Читать книгу Кадота: Остров отверженных - - Страница 17

– Фин весь день изводил меня вопросами о твоем самочувствии! – выпалила Миа, сбрасывая куртку, вернувшись с дневной тренировки, которую я пропустила.

Взглянув на нее, расположившуюся на своей кровати внизу, я не стала заострять внимания на разговоре, – мой взгляд и мысли были слишком далеко.

– Он переживает за тебя, Ди. Это даже мило… Знаешь, хочется спросить, почему бы тебе не дать мальчику шанс?

Я все же криво улыбнулась подруге, в шутку запустив в нее небольшой подушкой.

– Ага! Ты специально говоришь мне все это, чтобы он наконец перестал доставать тебя, да? – отозвалась я, ухмыльнувшись еще шире, когда она захихикала.

С наступлением ночи мы решили навестить Тима, парня Мии, который только что вернулся из длительной вылазки.

Под покровом ночи и с песнями сверчков мы пробрались мимо хижин бегунов – окна были приоткрыты почти в каждом домике, поэтому мы старались ступать как можно тише. Можно было пересечь лагерь напрямую, но это было бы слишком рискованно, поэтому мы пробежались по окраине в сторону сектора файтеров на другой стороне ИСЫ.

Мы пробирались все глубже и поведение Мии заметно менялось. Было видно, как она насторожилась, а ее шаги стали более опасливыми. Впереди показались одинокие коттеджи из черного дерева, скрытые за высокими березами, – их листва шепталась с ночным бризом.

И тут тишину нарушил чей-то голос, заставляя мое сердце запнуться: – Так это и есть твоя лучшая подруга, о которой я так много слышал!

С ветки ближайшего дерева спрыгнул какой-то человек. Долговязый, с плавными и выверенными движениями, – файтер.

Реакция Мии была неожиданна. Девушка бросилась вперед, и ее глаза засветились так, как никогда раньше. Она заключила незнакомца в медвежьи объятия, рассмеявшись.

Парень откликнулся на ее приветствие с теплотой, кажущейся подлинной, несмотря на скрывающий его черты тусклый свет. Я почувствовала себя неловко, словно вторгаюсь в их воссоединение.

Наконец Миа представила нас друг другу, придав своему голосу нотки гордости.

– Тим, познакомься с Ди. Ди, это Тим!

Я неловко кивнула, не зная, как вести себя в такой необычной обстановке.

Тим приветливо улыбнулся и жестом пригласил нас проследовать за ним к одному из домиков. Мия пристроилась рядом с ним, и их разговор потек легко, словно они знали друг друга не один год.

Внутреннее убранство хижины файтеров отличалось такой же аскетичностью, но и простором, как и сама секция. Дом был рассчитан на троих, но сейчас в нем находился только Тим.

При свете свечей я наконец-то смогла рассмотреть внешность приятеля Мии. Это был молодой, стройный юноша с пронзительными черными глазами и копной таких же темных волос до плеч. Я улыбнулась, подумав, что Мия и он очень хорошо смотрятся вместе. Гармонично.

– А где твои дружки по комнате, Тим? Я думала, они прибыли вместе с тобой, нет? – спросила Миа, падая на кресло и окидывая взглядом обстановку.

Комната была неярко освещена, что отбрасывало тени на потёртую мебель и пустые заправленные кровати. Центральное окно выходило на небольшой пруд у леса.

По какой-то причине парень отозвался не сразу, задержавшись возле шкафчика, собираясь что-то оттуда достать.

– Нет. Они все еще на вылазке в Южной ИСЕ. Не знаю, когда вернутся. Может, даже останутся там. – Тим повернулся к нам, и я сразу же заметила стремительное побледнение его лица и сжатую челюсть.

Я опустила взгляд, чтобы не привлекать внимания. До меня дошло, что те два файтера – Дэн и Ром… Были сожителями Тима.

– Они могут это сделать? Остаться там?… Хорошо, что ты не решил так же, иначе пришлось бы тебя самолично утаскивать оттуда! – Мия хмыкнула, накручивая на палец прядь волос.

Парень лишь кивнул, оставаясь слегка дезориентированным, однако Мия этого совершенно не заметила. Зато заметила я. Мне было известно, что случилось с его сожителями, и от воспоминаний о той ночи в груди все сжималось. Тим был среди тех файтеров. Не представляю, как он может молчать об этом даже со своей девушкой. Но опять же… Мы стараемся уберечь всеми силами тех, кого любим больше всего.

Когда мы собрались за небольшим деревянным столиком у окна, Тим достал какую-то темную бутылочку с жидкостью лимонного цвета. По насыщенному запаху разливаемой смеси я догадалась, что это была медовуха.

