Читать книгу Кадота: Остров отверженных - - Страница 3

Наступивший вечер превратился в клубок полумрака и безмолвного созерцания в успокаивающей обстановке комнаты Зора. Наши тела покоились на его кровати, плечом к плечу. Мои пальцы выводили узоры на простыне.

– О чем думаешь? – он прервал тишину, голос усталый и сжигаемый беспокойством.

Оторвавшись от размышлений, я выдохнула, края моих губ дрогнули в полуулыбке.

– …Думаю, больше никогда не надену платье.

Зор приподнялся на локтях, нахмурив брови, а темные локоны съехали на лоб.

– Почему?!

– Потому что… это не для меня. Поняла, что не чувствую себя комфортно в таких вещах.

Бурный вихрь в его карих глазах постепенно утих.

– Охотиться в юбке такая себе идея, да?

Ага, – протянула я, усмехнувшись. – К тому же такие вещи точно не созданы для бегства… От всего и всех.

Тишина снова нависла над нами.

– …Ото всех?

На моих губах заиграла легкая улыбка.

– Конечно, это не касается тебя, Зор! Без тебя любой оазис, куда бы я ни убежала, будет засушливой дырой.

Его густые ресницы затрепетали, не решаясь выразить других эмоций. Вскоре для меня расцвела радушная улыбка. Тусклый свет свечей искажал черты его лица, разглаживая безупречные контуры и подсвечивая созвездия в глубинах его глаз.

– К кому я буду обращаться за советом в критические моменты? Чьи рассказы на ночь я буду слушать?… А кто будет отгонять от меня подвыпивших придурков на вечеринках? А?

Зоран устремил взгляд в потолк. Но я все же увидела его: томительное, сияющее выражение. Надежда горела в его глазах ярче, чем любое пустынное солнце.

…

Когда я брела домой после рабочего дня, куртка, которую одолжил мне Зоран, казалось, обнимала меня с его теплом. Представить себе жизнь без его поддержки и жестов доброты было просто немыслимо.

Когда я вошла в дом, слабый шепот разговора встретил меня на пороге, что было странно, учитывая поздний час.

Устало прислонившись к дверному косяку гостиной, я еле уловила обрывки разговора.

Голос моего отца звучащий с несвойственной ему властностью, привлек мое внимание.

– …Ты же обещала присматривать за ней, пока я работаю.

– Она уже не ребенок. А у меня полно своих дел в яслях! Я не могу постоянно следить за ней. – мамин ответ прозвучал раздраженно.

В комнате повисла тишина.

Папа отозвался сухо: – Она еще ребенок. Просто прибавила в росте.

Возникло чувство тревоги. Почему родители обсуждали меня, словно я – какое-то беспомощное дитя?

Мама поставила чашку на стол, и в ее тоне послышалось беспокойство: – Может, ты наконец-то позволишь ей жить самостоятельно, Рахим? Возможно, если бы у нее было побольше друзей, она бы не полагалась только на нас.

– Но у нее есть друзья, – возразил отец.

– Друзья? Ты имеешь в виду того фермерского мальчишку-рассена?

От ее уничижительного высказывания в адрес Зора у меня защемило сердце.

– Да, того фермерского парня, Елена. Он, к слову, еще и начинающий механик.

– Ей нужно больше общаться с представителями нашей расы Свагов. Я понимаю, что мы-то примем любой ее выбор относительно будущего мужа. А вот деревня – нет. Рано или поздно она выйдет замуж за голубоглазого, такого же, как и мы. Зоран ей не подходит. Они должны перестать общаться лучше сейчас, чтобы потом не было так больно, – горько прошептала мама.

Их полуночные перешептывания со временем смолкли, сменившись звоном моющейся посуды.

Я молча направилась наверх в свою комнату. Тяжесть их слов легла камнем на грудь.

Осторожно толкнув скрипучую дверь, я почувствовала, как запах состаренных пиломатериалов смешался со старыми книгами – родной запах. Чиркнула спичкой, зажигая свечу на столике возле кровати, пламя замерцало, отбрасывая тени на стены моей коморки на чердаке.

Совершая привычный обряд, я распустила длинные волосы и подошла к зеркалу. В глазах полыхало беспокойство. Возможно, это был его звонкий смех, звучавший в моих ушах, или тепло, которое давали общие секреты, но одна только мысль о Зоране заряжала меня решимостью действовать против навязанных устоев общества.

…

Нелегкий путь по траншее охотников – пережитку, отшлифованному руками времени, – проходил через все мои дни. На протяжении двадцати четырех километров тропа, укрывающая нас от солнца, призывала преследовать добычу в ее тенистых объятиях.

