Читать книгу Кадота: Остров отверженных - - Страница 9

– Почему вы ее забираете?! Она ничего не сделала! – выкрикивает он, снова ударяя ладонями по машине.

Никто из гончих ничего ему не отвечает, ожидая любой команды от Сола, который с каким-то злорадным упоением щурит глаза на нарушителя процесса.

Зор снова повышает голос: – Возьмите меня! Я пойду вместо нее!

Один из гончих вырывается и наводит на него прицел, показывая, чтобы тот убрался с дороги. Сол коротко и презрительно фыркает.

– Только посмотрите на этого придурка! Пытается строить из себя героя! – он медленно подымает пистолет на Зорана. – Отойди, парень!

– Она не сделала ничего плохого! Отпустите ее! – Зор ревет, и на секунду наши глаза пересекаются, но он с усилием отводит взгляд обратно на гончих.

– Отойди. Назад. Ты, чертов идиот. Тебе что, сломанного носа было недостаточно?

Я сжимаю кулаки, ногти больно впиваются в кожу. Мне хочется проломить этому Солу голову камнем. Если бы только я могла это сделать так, чтобы Зор потом не пострадал. Не знаю, чем бы все закончилось, если бы не вмешательство других гончих. Я надеялась, что он остановится и сдастся. Но это… Это был бы не мой Зоран.

– … Хотя, если подумать, то погоди! – Сол внезапно выскакивает из салона и решительно направляется к нему. – Он хочет занять ее место? Я прав?

Сол дает знак остальным гончим, чтобы они вывели меня из машины. Когда двое мужчин, держа за локти, выводят меня, я снова сталкиваюсь взглядом с Зораном. Его перепуганное выражение лица смягчается, губы слегка подрагивают в небольшой улыбке, отчего нижняя губа начинает опять кровоточить. Я содрогаюсь от этого зрелища, сдерживая желание расплакаться. Сол отстегивает пистолет с пояса и без колебаний протягивает его Зорану. Потрясенный, он нерешительно берет его, вероятно, ожидая, что со стороны гончего вот-вот произойдет какой-нибудь злой подвох.

Макс, видя это, тоже вылезает из машины.

– Что ты делаешь?!

Сол с жутковатой ухмылкой не обращает внимания ни на него, ни на кого-либо другого, играя с новыми марионетками.

– Ты не можешь поехать вместо нее, парень. Она совершила нечто гораздо более ужасное, чем половина населения того гнилого места, куда мы ее сбросим. Но вот что ты можешь сделать сейчас, так это… – Сол резко поворачивается и бросает на меня испытующий взгляд. – Пристрели ее прямо здесь, в голову, и никому из деревни не придется отправляться с нами на остров еще очень долгое время. Честное слово!

– …Сол! Ты с ума сошла?! – встревоженный голос Макса прорезает тишину.

Сол рявкает в ответ с каким-то напускным удовлетворением: – Что случилось, Макси? Урок должен преподаваться всегда, когда есть подходящий ученик. Я просто учу их жизни. Потому что с этого момента она превратится в ад. – усмехается он, сплевывая на землю.

Давление рук, держащих меня за локти, ослабевает – видимо, другие гончие не настолько привычны к жестокости своего командира, поэтому я в состоянии отойти от них, и они почему-то позволяют мне это сделать. Я неспешно иду на шатких ногах и останавливаюсь прямо перед Зораном. Его голова опущена, пистолет подрагивает в руках.

– Пожалуйста, Зор… Иди домой. – тихо шепчу я, не решаясь подойти к нему ближе. – Позаботься о деревне, своей бабушке, моей маме и Нерилле.

Мои слова что-то разжигают в нем. Зоран внезапно отбрасывает пистолет в сторону, судорожно вдыхает воздух и поднимает на меня обезумевшие от волнения глаза.

– Нет!!! Ты что, не понимаешь?!!! Я не выживу здесь без тебя, ты – моя единственная семья! Без тебя мне конец! – отчаянно взывает он, его по-щенячьи живые глаза наливаются слезами.

Мое сердце сжимается от этого вида. Его слова вызывают у меня горькое оцепенение. Как будто все мое тело подставили под теплый душ и тут же окатили ледяной водой, когда до меня доходит осознание всей ситуации. Я больше никогда не увижу моего милого Зора. Никто не возвращается из изгнания. Я в последний раз вижу его красивое лицо, его добрые и теплые, как солнечные лучи, темные глаза. Я бы отдала сейчас все, лишь бы в последний раз обнять его. Почувствовать привычный аромат лимонной травы, исходящий от его одежды.

– О-о-о! Как сладко, аж блевать хочется! – Сол, сымитировав его интонацию, рявкает на нас. – Картина называется "Две девственницы на распутье"!