– Ребята из южного лагеря передают вам небольшой привет, – Тим слабо улыбнулся, но в глазах промелькнула тень печали.

Выпивка была разделена на всех в простых алюминиевых кружках. Чувство товарищества заменило первоначальную формальность. Тема разговора перешла в русло разговоров о жизни. О чем угодно, только не об ужасах, о которых Мия ничего не ведала.

Несколько часов пролетело быстро, смех разносился по комнате, когда мы делились различными историями.

– Тим, не знаешь почему старейшины вдруг решили запереть третьи ворота? Недавно слышала от знакомого охотника, который сказал, что это все временно, но это как-то… странновато. Раньше такого не было. – задумалась Мия, одним глотком допивая свою кружку.

Стоило ей затронуть эту тему, как веселое настроение Тима заметно переменилось, а сам он помрачнел.

– Прости. Это та тема, которую я не могу обсуждать ни с кем. Старосты лагеря или Рэд сразу же вышибут меня из секции… Или еще чего похуже.

В его темных глазах плескалось сожаление, пока он сжимал в руках пустую чашку.

– Господи! Что может быть хуже, чем изгнание, Тим? – Миа мягко хихикнула, ущипнув его за плечо. – Не пугай меня своими выдумками!

Парень поджал губы, пытаясь спрятать взгляд, и лишь согласно кивнул.

Мне стало жарко от крепкого напитка, и я задрала рукава кофты, позабыв о своих синяках. Взгляд Тима стал задумчивым, когда он увидел мои изувеченные руки.

– Похоже, у тебя уже возникли проблемы с Рэдом? – его вопрос застал меня врасплох.

– С ним? Почему?

Мия, которая, казалось, не проявляла особого интереса к нашему разговору, теперь была во всеоружии.

– …Ну, когда я только вернулся сюда два дня назад, первое, что увидел, был Рэд, выносящий тебя из леса без сознания на плече. Выглядел он сильно взбешенным. Думаю, я впервые увидел, как он вообще выражает какие-либо эмоции, а костяшки его пальцев были до крови разодраны, – пояснил Тим с явным беспокойством в голосе. – Я подумал, что…

– Ох, Тим решил, что это Рэд тебе все это устроил! – перебила Миа, тыча пальцем в мои гематомы.

Я непроизвольно опустила рукава и качнула головой.

– Н-нет. Это был не Рэд. Какой-то парень по имени Вик.

По коже побежали неприятные отголоски. До меня доходит страшная мысль. Если это Рэд принес меня в медотсек, а не кто-то из моей секции… Тогда на его месте я бы точно подумала, что в ту дождливую ночь именно я подслушала их разговор. Необходимо как-то отвести подозрения. Может, как-то упомянуть рядом с Рэдом, что в тот день я рано ушла из медблока и ночевала в своей хижине? Мия бы точно меня прикрыла… Нет. Чересчур рискованно.

Погрузившись в раздумья, я едва уловила комментарий подруги: – Вик – самый отбитый экземпляр вашего бандитского скопища, извини, Тим.

Файтер неопределенно кивнул головой, соглашаясь.

– …Да, он пробыл в этом лагере дольше, чем большинство из нас. Кажется, Вик на Острове уже лет семь или около того… Сейчас его третий год в ИСЕ. Никто не знает, где и как он выживал раньше. По слухам, поначалу он присоединился к Выживальщикам, а после сбежал от них… Будь в нас процент человечности, я бы сказал, что по этой шкале он идет в минус. Так что тебе бы лучше сторониться его, Ди.

…

В самом сердце лагеря, где тени танцевали в мерцающем свете факелов, стрекотали сверчки, исполняя ночную колыбельную. В воздухе витало ощутимое спокойствие, как густой туман, спускающийся по ночам с гор.

Как раз когда я покидала столовую, мне пришлось снова дожидаться Мию на открытой террасе. Я уже была готова опереться о перила, как услышала чье-то шипение за углом.

"Ааайии, отпусти, пожалуйста!" – пропищал молодой голос.

Я напрягла слух, спрыгнула с подпорки и осторожно выглянула из-за угла столовой. И в панике сразу же отпрянула.

Там, в конце здания, склонившись над каким-то невысоким юношей, стоял Вик. Его рука была прижата к стенке возле лица парня, видимо, для запугивания. При виде его лица я не сразу поверила своим глазам. Его губа была разбита, под глазом красовался огромный фингал. Выглядело так, будто его кто-то основательно избил.

Тем временем невысокий юноша – судя по темно-фиолетовой рубашке, швейный мастер или чистильщик – попытался увернуться от него.

– Стоять! Куда это ты собрался, швейка? – рыкнул Вик, ухватив его за воротник. – Когда я тебе поручил залатать мою куртку? – он встряхивает беднягу. – Говори!

