но по какой-то причине я была обязана пройти через этот унизительный ритуал, который выяснил, что я не гожусь ни на какую роль в этом лагере.

Старейшины осматривали и проверяли меня со всех сторон, даже дали мне иглу и палатку для штопанья. Я посмотрела на предметы круглыми глазами, и они тут же отобрали их. Наверное, побоялись, что я выкину что-нибудь с острой иглой. Например, выколю им глаза за то, что они промучили меня все эти несколько часов.

Оставалось пять секций из одиннадцати.

Каждая моя попытка была встречена с разной степенью неудачи, о возможности которой я даже и не подозревала.

По мере того как часы шли, мое безысходное положение углублялось. Оно смешивалось с усталостью, просачивающейся в каждую клеточку тела, заставляя меня сомневаться в своем намерении искать приюта в этом лагере.

В последних попытках найти мне место кто-то из старейшин стал расспрашивать меня об основах кулинарии, сельскохозяйственных ремеслах и даже интересоваться, есть ли у меня знания о ловле рыбы. Я ощущала, как разочарование просачивается в их лицах каждый раз, когда я качала головой.

Обветренное лицо Льва выглядело на редкость мрачным, когда он смотрел на меня.

– Прости, девочка. Но, кажется… – его слова прозвучали резче обычного.

Однако его фраза осталась незавершенной, прерванная звонким свистом.

На наших глазах вдалеке появилась группа молодых ребят в рубашках цвета хаки. Их атлетически сложенные, поджарые силуэты пересекали равнину неподалеку.

Наблюдая за их передвижением, за шелестом деревьев, я будто заново обрела силы.

– Я неплохо бегаю! Могу поспорить, что смогу обогнать любого в вашем лагере! – выпалила я, чувствуя, как сила моего заявления придает мне уверенности. Реплика пронеслась в тишине, как налетевший порыв ветра, прорвав нерасположение старейшин.

Лев воззрился на меня, от удивления его мимику перекосило сочувствием. Никто мне не поверил. Конечно.

Мужчина взглянул на своих товарищей.

Пять лиц отображали ответную озадаченность.

– Прежде чем делать столь смелые заявления, тебе нужно это доказать. – возразил один из них, – рыжебородый мужчина с россыпью веснушек на носу.

Жестом он подозвал к себе одного из проходящих атлетов, и тот молниеносно двинулся сквозь толпу к нам.

Юноша, которого окликнули, резко затормозил перед нами, поднимая облако пыли.

Долговязый, тёмно-русый, с чуть кривоватым носом, наверняка когда-то сломанным.

– Это Ян, он в пятерке лучших бегунов из полусотни. – рыжебородый подкрепил свое представление кивком в сторону парня. Его лицо приобрело гримасу ехидности, когда он произнес: – Эй, тут у нас одна девочка заявляет, что способна оставить твою задницу в пыли, Ян! Как насчет небольшой гонки?

Глаза Яна округлились, и атлет настороженно присмотрелся ко мне, в его взгляде сквозило неверие и воинственность. Из-за бесцеремонного пересказа моих слов рыжебородый превратил их в удар по его достоинству.

– Я… постараюсь, конечно, – вымолвила я, переводя взгляд со старейшин, которые явно получали удовлетворение от происходящего.

Ян смерил меня сардонической усмешкой.

– Ну что ж, посмотрим.

Парень жестом указал в сторону импровизированного трека.

Надменная ухмылка промелькнула на бесцветном лице, когда он поманил меня за собой.

Мы миновали группу бегунов, сгрудившихся в ожидании, и каждая пара глаз сверлила нас, жадно вглядываясь в зарождающееся соперничество.

Ропот толпы был взбудоражен: "Чо происходит? В чем прикол?" – осведомился кто-то из них.

– Одна провальная затея, – процедил Ян, и его злорадная ухмылка разрослась, стоило ему взглянуть на меня. – Лгуньи, которая возомнила, что может превзойти лучших из лучших.

Коллективное ликование его соратников усилило мое напряжение, и тут Лев, выпрямившись на возвышении, вмешался, чтобы усмирить ревущую толпу.

– Тишина!!! Захлопните рты! – прогремел его бас над зеваками. Вы двое, займите беговые позиции! – гаркнул он на нас.

Как только я заняла исходную точку, мир вокруг меня словно размылся. Остались только две параллельные дорожки, уходящие в далекий хвойный лес, и Ян, замерший в нескольких сантиметрах от меня, его мышцы напряжены, взгляд сфокусирован.

Я практически не заметила его приближения, когда он чуть склонился к моему уху.

– Приготовься к самому быстрому поражению в твоей жизни, дура.