В мгновение ока Зоран бросается ко мне и подается вперед, ухватив меня за руку. Он пытается притянуть меня к себе, но Сол пинает его под коленки, заставляя повалиться.

– Ну так что, дурень? Готов пристрелить эту куклу или так и дальше будешь сопли на кулак наматывать и всех здесь раздражать?

Зоран, опираясь на локти, отползает назад, утирая слезы смешанные с пылью на щеках.

– Тогда проваливай с дороги! – Сол закатывает глаза. Упираясь ботинком в грудь Зорана, он беспощадно пинает его в бок, заставляя того перевернуться и скрючиться от боли.

Подобрав с земли пистолет, Сол снова прицеливается в Зорана. Прежде чем я успеваю что-либо осознать, обезумевший гончий посылает пулю в правую ногу Зорана.

– Пес на трех ногах не угонится далеко за машиной. Это бракованный пес, который проведет остаток своих дней в конуре.

Сол поворачивается ко мне лицом с самодовольной усмешкой, от которой во мне все леденеет и закипает в один миг.

– Нет!!! – бессильно закричала я, бросаясь к тому месту, где в образующейся вокруг него луже крови лежит Зоран.

Бросаюсь на колени рядом с едва пришедшим в сознание другом, надавливаю на его кровоточащую рану своей курткой, которую тут же обматываю вокруг его ноги. Другой дрожащей рукой обхватываю его лицо, задыхаюсь и плачу. Мои слезы неудержимо падают на его лицо, бледнеющее с каждым мгновением. Слышу, как Сол матерится за моей спиной, приказывая увести меня, но Макс вмешивается, уговаривая дать мне еще немного времени.

Непослушные холодные пальцы легонько касаются его щеки, бережно вытирая слезы.

– Зор… Ты меня слышишь? – тихо всхлипываю я, лбом прижимаясь к его груди.

– …Дара… Почему не рассказала о письме?… – голос Зорана тихий и болезненный, глаза прикрыты от жестокой реальности. Ослабевшие пальцы дотрагиваются до моей щеки. Я перехватываю их и, не задумываясь, целую кончики его пальцев. Казалось, это самый правильный поступок из всего происходящего.

– …Мы могли бы что-нибудь придумать вместе, – выдыхает он слабым шепотом, застрявшим под тяжестью непролитых слез.

– Я не могла, Зор… Я просто не могла, – с каждым мгновением тяжесть в груди давит все сильнее. Он не должен винить во всем себя. Он должен жить дальше, даже если уже не со мной.

– Я поеду с тобой.

– Ты же знаешь, что это невозможно, – мягко отвечаю я, исступленно целуя его ладонь. Он надеется вопреки ожиданиям, и это кинжал в мое сердце.

– Они здесь только из-за меня. – я медленно протягиваю руку, поглаживая его воронено-черные волосы. – И не смей специально становиться преступником, чтобы повторить мою судьбу! Я никогда не прощу тебе этого, Зор. Понял?… – я делаю горькую паузу. – Пожалуйста… могу я просить тебя сделать для меня кое-что?

Его глаза трепещут, пытаясь не потерять меня из виду вопреки агонии тела.

– Конечно, – шепчет он. Его ресницы подрагивают, когда он пытается сесть, но поврежденная нога быстро напоминает ему о физических пределах. По его лицу пробегает острая вспышка боли.

Я поспешно помогаю ему опуститься назад, наклоняясь к нему. Наши лбы соприкасаются, и между нами образуется пространство, предназначенное только для нас двоих.

– Береги нашу деревню. Здесь есть и хорошие люди. Ты же знаешь, как устроен наш мир: на десять продажных ублюдков – два порядочных. Так и здесь. Им нужна помощь. Стань тем, кто сможет их защитить. – мои слова едва различимы, но я знаю, что он слушает. – Ты можешь мне это пообещать, Зор?…

Некоторое время он молчит. Его большой палец начинает нежно поглаживать мою щеку – любящий, нежный жест на фоне кошмара наяву. И лишь спустя долгую минуту он наконец нарушает молчание: – …Я обещаю. Но… – он замолкает, сглатывая ком в горле. – Как же я буду без тебя?

Его слова бьют меня по нутру, лишая возможности дышать. Мы достигли того момента, когда откровенность – единственное, что осталось.

– …У нас есть воспоминания, к которым мы можем возвращаться. Никто не сможет отнять их у нас. – переплетаю наши пальцы, борясь с набегающими слезами. – И я всегда… всегда буду рядом, Зор. В твоих мыслях и сердце.

Зоран бросает на меня исчерпывающий взгляд, его глаза переполняются глубиной невысказанных слов.