– Неделю назад! Прошу тебя, я все сделаю, но чуть позже. Слишком много работы от других секций! – взмолился парень.

– Неверный ответ. – Вик прижал его к стене, почти отрывая от земли.

Швейник при этом старался не смотреть ему в лицо, словно боясь спровоцировать.

– Почему не смотришь мне в глаза? Испугался чего-то? – злорадно прошипел Вик. – А может, хочешь такой же макияж? Могу тебе организовать! – он вскинул кулак и задержался в нескольких сантиметрах у лица швеи.

Парень испуганно вздрогнул, пытаясь заслониться. Но Вик не ударил его.

Он склонился еще ниже и прошипел, как змея: – Не запачкай штаны, шило. И не беспокойся. Тот, кто в этом виноват, – он указал на свой синяк под глазом, – скоро будет путать этот лагерь с адским чистилищем. Уверяю тебя!

Я поспешно отступила на террасу, пытаясь найти для себя укромное местечко, где я не ощущала бы опасности. Эта угроза… Почему мне кажется, что она была адресована мне? Наверняка у этого Вика имеются десятки врагов, готовых набить ему морду за радость.

Я попробовала успокоиться, подумать о чем-нибудь еще, только не об этом инциденте. Не получалось.

Мия появилась из столовой, и я изобразила слабую улыбку, чтобы скрыть бушующее во мне смятение.

…

По поведению животных можно предсказать окружающую обстановку в окрестном лесу. – Дневник Макса

…

Вряд ли в лагере для изгнанных музыка входила в список потребностей, но радостные возгласы одной из моих соседок по комнате – Яны, эхом раздающиеся по стенам общего холла бегунов, говорили об обратном.

– Музыкальный вечер в центральном блоке в полночь, народ! – объявила она, и ее воодушевление распространилось по всей нашей скучающей группе. Перспектива немного повеселиться вернула краски даже на самые мрачные лица, только что вернувшиеся после тренировки.

Тем временем Мия лениво растянулась на потертом диване у камина, погрузившись в какую-то старую книгу. Ее иссиня-черные волосы спадали мне на колени, и она тихонько выдыхала, перелистывая страницы, – разительный контраст с обновленной энергией в помещении. Новость, похоже, ее не взволновала.

– …Музыкальный вечер? – переспросила я под одобрительные возгласы.

– Ммхм, – хмыкнула подруга, не отрываясь от книги. Она потянулась, подавляя зевок за татуированной ладонью, которую набила на кисти неделю назад. – Ага. Гер, видимо, возобновил свои гитарные выступления. Наконец-то хоть что-то веселое в этом занудном месяце…

Я удивленно моргнула, пытаясь переварить услышанное.

– Гитара? В нашем лагере?

– Никогда не слышала? – Яна язвительно вмешалась, прислонившись к дверному проему со скрещенными руками. – Не забудь, пустынница: полночь. Центральный блок. Музыка. Веселье. Постарайся запомнить эти слова! – издевательски протянула она, проскочив мимо нас в коридор.

"Пустынница"… Это прозвище стало моим с тех пор, как на прошлой неделе я поведала трем другим соседкам по комнате, откуда я родом. Мне не хотелось возражать на это. Ведь эта кличка отображала часть правды.

…

Гер, лучезарный юноша лет семнадцати, показался в арочном проеме зала.

– Народ, собираемся! – улыбнулся он ближайшей компании охотников, с ребяческим обаянием торопливо пробираясь к сцене.

Центральный блок оказался не просто общим залом, как во всех секциях, а обширной площадкой, заваленной предметами самого разного происхождения – охотничьим снаряжением, безделушками из леса, необычным антиквариатом и экспонатами неизвестного происхождения. Десятки рядов скамеек были расставлены в ожидании музыкального представления, а широкий стол в начале зала был превращен в помост.

Мы с Мией прибыли с опозданием и поэтому оказались в самой гуще зрительской массы, заполнившей все помещение.

По пути к свободным местам нам пришлось стать свидетелями противостояния разных секций за лучше места. Казалось, сейчас здесь присутствовали все. Однако, файтеры в их черной униформе были не так заметны, чтобы претендовать на превосходство, хотя центральный холл находился ближе всего к их зоне.

– Почему здесь так мало файтеров? – спросила я Мию, стараясь быть услышаной сквозь шум толпы.

– Ну, девчуль, – начала она, отпихивая локтем какого-то картографа в сером, – их не забавляют такие мероприятия. Они, скорее всего, сейчас зависают в местном кабаке у травников, упиваясь своим раздутым эго и настойками!

Не успела Миа закончить с шуткой, как рядом с нами материализовался Фин, слегка взъерошенный после протискивания через скопившуюся массу людей.

– Веселье еще не началось? – поинтересовался парень, опускаясь на сиденье около меня.