В монотонности продвижения мой взгляд наткнулся на точку вдалеке – дикий заяц, попавший в ловушку высоких стен. Ощущения от предстоящей погони наэлектризовали мои чувства, и я бросилась за ним.

Завязался поединок хищника и жертвы, завершившийся тем, что заяц, оказался в конечной точке нашего замысла – в метровом тупике.

– Хорошо, что ты не песчаная змея, дружок…

С осторожной заботой я осмотрела дрожащее существо, – гладкую шерстку, расширенные глаза, в которых отражался ужас, трепещущие ушки, прислушивающиеся к каждому шороху.

– Пожалуй, мой шустрый друг, деревенские не сильно оголодают от твоего отсутствия в супе. Что скажешь?

Осторожно подхватив зайца на руки, я направилась к обрыву траншее.

Освобождение добычи принесло радость, с которой не сравнятся никакие трофеи охоты.

Раздавшийся диссонанс голосов нарушил тишину пустыни – смех прорезал сухой воздух.

Вскарабкавшись на склон, я смахнула пот, выступивший на лбу.

При виде моих собратьев по охоте – девушки Тани и еще одной фигуры в далекой дымке, у меня в животе завязался узел. Стоп… А что Зоран здесь делает, среди охотников?

Я махнула им рукой, мой взгляд был прикован к Зорану до последнего. На его губах появилась улыбка, когда он вернул мне жест.

Голос Тани, прозвучал с поспешностью: – Есть какие-то успехи?

– Нет.

Мой ответ повис в воздухе, как обвинительный приговор с ее стороны. Покопавшись в сумке, Таня выудила нечто, заставившее мое сердце погрузиться в песок, – бурового зайца. Его жизнь была потушена. То самое создание, которое только что спаслось от моих же рук.

Зоран сразу заметил перемену в моем настроении. Сочувственным прикосновением к моей руке он сократил расстояние между нами.

– Почему ты здесь, Зор? – прошептала я, не поднимая глаз. На его лице промелькнул намек на виноватую улыбку.

– Картографы послали записать координаты новых траншей. Как раз попал в твою смену, – ответил он, шутливо подмигнув, и, что уж говорить, мое расстройство растаяло, как льдинка под солнцем.

Таня вскинула бровь, заметив, как Зоран сжимает мою руку. Но ничего не возразила. Отвернулась, оставив нас в молчаливом единении.

Солнце жестоко палило, лучи неустанно обжигали наши плечи, несмотря на все попытки защититься от жары в траншее.

– Я так хочу пить… Мне кажется, я скоро упаду в обморок от перегрева. Может, уже пойдем обратно? – причитала Таня, изматывая мои и без того расшатанные нервы.

В этот момент я прониклась к Зору еще большей симпатией, вызванной его безмятежной выдержкой. Он всегда был спокоен.

Мой взгляд ожесточился, скользнув по испачканной кровью форме Тани. Несмотря на плаксивый нрав, она была отличным охотником. Нужный элемент для Зеты.

Координаты на карте Зора сулили отдых – привал через несколько километров. Я выбралась из траншеи. За мной сразу последовал Зор, помогая при этом Тане.

Сердце защемило от какого-то необычного чувства, сплетения тревоги и обиды. То ли постоянное проявление самоотверженности Зорана по отношению к другим грызло меня, то ли зависимость Тани, слабого звена в группе, разжигала неприязнь?

Вскоре со мной поравнялся Зор, едва поспевая.

– Тебя что-то беспокоит, Дарян? – спросил он, озабоченно вскинув бровь.

Останавливаюсь, захваченная блеском пота на его благородном лице. Протягиваю руку, чтобы смахнуть капли.

Наши глаза столкнулись в невысказанном понимании – связь была слишком глубокой, чтобы говорить что-либо, – и я отвела взгляд.

Пронзительный крик Тани разрушил момент, привлекая наше внимание к ее перекошенному от ужаса лицу и пальцу, указывающему вперед.

Проследив за ее движением, я оказалась перед пронзительными глазами белой пумы – хищника, затаившегося в безмолвии и приготовившегося нанести удар.

Страх охватил ледяными тисками, обездвиживая, пока зверь подбирался, напрягая мускулы для неминуемой атаки.

Зоран бросился в действие с быстротой, не соответствующей человеческим возможностям. Его срочный приказ пронзил воздух, призывая нас укрыться в траншее.

Таня, оцепеневшая от ужаса, замешкалась, пока крепкая хватка Зора не заставила ее двигаться. Я бежала за ними. Ветер завывал в ушах, песок под ногами вибрировал, а адреналин пропитал сам воздух, которым мы дышали.

Как только мы сгрудились в траншее, над нами пронеслась огромная тень – зверь. Если одичавшая от голода пума могла вызвать страх, то эта тварь внушала первобытный ужас.