– Я не хочу жить воспоминаниями о прошлом вместе с тобой, Дар, – хрипит он, слизывая кровь с нижней губы. – …Когда в настоящем… – его голос обрывается, когда он распахивает глаза и фиксирует на мне взгляд с интенсивностью, которая заставляет мое сердце пуститься в дикий галоп, – я не могу дышать без тебя.

В порыве эмоций я наклоняюсь и прижимаюсь к его груди, зарываясь руками в песок по обе стороны от его лица. Зор не моргает, оставаясь похожим на бледную скульптуру. Даже не знаю, смотрит ли он на меня или на ночное небо. Я наклоняюсь и с нежностью, граничащей с отчаянием, приникаю к его губам. Это легкий, краткий поцелуй. Но в нем было каждое слово, которое я не могла ему сказать. На мгновение я почувствовала, как его похолодевшие губы раздвинулись в унисон с моими. Соединение длилось всего несколько секунд. Но этого хватило, чтобы запечатать пустоту неуверенности в груди, которая оставалась во мне весь этот год после того, как он впервые поцеловал меня. Теперь я точно знала, что если бы мы не были пойманы в ловушку этого жизненного сценария. Не жили бы в этом темном мире, – мы были бы вместе. Всегда. Не как друзья, а как то, чего мы оба так желали. И только сейчас признались друг другу в этом мимолетном поцелуе.

Внезапно в разделяемую нами реальность грубо вторглись. Сол вцепился в мое плечо тисками, оттолкнув меня в сторону с холодным безразличием.

То, что произошло дальше, было кошмаром. Жуткая картина навсегда останется в моей памяти. Выражение полной готовности на лице Зорана, когда Сол взмахнул пистолетом. Стремительность, с которой он извернул его, нанеся сокрушительный удар в висок Зорана.

В звенящей тишине раздался мой бессвязный крик. Зор рухнул, не двигаясь больше. Алая смесь, заливающая его лицо, составляла невообразимый контраст с его некогда благодушным выражением.

Крепкие руки схватили меня, оттаскивая от места. Пока Сол тащил меня к машине, мои глаза не отрывались от неподвижной фигуры друга, который рисковал своей жизнью ради меня. Друга, которого я полюбила.

– Было бы куда лучше, если бы он пристрелил тебя, когда у него был шанс. – Сол склонился к моему уху, его сигаретный перегар ударил мне в нос. – Там, куда тебя сошлют, куколка, дурнее, чем в преисподней. В следующий раз выбирай себе парней посерьезнее. Этот был настолько убог, его хотелось пристрелить на месте. Мертвый пес лучше, чем бракованный, который не может ни лаять, ни охранять. Как думаешь?

Дюномобиль стартует, и деревня остается далеко позади. Я не замечаю, как быстро Зета становится маленькой точкой на горизонте ночной пустыни. Я ничего не замечаю сквозь слезы и пелену безнадежности, с которой я навсегда покинула свой дом. Ночь морозная, кромешная тьма, и только пара желтых фар освещает путь в далекую неизвестность.

…

Очнувшись от укачивающей дремоты, я слышу тихий грудной баритон человека, находящегося где-то поблизости. Мои глаза остаются прикрытыми, а дыхание ровным, я симулирую сон, в котором больше не пребываю.

– Что скажешь, Сол? Есть у девки шансы выжить в ИСА? – вопрошает голос. По мере того как вопрос проникает в мое сознание, сердце замирает в знакомом ритме страха и напряжения.

Ответ Сола оставляет горький вакуум в пространстве между гулким тарахтением автомобиля: – Сильно сомневаюсь.

Затем в разговор вступает второй голос, он звучит тише, но так же отстраненно, серьезно. Это был Макс: – Кажется, она отличается решительностью… может, она сможет стать файтером?

Последовал смешок, жестокий и скрежещущий, как гравий под сапогами. В салоне мобиля разлилось веселье Сола: – Файтер?! Она слишком слаба даже для секции садовника. Не думаешь?

Сразу за этим последовал надрывный кашель. Сквозь полуприкрытые глаза вижу, как Макс убирает в карман скомканную салфетку. Внезапно вспыхнувшее сочувствие застает меня врасплох, когда он начинает отвечать, в его голосе звучит твердость: – Но разве ваша секция не для того, чтобы каждый желающий обучался борьбе?

Ледяной взгляд Сола пронзает мрачную тишину.

– Это не благотворительная организация для жалких и слабых, Макси. Кроме того, Рэд не пожелает новых обременений в своей элитной секции. И я тоже. Поэтому для каждого лагеря "ИСА" существует строгий отбор. А эта кукла… не подходит ни для одного. Ее выкинут за три забора в течение суток. Точно тебе говорю!