Мия изобразила непричастность, и тут же сдавленно хихикнула в кулак, окинув взглядом его растрепанный вид. Пока парень возился с молнией на куртке, подруга многозначительно подмигнула мне.

Когда Гер наконец начал перебирать струны гитары, атмосфера в аудитории существенно переменилась. Все присутствующие замерли в восхищении, внимая мелодичным нотам и переливам.

"В лесу, печалью овеянном,

Синяя птица парила в неведении,

Исполняя желания всякого, кто за нею последует в ночь,

Но однажды в той чаще тоскою усеянной,

Странствовал парень с рождения неслышащий,

Вдоль тропы из терновника в ночь,

Его руки ту птицу синюю, подхватили, любуясь пером,

Птица тщетно махала крыльями,

Но попала в ловушку смертельную,

По привычке пытаясь запеть" – тихая песня Гера лилась по рядам.

К концу мероприятия аплодисменты Фина, адресованные выражению восторга от концерта, увенчались его неловким спотыканием. Он налетел плечом на девушку, выделявшуюся яркими татуировками на плечах и огненно-рыжими прядями, дополнявшими ее пылкий образ.

– Отвали! – яростно зашипела она, впившись обсидиановым взглядом в Фина, пытавшегося восстановить равновесие. – И вы называете себя бегунами? Ноль координации!

Ее отвращение было очевидным, но осуждать кого-то за единичный инцидент выглядело довольно грубо. Поэтому вмешалась я: – А вы называете себя файтерами? Люди, которые, якобы, следят за всеобщей безопасностью, не могут сдержать раздражения из-за малейшего неудобства?… Бездумное раздражение – авторитета никому не прибавляет.

Не ожидая такого ответа, огненноволосая девушка развернулась с приподнятой бровью. Встретившись с моим бесстрастным взглядом, она недовольно скривилась.

– Да что вы вообще знаете о "бездумном"? – проворчала она, отплатив не только словами, но и толчком в мое плечо, после чего исчезла в толпе.

Фин выразил свою признательность, взглянув на меня с виноватой улыбкой.

– Спасибо, Ди. Эти файтеры настоящие дикари!

Когда мы вместе с остальной толпой, пребывающей в приподнятом настроении от концерта, подходили к выходу, откуда ни возьмись перед нами возникла шеренга из файтеров.

В мгновение ока атмосфера в массовке сменилась с оживления на волнение. Воздух загудел от напряжения, когда бойцы в черном выстроились в неприступную блокаду, отрезая всякий выход. Присутствие Тима на передовой вызвало у меня холодок по всему телу – его вчерашнее дружелюбие куда-то испарилось, сменившись стальной маской.

Среди ропота и возгласов по площадке пронесся властный голос, приковавший все взгляды к мужчине средних лет из старейшин, занявшему место на сцене. Подняв руку, он призывал всех к тишине.

– Прошу всех соблюдать спокойствие! – начал он, его голос разрезал хаос, как лезвие. – У нас есть важное сообщение для всех! Оставайтесь на своих местах и выслушайте его внимательно!

Когда народ нехотя двинулся обратно, меня не покидало чувство, что что-то здесь явно неладно.

На сцену поднялся Лев, его взгляд окинул собравшихся со смесью беспокойства.

– Товарищи, – баритон Льва прокатился по залу, гулко отдаваясь от стен. – Мы оказались на перепутье, столкнувшись с угрозой, подобной которой мы не встречали за тридцать лет относительного спокойствия! Настало время для единения!

Мы с Мией обменялись тревожными взглядами, и ощущение серьезности происходящего сомкнулось над толпой, как тяжелая пелена.

– Мы оказались на пороге катастрофической ситуации, – продолжал Лев, сохраняя непоколебимость голоса. – После трех десятилетий Бездумцы вновь вернулись на наши земли. Но вместе нам по силам это пережить! – в его тоне чувствовался настоятельный призыв.

Напряжение в зале накалилось, я чувствовала страх и смятение, исходящие от окружающих меня людей. Старейшины твердо возвышались на помосте, их голоса излучали авторитет, несмотря на суматоху, разворачивающуюся перед ними.

– Мы вынуждены принять меры предосторожности! – заявил другой старейшина. – Надвигающаяся угроза со стороны бездумцев реальна, и мы любой ценой должны защитить наш лагерь!

По толпе прокатился ропот, вопросы и упреки смешались в потоке, словно назревающий шторм. При упоминании о бездумцах у меня похолодело внутри – эти ужасные существа теперь рыщут за пределами? Какова вероятность того, что они прорвутся в лагерь?