Взглянув на ребят, я поняла, что они понятия не имеют, что делать дальше.

С упрямством, закалившим мой взгляд, я отстегнула кинжал от пояса – подарок отца на мой двадцатый день рождения, – его холодная сталь стала для меня чем-то родным.

– Пожелайте мне удачи, – прошептала я.

Пронзительный взгляд Зорана столкнулся с моим. Его голос прорезал напряженную тишину: – Ты с ума сошла, Дара?!! Это слишком опасно!!

Я крепче сжала оружие, черпая силы в его знакомости.

– У меня достаточно опыта, Зор. Тебе нужно сопроводить Таню в деревню.

– Но!…

– Зор, я справлюсь! Идите в Зету и предупредите старших охотников! Скорей!

С тяжелым сердцем, Зоран неохотно согласился, взяв на себя ответственность за возвращение Тани в деревню. Его исчезающая фигура, отягощенная тревогой и срочностью, задержалась на периферии моего сознания.

Оставшись одна, я заставила себя собраться, подавляя страх, который грозил поглотить волю. В голове звучало обещание, данное Зору, – клятва вернуться домой. Я должна доказать. Себе и Зете. Я не дефектная. Я охотница. Нужная. Способная.

Время, столь неуловимое понятие, казалось, распадалось на песчинки под палящим взглядом солнца.

Внезапный шорох на краю траншеи нарушил тишину, выводя меня из ожидания. Чувства обострились до предела, сердце ускорило ритм.

И тут, управляемый невидимой рукой, появился хищник – жилистая пума, в которой безошибочно угадывались первозданная сила и хищная изящность. Солнце отражалось от ее гладкого меха, а зрачки следили за мной с безошибочной точностью.

Я двинулась с быстротой, порожденной отчаянием, едва уклонившись от резкого выпада животного, когти которого пронзили воздух там, где я находилась несколько мгновений назад.

Судьба улыбнулась мне, поставив в выгодную позицию позади пумы. Узкие границы траншеи сдерживали движения громадного зверя. Мне это было на руку.

Решительным взмахом клинок нашел свою цель, погрузившись в боковую плоть существа.

Оглушительный рев разорвал округу. Я судорожно зажмурилась от этого звука, мое собственное сердце отозвалось болезненным скрипом.

Решаю не пускать кровь животного дальше – не прокручивать лезвие в ране. Смерть не была моей целью – отпугивание было. И в ответ на мою невысказанную просьбу раненый зверь бросился бежать.

…

ЗОРАН

…

Как только я доставил Таню на базу охотников, какофония деревенских окутала ее сочувствием. Девчонка впала в истерику, симулируя боль в грандиозном представлении, которое не вызвало у меня ничего, кроме недоумения. Даже для обычных выходок Тани эта была чересчур омерзительна. Точное местонахождение Дары не было известно, а время превращалось в противника. Надо было торопиться, известить ее родных, привлечь охотников к поисково-спасательной операции.

– Зор… Ты уже уходишь? Может… останешься? – робкая мольба девушки остановила меня. – Я чувствую себя лучше в твоем присутствии. Правда.

С тяжелым вздохом замечаю слезы в ее глазах.

– Нет. Не могу. Прости.

Осторожно высвободившись из ее хватки, я отвожу взгляд от ее умоляющих глаз. Не оглядываясь больше, спешу в деревню.

Знакомые очертания дома Дары встретили меня, как бастион передышки среди удушающей суматохи.

Пройдя по темному коридору прихожей, я остановился перед дверью в гостиную. Сквозь приоткрытый проем до меня донеслось тихое бормотание.

– …Я понимаю отца Харитона. Но Дара… она не сможет понести бремя замужества. Она еще слишком молода. Ее разум еще не оправился от…всего. Мы должны оградить ее от моральных нагрузок хотя бы еще на пару лет, чтобы она не лишилась очередных воспоминаний.

– Но, Рахим, – тихо вмешалась госпожа Елена. – Рано или поздно…

– Знаю. Но лучше поздно. Я не собираюсь выдавать свое лучшее творение поскорее замуж за кого попало, только из-за какого-то конфликта.

– …Творение?

– Дочь, Елена. Я имел в виду, нашу дочь.

Между моими дикими мыслями и нуждой в спешке разгорался спор о том, стоит ли вообще вмешиваться в их семейные дискуссии. Да еще какие! Замуж? За этого урода?!… Ну уж нет. Не позволю, пока жив буду.

Разбираясь в буре эмоций, я четко осознал свою преданность. Я был ее единственной опорой. Дара нуждалась в моей помощи, сейчас, как никогда. Ненавидеть всю деревню я буду потом, когда она будет лежать рядом со мной на нашем сеновале.

Вдохнув побольше воздуха в грудь, я распахнул дверь в гостиную.