По мере того как горькие слова Сола обрушиваются на меня, мои кулаки сжимаются, а беспокойство нарастает. В глубине души я знаю, что Сол прав. Я не приспособлена к этому, не готова к жестокой реалии острова. Однако… Соглашусь ли я с утверждением Сола, не имяя равных шансов на выживание, опущу руки?…

Пока дюномобиль гудит в ночи, ответ становится очевидным – однозначно нет.

…

Продолжая, казалось бы, бесконечную поездку по пустыне, на этот раз я обнаружила, что сон неуловим, а мысли закрутились в хаотичном круговороте. Мир за окном превратился в нечеткие формы и размытые оттенки. Тишину в салоне нарушал только гул мотора и редкий шорох кожаной куртки Сола, когда он смещался на водительском сиденье.

"Что подумает мама?" – вопрос повис в потоке сознания, словно гротескный портрет. Картина, написанная красками вины, беспокойства и сожаления, смотрела на меня немигающими глазами. Воспоминание о ее лучистом лице будоражило мое сердце, натягивая струны.

Зор промелькнул в моем сознании, и напоминание о нем ощущалось как горячий пронзительный толчок в груди.

"С ним все будет в порядке", – успокаивала я себя, – "Он должен жить дальше и жить… просто… жить".

Желание, мольба, надежда. Все в одном.

Машина наконец остановилась, и затихающий рокот двигателя звучал в моих ушах как биение собственного сердца. Когда в небе забрезжили первые лучи рассвета, я увидела, что мы встали перед неприметным форпостом посреди бесплодной пустыни.

Сол заглушил двигатель, и наступившая тишина жутким эхом отозвалась вокруг. Повернувшись ко мне, он изобразил на лице лукавую усмешку.

– Пора тебе уснуть, куколка. На этот раз как следует.

Меня предупредило лишь мелькнувшее движение в периферийном зрении. Как вдруг к моему лицу прижали пахучую влажную тряпку. Удушливый лекарственный привкус ворвался в мои ноздри, несмотря на мои отчаянные попытки задержать дыхание. Мои чувства начали размываться, темные пятна застилали зрение.

Как только я поддался неизбежному, грязная ухмылка Сола запечатлелась на моем витающем сознании. Его глумливое одобрение – мой финальный образ перед тем, как мир вокруг меня покачнулся и я провалилась в темную бездну.

…

Я обнаружила себя дезориентированной в какой-то серой комнате, лишенной всех удобств, кроме нескольких лавок и старых истертых покрывал.

Меня охватило беспокойство: я с трудом подсчитала людей, которые спали на скудных койках, некоторые из них были в лучшем состоянии, чем остальные.

Это была не простая комната, – настоящая карцерная камера. Холодная и угрюмая. Десять человек, включая меня, были заперты внутри – мне даже не нужно было осматривать массивную дверь, чтобы понять это. Вероятность того, что она откроется свободно, была ничтожнее, чем тонкое стеклянное окошко над ней.

Нахлынули воспоминания: о трагической ночи, о размытых фигурах гончих. Это было похоже на вернувшийся кошмарный сон.

Запястье почему-то сильно зудело, словно обожженное. Я попыталась рассмотреть, в чем дело, но было слишком темно, чтобы что-либо разглядеть.

Пока я лихорадочно соображала, что делать дальше, тишину наполнил гулкий звук чьих-то шагов. Звук отдавался в коридоре снаружи, заставляя других пленников ворочаться во сне. Когда дверь приоткрылась со звуком, пустившим стрелу страха в мое колотящееся сердце, из груди вырвалась непроизвольная молитва в надежде, что это не Сол. Но судьба распорядилась иронично: это был не он. Это был Макс.

Он безучастно начал рутинный осмотр узников, проверяя их состояние и… Их запястья?

Когда его взгляд упал на цепь вокруг моих кистей, в его тульских карих глазах что-то промелькнуло – неузнаваемое, но чувствительное. И тут произошло нечто неожиданное. Со знающей улыбкой, которую наполовину скрывала усталость, он опустился на колени рядом со мной. Когда он щелкнул чем-то на пульте, я почувствовала, что мои запястья стали легче: я была свободна.

– …Почему? – хриплые слова сорвались с моих губ прежде, чем я успела их остановить.

Макс быстро заставил меня замолчать, приложив палец к губам.

– Шшш! Пойдем… – он протянул руку, и я мимолетно вспомнила, как в последний раз он так поступил, чтобы помочь мне подняться с колен. Что-то в нем заставляло меня довериться ему.

Не отпуская мою руку, он закрыл за нами дверь. Щелчок замка эхом отозвался в темноте коридора, лишь свет его фонарика указывал на путь дальше. С удивительной мягкостью он повел меня по лабиринту узких длинных коридоров. Я понятия не имела, где мы находимся и что меня ждет, но в этот момент его надежная хватка стала для меня источником надежды на то, что все не так уж и страшно.