Сквозь шум пробился чей-то дерзкий голос: – Какие у вас есть доказательства того, что бездумцы вернулись?! С какой стати мы должны верить этому заявлению? Что, если вы просто хотите всех нас здесь держать взаперти, как зверюшек на поводке?! – бросила протест молодая девушка из секции лекарей.

Говоривший старейшина бросил беглый взгляд на Рэда, стоявшего чуть поодаль с подчеркнутым самообладанием. Его лицо было безучастным, а взгляд неподвижен.

Скулы мужчины заострились. И, как по невидимой указке старейшин, командир файтеров решительно направился к подмосткам.

– Неделю назад в окрестностях нашей территории была обнаружена волчья стая. Все волки были умерщвлены. Каким образом – вам лучше не знать. – констатировал Рэд, не фиксируя взгляд ни на ком, словно глядя сквозь толпу. – Спустя некоторое время мой отряд наткнулся уже на многочисленных лесных зверей, перебитых тем же способом. Не ради пропитания или самозащиты. А несколько дней назад двое из моих людей получили укусы во время вечерней вылазки в горы. Все симптомы указывали на укусы бездумцев, – при этих словах толпа притихла. – Бездумцы – это болезнь, недооценивать которую мы не имеем права. До тех пор пока мы не научимся от них избавляться, необходимо обезопасить лагерь от любого потенциального проникновения вируса.

Я наблюдала как по лицам окружающих расползается осознание, а серьёзность положения заставляет молча внимать всей информации. Третьи ворота, когда-то символизировавшие свободу и связь с внешним миром, теперь становились преградой на моем пути – единственном шансе узнать, что случилось с моим отцом.

В моей голове роились вопросы, сомнения и страхи закручивались в водовороте. И когда перебинтованные костяшки рук Рэда привлекли мое внимание, я оцепенела на месте.

Часто моргаю, опасаясь собрать пазл воедино. Неужели он был той причиной, по которой Вик сейчас расхаживал с разбитым лицом???

От размышлений меня отвлекает легкий толчок в бок от Мии, кивающей в сторону выхода. Оттуда появляется группа мужчин в темно-серебристой амуниции, похожей на форму гончих. Файтеры пропускают их внутрь, и они проходят мимо рассеивающейся толпы, по какой-то причине ведущей себя крайне покорно.

– Эти ребята из "Края", – шепчет мне Мия.

– Что такое Край?

– Какое-то место или станция… Нечто в этом роде. Находится где-то на Острове, предположительно на краю, так сказать, – хмыкает она. – Ведасград выстроил ее, чтобы контролировать и управлять здесь ситуациями, подобными этой. Наверное.

Вскидываю брови, наблюдая за группировкой контролеров острова, движущейся к сцене. Их около десяти.

– Край прислал нам своих доверенных лиц для разъяснения ситуации с задержкой провианта и неприбытием новобранцев, – возвещает Рэд, кивая мужчине во главе группы. Он отходит в сторону, позволяя им занять помост.

Скрестив руки, Рэд начинает медленно сканировать толпу, подобно наблюдателю.

Внимательно наблюдаю за ним, зная, что он, наверняка, не заметит меня среди такого скопления. И тут, как по непонятному закону, его взгляд перескакивает через всю толпу и упирается непосредственно в меня.

Ни один мускул не дрогнул на лице мужчины, пока его взгляд переместился на мои плечи, прошелся по рукам, а затем снова стал оглядывать остальных, как и прежде. Он… он что, только что осмотрел мое состояние? Те места, где у меня раньше были следы от полученных травм?

– Я пришел сюда с представителями Края, чтобы поделиться с вами своей историей, которая тесно перекликается с проблемами вашего лагеря, а именно: почему в этом месяце вам не прислали провизию и новых людей… – начинает вещать какой-то тип, но я совершенно его не слушаю и даже не смотрю на сцену.

Моя голова опущена, щеки непривычно горячи. Неужели это реакция моего тела на один лишь взгляд Рэда?

– Я здесь, чтобы открыть вам всю правду, как единственный выживший в крушении парома, который был отправлен сюда в последний раз с материка! – раздался голос по залу.

Напряженно моргаю в ледяном ступоре, мой взгляд взлетает к сцене. Нет........ Нет, этого не может быть…

Прямо оттуда, с помоста, к толпе обращается Сол.

Я неосознанно отпрянула назад, ноги вдруг резко подкосились. Мия мгновенно подхватывает меня под локоть.

– Эй-эй, ты в порядке, Ди?

– Да.... Просто немного устала. Все хорошо.

Человек, из-за которого паром потерпел крушение, был жив и здоров. Он думал, что всех там утопил… Что, если Сол увидит меня здесь, живую и невредимую – успеет ли он сначала удивиться или сразу прикажет бойцам из Края схватить меня?… Сила была сейчас на его стороне. А значит, и власть.

Я не хотела проверять свою теорию, поэтому тихонько шагнула за спину самого высокого парня из нашей секции.

– Я много лет проработал коллектором на том пароме, и эта переправа оказалась для меня последней. Я едва выжил после того крушения! – Сол продолжал убеждающе скандировать, обводя взглядом притихшую толпу. – Мы не врезались в каменистую отмель или попали в шторм, как вы могли бы подумать. Это была преднамеренная террористическая атака! На пароме была заложена взрывчатка, и как только мы достигли форта, исполнители решили затопить судно!… Чтобы отвлечь внимание. Чтобы вы и другие лагеря ИСА остались без провизии в этом месяце, и кто знает, что ждет нас теперь, когда бездумцы рыщут за барьером! – Сол кружил по краю сцены, как ястреб, следя за тем, все ли собравшиеся внимают ему.

Лихорадочный отблеск в глазах предавал его виду праведности. А лысая голова в жутких татуировках, испещрявших также и его руки, приковывала всеобщее внимание. Но меня эта внешность преследовала в кошмарах.

– Из двухсот человек на борту я оказался единственным, кого выбросило в открытый океан при первом же взрыве! Порой я задавался вопросом: почему Господь пощадил именно меня в ту чудовищную ночь? Почему я сейчас жив, а не все остальные, кто погиб из-за этих чертовых террористов?!.... Я уже побывал во всех других лагерях ИСА. И сейчас стою перед вами и хочу сказать одно, что раскрытие правды за этой трагедией стало моей праведной миссией – поведать вам обо всех тех ужасах, которые произошли той ночью на пароме, и, самое главное, о том, кто в этом виноват!

Мия покрепче стиснула мой локоть, ее переживание было ощутимо даже на фоне разворачивающегося перед нами безумия. Я попыталась взять себя в руки, отогнать воспоминания о той роковой ночи на пароме. Не сейчас. Не здесь.

Несколько человек из Края нажимают что-то на своих металлических браслетах, и над головами всех собравшихся вспыхивает полупрозрачная белая голограмма.

Я шумно выдыхаю, до боли прикусывая щеку. Куда бы я не смотрела, взору представал цифровой портрет Макса.

– Вот он!! Человек, который был мозгом той хитроумной диверсии, направленной на то, чтобы уничтожить жизнь на Острове! Он – антинародное отродье, которое выступало против режима нашей империи и готовило подпольные заговоры за спинами своих коллег! Он даже симпатизировал вымершей расе дарийцев. Можете себе это представить?! Раса, запрещенная везде за свою агрессивность, а он, уроженец Тулиана и представитель расы рассенов, пожелал уподобиться этим хладнокровным тварям!!!

Пока толпа вокруг меня осуждающе ревела, не обращая внимания на гниль, скрывающуюся под обличительной личиной Сола, в глубине моего живота поселилось чувство ужаса. Он был искусным манипулятором, волком в овечьей шкуре. Никто мне не поверит.

– Вы спросите, какие у меня есть доказательства?! На самом деле я давно подозревал этого человека и внимательно следил за ним. Перед диверсией он связывался с главарями Выживальщиков – тех, кто уверовал во второе пришествие бездумцев. Наш террорист был экс-агентом спецслужб Ведасграда и располагал всеми необходимыми манипуляторскими навыками, чтобы склонить их на свою сторону в этой авантюре! Весь прошлый год он снабжал Выживальщиков вакцинами против вируса Бездумья, убеждая наивных, что вирус вот-вот появится снова!!! – громко аргументировал Сол, резко крутанувшись на пятках и обходя платформу. – И знаете что! Этот выродок хладнокровно обманул и их, обещая, что с наступлением вируса он заберет верных ему Выживальщиков на пароме, который он захватит в сговоре с преступниками на нем!.... Но на самом деле никакой вакцины у него и в помине не было, – это был сам вирус! Подельники с материка подсобили!

…Это он только что сейчас свою биографию пересказал что ли?

Толпа в шоке задыхается от его слов, обмениваясь взглядами, некоторые перешептываются друг с другом. Зал возбужденно гудит.

– Но Выживальщики оказались умнее, чем он думал – решили испытать эти вакцины на тупоголовых Путчистах! – Сол невозмутимо продолжает излагать свой мир лжи. – Таким вот образом вирус Бездумья снова появился на нашем Острове!!!

Я больше не могу смотреть на Сола – на что угодно, лишь бы не на его омерзительную, подлую морду.

Плотно прикрываю глаза, сжимая кулаки. А когда открываю, мой взгляд находит Рэда.

Он отстраненно стоит у стены с остальными старейшинами, которые, похоже, потрясены, как и все присутствующие, но Рэда, похоже, не так уж шокировала эта история. Его взгляд напряженно устремлен в пол, кулаки крепко сжаты. Настолько, что перебинтованные костяшки стали вновь кровоточить.

Это поражает меня. Откуда такая реакция? Неужели он почувствовал, что за этой версией кроется что-то неладное??…

– Лично я одного не пойму, нафига этому парню все это надо было? – выкрикнул кто-то из толпы. – Ну передохним мы все здесь от вируса! Какая кому разница от кончины отбросов общества?!

Сол резко развернулся к вопрошающему, наклонившись вперед, как хищник перед прыжком на добычу.

– …Когда мы были капризными и непослушными в детстве, ради чего мы так себя вели?

– Э-э-э… Потому что мелкими были и мозгов не имели?

– Нет! Мы хотели внимания взрослых, чтобы с нами считались, чтобы нас уважали! Мы хотели, чтобы они обращались с нами так, как нам хотелось! Чтобы к нам прислушивались, когда нас что-то не устраивало!!! – рявкнул Сол, резко выпрямляя спину. – Но из таких вот плохих деток порой вырастают такие уроды и предатели, как наш террорист – Макс!! – он делает паузу, окидывая многозначительным взглядом представителей Края, которые все это время неподвижно ожидали, когда он закончит свое шоу. Сол решил подытожить: – Макс запер меня с остальной командой в карцере и сбежал с парома до момента взрыва! Сейчас он где-то на Острове, прячется или планирует свое возвращение на материк. Другие лагеря ИСА добровольно предоставили нам десять своих лучших файтеров для розыска этого убийцы! Надеюсь, что и вы последуете их примеру ради благополучия наших лагерей. Мы отбываем сегодня вечером на пулевом поезде. Надеюсь, вы не оставите нас без внимания!

Даже в самом кошмарном сне я не ожидала увидеть Сола вновь. От одного его присутствия мне становилось дурно. Его речи были пропитаны ядом, но оказались опиумом для напуганного народа. Толпа внимала каждому его слову, и я остро ощущала, как тяжесть его лжи давит на меня. А ведь… расскажи я кому-нибудь в лагере раньше о том, что прибыла на этом пароме, о диверсии… Мои слова были бы использованы против меня. Сол прилюдно заявил бы, что я была сообщницей Макса, а позже, когда никто не будет смотреть, схватил бы меня, когда я буду меньше всего этого ожидать, и разделался бы со мной, так как я единственная, кто знает истину, – возможно даже, он организовал бы все так, будто я сама покончила с собой, не вынеся позора за то, в чем помогла…

Я склонила голову, накидывая капюшон, пока все двигались к выходу, который теперь был свободен.

Мне нужны связи в этом лагере. Хорошие связи, чтобы самоутвердиться в глазах местных – тогда, когда я расскажу всем всю правду о крушении парома, люди будут видеть во мне своего человека, которого они знают, кому могут доверять. Расскажу одному, затем другому – и так правда постепенно облетит все лагеря… Конечно, на это потребуется время. Но я оправдаю честное имя Макса. Это самое малое, что я могу для него сделать за все хорошее, что он совершил для меня.

…

От страха и переживания у меня сводило желудок, а колени нервно подрагивали под столом в столовой.

Я раздраженно царапала ладони ногтями и постоянно ощущала на своей груди валун из секретов, который я носила на себе, как подвеску.

Аппетита совсем не было, и я передала свою порцию печеного картофеля Мие, которая охотно приняла ее.

Кусая нижнюю губу, я вертела в руках кружку с чаем. Попутно я увидела в панорамном окне то, о чем безостановочно думала с момента собрания. Человек, которого я хотела отыскать после ужина, как раз проходил мимо столовой вдалеке.

С ясностью, удивившей даже меня, я резко вскочила на ноги, слова вылетали из уст: – Я сейчас вернусь!

Мия удивленно воззрилась на меня, но я уже не замечала ничего вокруг. Как загнанный в угол зверь, я опрометью бросилась к выходу из столовой, словно от этого зависела моя жизнь.

Вдохнув прохладного воздуха, я металась в поисках направления, пока не выследила высокую, статную фигуру командира файтеров возле общей цистерны с питьевой водой в тени сосен.

От адреналина сердцебиение гулко отдавалось в ушах. Я резко остановилась прямо за ним.

Уверенность улетучилась, сменившись повышенной нервозностью, когда я, запинаясь, наконец произнесла: – Могу я тренироваться с вашей секцией?

Было гораздо легче обращаться к широкой спине, нежели к внушающему страх пристальному взгляду его янтарных глаз.

Мужчина даже не удостоил меня взглядом, по-прежнему стоя ко мне спиной, поворачивая вентиль и наполняя водой свою флягу.

– Нет.

От такого прямого и короткого отказа меня просто подкосило, как будто я получила физический удар.

– Ведь ты даже не подумал! – запротестовала я, подступая чуть ближе. – Почему, нет?

Его безмолвие длилось до тех пор, пока Рэд не поднял флягу, чтобы сделать несколько глотков. Я наблюдала, как напрягается его крепкая спина, как под тонкой черной футболкой вальяжно проступают мышцы на лопатках.

Наконец он обернулся ко мне вполоборота, вопросительно приподняв бровь.

Мужчина неспешно окинул меня цепким взглядом – от запачканных грязью ботинок до разметавшихся по плечам непокорных русых волос. Однако при этом он почему-то избежал взгляда на мое лицо, отворачиваясь обратно. Это странным образом задело меня.

– ....Тебе не хватило урока на овсяном поле?

– Урока? Ты о том уроке, когда бывалый боец, который намного сильнее девчонки из бегунов, вступает с ней в схватку и обращает это в публичное избиение? Об этом уроке ты говоришь?

– На тренировочном поле различия по половым признакам стираются. За пределами третьего забора – тем более. И если ты бросаешься, чтобы спасти кого-то, будь готова принять на себя последствия своего выбора. Я об этом уроке.

Файтер развернулся, закупоривая фляжку. Его немигающий взгляд снова скользнул по мне, а затем задержался вдалеке.

Казалось, он был настроен смотреть на что угодно, только не на мое лицо.

– Почему не смотришь на меня как на человека? Лицом не вышла? – обиженно выпалила я. Зачем-то.

Ошибка. Большая ошибка. Его жесткий взгляд мгновенно метнулся прямо в мои глаза, пронзительный и испытующий, как будто он мог прожечь во мне дыру.

– Моя секция не нуждается в новичках. Особенно если речь о тебе, – Рэд почти что выплюнул эти слова.

Его скулы напряглись в недвусмысленной гримасе раздражения.

– Я не прошу тебя брать меня в свою секцию! Просто спрашиваю, могу ли я тренироваться, наравне с вами! Мне нужно стать сильнее! Чтобы в следующий раз я могла постоять за себя. Чтобы быть в состоянии сражаться наравне со всеми, если, скажем, на лагерь нападут бездумцы!

Его тонкие губы искривились в мрачной ухмылке, после чего он устремился прочь от меня.

– Целью моей секции как раз и является сделать так, чтобы такие, как ты, никогда не познакомились с этими тварями. А сейчас ты лишь отвлекаешь меня от этого своими наивными идеями. – бесстрастно бросил он через плечо. – Я передам Нику, чтобы он нагрузил тебя по полной программе, так чтобы у тебя просто не оставалось времени на подобные несуразные фантазии.

Оставшись наедине с прохладным вечерним ветром, я, словно в ознобе, испытала волну жгучего негодования.

…

– Нет! Нет. Нет. Нет! – раздался возглас Мии в тишине нашей хижины. Ее возмущение стало еще более ощутимым за счет ярого взбивания подушки. Наши сожительницы, Яна, Пия и Эля, ушли на вечер, отправившись с ребятами-скалолазами в кабак, находящийся в секции травников – то самое местечко, о котором я часто слышала в последнее время.

– Но это мое решение! Разве ты не понимаешь, мне нужно окрепнуть физически. Я должна как-то разыскать своего отца на этом острове. И поэтому стать файтером для меня пока единственное возможное и необходимое действие! – пояснила я, парируя очередной ее бросок подушки в мою сторону.

– Но если ты все-таки попадешь в эту секцию ненормальных… Уф-ф-ф! Это же супер опасно, Ди! Каждый раз, когда Тим уходит в эти их темные вылазки, – я схожу с ума! – последнее слово прозвучало как жалобный стон, превращая ее суровый фасад в проникновенное признание. – Разумеется, я могу попросить его потренировать тебя в свободное время. За исключением того времени, которое он тратит на меня, разумеется! Только… ты точно уверена, что хочешь этого?

– Серьезно?! Это было бы просто замечательно, Мий! Спасибо, спасибо!!! – взволнованно воскликнула я, закручивая подругу в ликующем кружении, вцепившись руками в ее плечи для поддержки.

– О Господи! Не благодари меня пока! Прибереги это на потом, когда пройдешь все вступительные испытания для секции этих фриков в черном и превратишься в одного из них! – в ее голосе прозвучал шутливый намек, и мы рухнули на ее кровать, лишившись воздуха в легких. – И тогда можешь благодарить меня сколько угодно, девчуль. Мне по душе все комплименты, которые я могу выудить!

– Я учту. – пообещала я, и моя улыбка угасла, превратившись в спокойное созерцание.

Подруга бросила на меня задумчивый взгляд.

– Впервые вижу человека, который так радуется тому, что ему снова дадут по заднице!